— Он дал мне слово, что будет молчать, — напористо говорит Джексон. — Я сказал, что нам нужно время, чтобы объявить об этом публично, на что он выразил согласие. Эта информация не будет услышана другими. Но даже эта мысль не дает мне покоя. Я не доверяю этому человеку, полному непредсказуемости. Нельзя положиться на него. Джексон пересказывает весь разговор с Максимилианом, как мои вчерашние слова смогли оказать на него влияние, о событиях его жизни, что на несколько уровней уменьшает во мне боязнь будущего. Максимилиан же может теперь шантажировать меня… Через несколько минут мы решаем, что пойдем по очереди обратно в зал. Подправив маску, утомленная новостью, что о нас уже много кто знает, и никуда не спрячешься в этом мире, перемещаюсь в насыщенную толпой комнату. Неожиданно на подол тянущегося моего платья кто-то наступает, отчего я, так и не сделав шаг вперед, припадаю к рукам мужчины, засмотревшегося в другую сторону, идущего прямо на меня. — И-извините, — бормочу, растерявшись, я, когда чужие мужские руки обхватывают мою талию. Подняв голову, замечаю, как мужчина запечатлевает на мне пристальный взгляд из-под красной бархатной маски. — Пардон, леди, — слышу я от того, из-за которого я перемещена в посторонние мне сети и отшатываюсь от незнакомца. — Вы могли разорвать ей платье! Смотрите в следующий раз под ноги! — за меня заступается учтивый мужчина, оттого я и не успеваю открыть рта. — Сэр, я уже попросил прощение у прелестной дамы, — умело находит ответ толстячок, верхняя парадная одежда которого обтянута на пупке, и удаляется. Подправив одеяние, сохраняя спокойствие, что второй раз за час я чуть ли не осталась без платья, я приподнимаю глаза, замечая, что спаситель моего облачения застыл. На нем черный фрак, состоящий из укороченного пиджака с пуговицами спереди и длинными узкими фалдами сзади; брюки сшиты с атласными лампасами. Точно представитель Франции восемнадцатого века. Для полноценного комплекта ему не хватает только трех атрибутов уважающего себя джентльмена: черной шляпы, трости и курительной трубки. — Спешу поблагодарить вас, но это не было столь необходимым, чтобы заступаться за меня, — едва улыбаюсь я, улучшая положение своей маски, узелок которой расшатался, не позволяя плотно ей прилечь к лицу. «А в неугомонных мыслях одно — О НАС ЗНАЕТ МАКСИМИЛИАН». Напустив страстный вид, он создает странную улыбку на лице, выдающую его сокровенные мысли, плодящиеся в голове. — Вы теперь должница, — выдает красочным голосом незнакомец, подмигнув правым глазом. Не успеваю создать недоумевающий вид, как он изъявляет все в том же стиле обольстителя: — Бокал шампанского для знакомства? — спрашивает и при этом с ловкостью борца берет с подноса официанта напиток, подавая его мне. Вежливо отказавшись, сообщая, что мне нужно торопиться, незнакомец не сдается и с живейшим желанием, проникая все глубже глазами в меня, оброняет: — Вам очень повезло, что я оказался рядом. Сорвать богатое убранство с дамы на первом же свидании — грубо и пошло. — Я стою, отдавшись молчанию, не доводя несерьезную, хитростную, с частицей претенциозности, весьма глуповатую шутку до сознания. — Имею честь узнать, какое имя у прекрасной девушки и в качестве кого она присутствует на вечере? — Он сверкает хищной улыбкой. От произнесенной им фразы в стиле величавого властелина меня подталкивает умерить его порыв похитителя дамских сердец, на который я не клюю. — Модель! — приподняв подбородок, уверенно отвечаю я, бегая глазами по толпе, поверх широкого плеча мужчины. — Имя? — баритональным голосом колышет он воздух. Возникает желание бросить издёвку и бесцеремонно исчезнуть. — Мэрилин Монро! — саркастически, смеясь, отвечаю я с высокомерием дамы и через мгновение, мои глаза находят человека, которого я никоим образом не ожидала здесь встретить. Сердце дрыгается, распыляя тревогу по телу. — У вас такой взгляд, мисс Монро, — флиртует высокий тип, привязавшийся ко мне, как колючка к одежде. — Вы опасаетесь кого-то? Остается спасаться бегством, уводя отсюда и Ритчелл, и Питера, которых не видно, и затерявшегося Джексона. — Позвольте пригласить вас… Громкий голос Джексона позади меня перебивает приклеившегося ко мне мужчину: — Это еще кто?! Без разбирательств, я хватаю руку Джексона и бегу с ним в поисках наших молодых, не сказав ничего типу, увязавшемуся за мной. Больно ударившись бедром о какой-то стоящий стул, которого я не замечаю, я лечу, параллельно растирая участок ладонью. Если мы сейчас не скроемся от мамы, то громогласного скандала не избежать. Пока Джексон снабжает меня вопросами, которым сейчас совершенно не