— НЕ ТЯНИ! — сгорает от нетерпения Милана, бросая мигающий взгляд на подругу. — Маме понравилось оно, а вот папе… я еще не говорила, но… — Милая, мы сейчас из штанов уже вылезем, — каламбурит брат. — Ладно! — Она выплескивает со смехом наружу слюну. — Жозефина. Жозефина де Джеймс, или Жозефина де Моррис, — восторженно переставляет фамилии, добавляя частичку «де», как это заведено было во Франции. Видя, что все раскрывают рты, Жозефина наша добавляет: — Вы меня можете называть Жозетта, Джузи, Жозе, как вам угодно. Питер напрягся. Братская кровь чувствует, как он силится сдержать смех и через секунду взрывается, пискнув: — Жозя. Я поддерживаю его, но менее грохоча, нежели он. Веселье, поселившееся в воздухе, передается всем. — А мне нравится! Новое имя, новая жизнь… м…м… м… — Моя мечтает. После нескольких минут Ритчелл командует: — Так! Тишина! Нами было решено, что свадьбу мы проведем в Испании, — Питер вставляет, что под «нами» она понимает себя, так как он голосовал за родину. — Мы рассматриваем разные площадки, на днях поедем осматривать окрестности. Опыт с вашими днями рождения показывает, что наши друзья в принципе знают, куда добраться. Поэтому сразу хотим попросить прощения, что не попадем на дефиле, но будем искренне болеть за вашу победу. Мысль о дефиле тянет за собой другую. И до меня лишь сейчас доходит — я не могу точно быть уверенным, что смогу попасть на свадьбу, что ощутимо повышает во мне жар, вызывающий легкий озноб. — Всё отвлекаюсь от главного! К вам будет предложение, будете «подружкой невесты» и «другом жениха»? И Джексон, мы тебя назначаем главным за музыкальное исполнение! Споешь несколько основных композиций? — умоляюще складывает руки. — Какие хотелось бы нам, я скажу тебе потом. Я жестом головы даю положительный ответ. — Ритчелл, вот скажи, зачем задавать такие вопросы, если об этом мы решили еще в шестом классе? — говорит Милана. С приступом веселости поспешно я добавляю: — И ты хотела, чтобы я все-таки был твоим парнем? — Да, но… — напрягается она, будто что-то скрывая. — Или я? — непроизвольно вырывается из Питера, но судя по выражению лица Ритчелл, ему стоило придержать язык за зубами. — Я не думала тогда, кто станет моим избранником, но всегда знала, что на свадьбе лучшей подруги буду главным гостем! — Милана ловко находит точное выражение. — Вы согласны, я так понимаю?! — еще раз спрашивает Ритчелл. — Да, тысячу раз да! Да! — с великой радостью соглашается Милана и смотрит на меня. Я шуточно молвлю тоном школьника: — А что значит подружкой и другом? Мы должны как-то отличаться от девушки и парня? — Любимая, вот кому мы доверяем главные миссии? Этому дотошному певцу! Оттопырив губу, я негодующе щелкаю языком. Как он достал меня. Экий болван! — Они справятся! — А какую дату вы выбрали? Какую хотите свадебную палитру? Фотограф, видеограф будет? А церемония будет закрытой? — Фонтан вопросов так и льется из Миланы. — А стиль, музыка, торт… В улыбке, растянувшейся на лице Питера, читается удивление. — Ууу… понеслась, как на лошадке, сестренка, — выражается он. — Подруга милая, ты узнаешь об этом самой первой!.. — уверяет со счастливой улыбкой Ритчелл. — Мы и сами пока еще не решили. Милана принимается с ярким взором заинтересованности выбрасывать свои затаенные мысли о желанном свадебном дне, затянувшиеся по ощущениям на час. — Апчхиии… — неосознанно издаю я, прикрывая рот ладонью, перебивая Милану, с живостью лепечущую о романтичности закрытой церемонии бракосочетания на фоне заката. — Приношу извинения. — Издаю такой же звук более звонко ещё раз. Бросив на меня думающий взгляд, она тут же переживает: — Джексон, не заболел ли ты? Салфеткой подтираю нос. — Я в полном порядке, — говорю и продолжаю, почувствовав потребность во сне: — Может, будем перебираться