время, — о том мужчине, о том, куда мы бежим и заботливыми выражениями: «Сильно ударилась? Насколько тебе больно?», — я заглядываю в лицо почти каждой женщине, имеющей красный оттенок платья. «Боже, где они?» — Могу я позволить себе смелость спросить, отчего такая паника и спешка в твоих действиях? — непонимающе допрашивает Джексон. — Ты ищешь Ритчелл и Питера? Отделавшись кивком, продолжаю поиски, переживая за то, что мама в любой момент может меня заметить. — Так они в саду гуляют, последовали нашему плану, — усмехается Джексон, про себя что-то добавляя, что Питер всегда найдет повод прихватить все его идеи, — поэтому я успел еще с ними поболтать, а к тебе в это время снова прилипли Похитители Ангелов! — с ревностным порывом вставляет он. — Что же ты отмалчивался! — восклицаю, чувствуя, как колит в желудке от нарастающего волнения. — И не сейчас, Джексон, говорить о Похитителях Ангелов! Бежим!!! — Осознав, что мы в минуте от изобличения, я рвусь с места, держа за руку Джексона. От выбранной космической скорости, я теряю по дороге туфельку, но возвращаться за ней не время, несмотря на то, как долго я ее выбирала в магазине и пообещала себе, что она займет особое место на полке, так как красивее такой пары обуви я еще не встречала. Увидев воркующих Ритчелл и Питера, на расстоянии, впопыхах из меня вырывается: — М-ма-ма. Т-там. Вчетвером мы выдвигаемся из сада и, словно выбежавшие из сказки короли и королевы, мчим к дому родителей Ритчелл, который станет нашим укрытием. Глава 23 Джексон Добираясь до места, мы только и громкословим, как изменить отношение Анны Фьючерс к семье Моррисов. Расположившись в деревянной открытой летней беседке с решетчатым каркасом по низу, возле дома, под раскатистым деревом, встречающего всяк приходящего дружелюбным объятием, мы усаживаемся за округлым столом, в классические кресла с подлокотниками, обивка которых выражена цветом закатного пожара. «Собралась чета влюбленных». Напротив меня, рядом с мангалом, на подставке помещен никелированный серебристый самовар на дровах с ажурными ручками, подаренный Ником Фьючерсом на годовщину свадьбы Эндрю и Аннет семь лет назад. Питер, сняв пиджак и накинув его на возлюбленную, собирает у запястья рукава белой рубашки и принимается разжигать угли. От зажженных мерцающих светодиодных светлячков на тоненьких незаметных веточках, напоминающих муравейник звезд, повисших прямо над головой, и включенных четырех настенных фонарей, с имитированными свечами по кругу беседки, порождается атмосфера тепла, уюта, умиротворенности. Прикрыв глаза, растянув губы в блаженной улыбке, я отдаюсь этому мгновению, когда как мое небесное видение исполняет стих, сочиненный ею и прочитанный мне в момент танца, под издающие звуки кипящей воды в самоваре, приносящие своеобразное пронзительное пение. — Белиссимо! — отзывается с восхищением Питер. — Чем не аккомпанемент под твои творения? — не переставая следить за чаном, выказывает он, взмахнув рукой. С сияющей улыбкой на губах Милана благодарит брата, не убирая взгляда от меня. Завороженный её красотой, нежностью голоса, которым она произносит любовные строки, я убеждаюсь, что эта Лазурь обладает даром покорять сердца. Иной раз я задаюсь вопросом: «Что я сделал, что она даже через столько лет выбрала меня, а не коренного испанца, заморочившего ей голову?» Эгоизма и ревности от меня не отнять. «А также властности, гордости и излишней вспыльчивости», — поддакивает разум, увеличивая список моих отвратительных качеств. Но у кого же их нет?! Ритчелл, вон, иногда ленивая и рассеянная, Питер — занудный, вечно жующий еду, любитель поспорить, даже если он неправ, и кольнуть шуткой, Милана… Вот! Человек, у которого нет недостатков! Но… если можно отнести упрямство, капризность и болтливость к отклонениям, тогда и она с незначительными особенностями, придающие ей индивидуальность. Питер, демонстрируя свои навыки по завариванию чайных изысканных напитков, показывает сестре, с открытым ртом впитывающей то, что он приукрашено возвещает — какие засушенные фрукты лучше совмещать друг с другом, чтобы создать неповторимый аромат. «И обязательно несколько веточек мяты!» — дважды повторяет он. — Ну чайный сомелье! Взгляните!.. — с нелепой торжественностью сказываю я, добродушно подтрунивая над братом, и вынимаю из внутреннего кармана верхней одежды маску, которая мне мешается. И кто придумал такую забаву — прятать свои лица в разукрашенную повязку? Глядя в искрившиеся озорством мои глаза, он глумится: — А ты сиди, помалкивай! Если такой умный, поднимай свой зад и дуй сюда! А то утонул в кресле, как барон, — оглушительный хохот срывается из его уст, разделяющий Миланой. — Не я навязал себе эту роль! Того требуют традиции высшего общества: маскарады, балы, танцы… — с актерской интонацией я даю обратный ответ, выделяя слова движением руки. — Мне идет, не правда ли? После издевательского смешка, слетающего из него, он передразнивает меня, перегнув с издевкой: — Тебе не хватает пуза, как у пресыщенного всеми благами богатого дядьки, и закрученных черных усов. А еще сатиновых шароваров. Так что, далеко вашему величеству до настоящего барона, поэтому и нечего блистать в роли великого соблазнителя! Закусываю губу, чтобы сдержать фразу, готовую сорваться с языка: «Да пошел ты лесом! За собой следи, братец! Кто-то наоборот уже наел пузо до такой степени, что не влезает в костюмы!», и, наморщив нос, бросаю взгляд сначала на улыбающуюся Милану, затем на Ритчелл, которая все двадцать минут, что мы здесь, отдается глубоким внутренним рассуждениям, не проронив ни слова. Облокотившись на колено и подперев ладонью подбородок, она с огорченным видом, уставившись в одну точку, повисает в оконцах мыслей. Беседа не завязывается у нас. Все будто тонем в холодном тумане и в печальной мгле. Нами всеми управляют наши мысли. Милана замечает потухнувшую подругу, начинает ее расспрашивать, но та мотает головой и мямлит: «Все хорошо, ничего случилось». Заварив ягодный чай, разнесший по воздуху нотки мандарина, бергамота и грейпфрута, Питер каждому доставляет по чашке и опускается на место. — Не можем же мы вот так теперь бегать от неё! — Ритчелл, наконец, озабоченно проговаривает думы вслух, обхватив чашку ладонями. «Она все об одном и том же». — Отыскать бы способ, как побороть её ненавистные мотивы. — Сосущее её чувство тревоги продиктовано тем, что миссис Анна не осведомлена ее предстоящим свадебным положением, а так как её родители тесно общаются с Анной, то в скором времени это событие станет открытым для глаз. Ритчелл имеет схожесть с Миланой и частенько эмоционально переживает от нагрянувшего происшествия, пусть и незначительного. Хотя эта острота чувств свойственна всем женщинам. Радостные лица у всех тускнеют. — Любимая, мы отыщем способ, обещаю, — успокаивающе произносит Питер, явно по выражению обеспокоенный моим случаем, который затопляет горечью душу, и о котором этим двум красавицам пока не следует знать. До того, как мы перебрались в беседку, девушки уходили в дом, чтобы найти обувь для Миланы и заодно принести баранки с маком, и в это время нам с Питером удалось переброситься фразами о моей засаде. Он известил, что созвонился с отцом и, доложив ему без причин, что нужно срочно встретиться, тот сказал, что не сможет пока прилететь. Мое время уменьшается. Чувствую, из моего ущелья нет выхода. — На носу свадьба и… — переживает она, вперив взгляд на обручальное кольцо. — Мы не сможем не позвать Марка, а он не сможет придти без Анны… Если скрыть от неё это сейчас, то потом она возненавидит и моих родителей. Мы с Питером для миссис Анны — живая мишень. Милана проводит пальцем по золотому ободку чашки, погруженная в задумчивость. До отца Миланы я так и не смог дозвониться, правда, быть может, он занят и перезвонит мне позже?! Он нужен Милане. Я чувствую, она одинока. Как бы я ни старался, я не в силах заменить ей её родителей. — А что, если мы пойдём всеми к маме и поговорим с ней с глазу на глаз?! Без криков, ругательств… — предлагает, оживившись, Милана. — Я видела на маскараде её с Марком — значит, им удалось помириться. — Ох, сестричка, — вздыхает Питер, — получится ли? И помимо Марка, Анны есть еще… — Я пинаю его ногой, чтобы он замолк. Завести разговор о Нике, Марии, Джейсоне — означает еще больше усугубить положение и испортить летний безмятежный вечер, которых, как бы драматично не звучало, в моем запасе осталось не так много. «Никогда не надышишься вволю», — подает разум. — Мы все оказались в одинаковых условиях, — с намерением утверждаю я, чтобы развернуть слова брата в другую колею. Но, видя по лицам, что Милана и Ритчелл утопают в мыслях, я предполагаю, что они и не заметили его резкую, подозрительную словесную остановку. — Нужно навсегда покончить с тем масштабным событием и разорвать его на мелкие кусочки, расставив все по своим местам! — непоколебимо уверяю я. Для этого Ник должен быть здесь и обговорить об этом со своей супругой, дочерью и сыном. — И как нам это сделать?! — озадаченно спрашивает Ритчелл, приподняв опущенные глаза. — Времени до свадьбы не так много. — У меня есть вариант «А», который должен сработать. — Я глотаю чай. — Какой? — Не имеет смысла говорить о нём. Как только все получится, так и увидите.