в дом? Уже свежо как-то. — Да ну, — возражает Питер. — Ты посмотри на термометр, висящий у тебя над головой. Двадцать один градус. — В самом деле! Мне тоже прохладно, — соглашается Ритчелл, начиная прибирать со стола. Заломив руки над головой, под струящийся дымок от самовара, настраиваясь на шуточный лад, вдумываюсь, как спросить о ночлеге для себя и Миланы. — Не соблаговолите ли, дорогие граф и графиня, предоставить нам ложе? — Такая форма предложения, с которым я задаю вопрос, самого меня удивляет. Подле этой прекрасной девушки, моей девушки, мною нередко овладевает приступ дурашливости, пустой болтовни и забавных шуток, не соответствующих моему возрасту, равно как и общественному положению. Это снабжает мое сердечное спокойствие. — Сударь, что значит «нам»? — острит Питер. Милана и Ритчелл снова отдаются смеху. — Наше ложе не предназначено для любовных страстей! — бесцеремонное упоминание об интимных связях вызывает оглушительный хохот у дам. Ритчелл гордо, в стиле богатенькой графини, стоя, задрав голову, добавляет к словам жениха: — Ваши намерения, сударь, нечисты!.. Нам не желательны лишние трудности от амурных похождений неженатого мужчины! Мы пустим вас и вашу распрекрасную даму, с виду царских кровей, при условии, если вы будете зваться — господин Моррис и госпожа Моррис. — И совершает реверанс со словами: — Нет выполненного условия, нет спальни! Красные щечки Миланы свидетельствует о ее смущении. — Столь не подобающие леди высказывания, не находите?.. — продолжаю вести словесную игру. — Уж слишком вы недоброжелательны! Смех от Миланы подбадривает меня. Питер, весело сверкая глазами, с высокомерным лицом забавляется: — Для особых почетных гостей за десять тысяч франков можем разместить вас в отдельной комнате с двуспальной кроватью, но с обещанием, что завтрак будете готовить сами! И просьба соблюдать тишину в ночи! «Гаденыш. Ну гаденыш». — Мы согласны! — зевает Милана, на лице которой проступают очертания сна. — Ладно, милый, — смеется Ритчелл, толкнув Питера в плечо, и кладет все использованные чашки на поднос, — прекращаем! Конечно, оставайтесь! Для вас всегда найдется место. Я подхожу к Милане и подаю ей руку со словами: — Мадемуазель, позволите, я донесу вас на руках? Ритчелл, воздевая руки вверх, обращается к Питеру, с указанием: — Что ты насмехаешься?! Сейчас же последуешь действиям этого господина и меня понесешь на руках! Милана смотрит на меня со смешливым взглядом. — Видится, — балагурит Питер, — вы снова решили привлечь внимание к вашей высокопочтенной персоне? Поворачиваюсь к нему и уже со злостным раздражением выплевываю: — Я намеренно буду храпеть, чтобы ты не спал всю ночь! — А я «пускать газики»! — мгновенно отвечает, заставляя всех давиться смехом. У Ритчелл чуть ли не падает поднос с посудой, задрожавший, как от урагана, в ее руках. От взрывистых порывов смеха сотрясается пузо. Это невозможно. И этот тип — мой брат. — Не стоит, — у нее слипаются глаза. — Я уже не босая, нет причин меня тягать. — Изволите откланяться в знак благодарности! — насмешливо кланяюсь, потешаясь. «Что на меня нашло?» — Добрых снов! Не спросив снова Милану, я, как барышню, сажаю ее к себе на руки и несу в дом на фоне мерцания созвездий, трепетания поздней ночи и нескончаемых шуток Питера, льющихся нам вслед, и его хихикающей невесты. Стиснув мою шею, спящая красавица дышит так, словно уже видит в полудремотном состоянии сладостные грезы. Питер выкрикивает, как только я переступаю порог: — Второй этаж, правая дверь от ванной. Мы будем через стену. Левая дверь по коридору — комната родителей. Не перепутай! А то вляпаешься, как и всегда, и придется отвечать перед владельцем дома. И пой поменьше! Я с раздражением махаю рукой, поняв, куда идти без повторений назойливого идиота.