— А вот далее, все снова испортилось и угадай, кто явился причиной нашей размолвки? — Самовлюбленный эгоист? — смеется Ритчелл, говоря о Питере. — И не только. — Ничего себе, в вашей драме появился еще и четвертый персонаж? — Да… И это София, которая чуть ли не стала девушкой Джексона, — шиплю сквозь зубы я, мысленно возвращаясь к ее лицемерным словам, насыщенные гневом и ревностью. — А, точно. Я и забыла про нее. На вечеринке у меня Джексон танцевал с ней. Мне помнится, когда он лупился на тебя с Питером, София настолько была в ярости. Мила, — хохочит Ритчелл, — твою жизнь можно положить в основу сюжета сентиментальной прозы, которая стала бы бестселлером за короткое время. — Ты еще не знаешь, что было дальше, — вставляю я, поправляя волосы за ухо. — Так, снова интригуешь! Немедленно рассказывай! — Мы ночевали с Джексоном вчера у меня дома и на утро к нам пришли Питер и София и… Противно в этом признаться самой себе. — И? — переспрашивает Ритчелл, горя любопытством. — Мы целовались с Питером, — тараторю я, наблюдая за реакцией Ритчелл. — ЧТО? — с плевком визжит она. — Ты и Питер? Я ничего не понимаю… Подожди… Ритчел размахивает руками, поражаясь каждыми сказанными мной словами, от чего я хихикаю и продолжаю повествовать ей новости своей приключенческой жизни. — Пока София и Джексон разговаривали, Питер прижал меня к себе и поцеловал. Такое чувство, что это было спланировано заранее Софией и Питером. Джексон увидел нас целующихся, от чего началась драка. Я думала, что они порвут друг друга на части… — Не может быть, на что способен Питер… Я даже не могла бы и предположить, что он сможет так поступить. Представляю, какую боль сейчас испытывает Джексон. Питер подогревает ваши отношения с Джексоном и создает в них хаос. — Да, не стоило тебе говорить Питеру, чтобы он не сдавался и добивался меня, чего бы это ему не стоило. — Прости, я сглупила, когда сообщила Питеру об этом. Но кто мог знать, что он всерьез всеми усилиями будет бороться за свою любовь, пусть даже, если его главным соперником будет его родной брат. — Не знаю, Ритчелл, что будет дальше с нами… Я люблю Джексона, очень. — И он тебя любит. Ваша любовь сможет преодолеть все преграды на пути к счастью. Наверняка, Питер уедет после окончания лета и тогда у вас все наладится. — Надеюсь, что так и будет, — говорю я, вздыхая полной грудью, испытывая грусть. — Милана, улыбнись! Не трать время своей жизни, пребывая в грусти. У каждой проблемы есть свое решение. Пока ты сможешь дышать, ходить, говорить, бегать, ты найдешь любой выход из ситуации. Я тоже ранее часто думала, что после любой ситуации я не смогу быть той, кем я была раньше, что у меня ужасная жизнь, насыщенная одними проблемами. Но однажды я осознала самую важную вещь: ценность каждой минуты жизни. Я поняла, что каждая наша проблема — это возможность закалить свою силу воли, сделать нас лучшими, но никак не упасть духом, позволяя себе сообщать фразы: я — неудачный человек или я — человек-проблема и т. д. Проблема позволяет работать твоему мозгу на полную мощность, находя выход с любой произошедшей с тобой ситуации, перебирая тысячу разных способов решения. Поверь, выхода нет тогда, когда твоя жизнь закончилась биологической смертью. Но до тех пор, имея руки, ноги и мозг, можно достичь всего и быть счастливым сейчас. Слушая Ритчелл, я задумалась… Да, она права, я не должна паниковать, падать духом из-за того, что произошло. Я сделаю выводы, осознаю ошибки, и буду продолжать стремиться достигать того, чего я искренне желаю. — Ритчелл, спасибо тебе за эти слова. Как это мудро сказано. — Поэтому, улыбнись-ка сейчас! Но, а повод для улыбки устрою тебе, — смеется Ритчелл, делая задумчивое лицо. — Я могу кое-что по секрету рассказать тебе, только обещай, что не расскажешь об этом Джексону, иначе наше с ним доверие потерпит крушение. — Так, у вас тоже есть тайны от меня, а я не знала этого? — Мне кажется, ты имеешь право это знать. — Вся во внимании. — Ранее, как только я приехала в Сиэтл, начав с вами общаться, Джексон рассказывал мне о своих чувствах к тебе, но он боялся, что ты его отвергнешь и поэтому, можно сказать, играл с тобой в «друзей». Он всегда переживал и немного злился, когда ты шла на свидания с другими парнями, потому что ждал того момента, когда смог бы сам признаться тебе в любви. Он часто звонил мне и спрашивал, как ему быть. Но Джексон боялся потерять тебя в случае, если бы ты разделила с ним его чувства, поэтому скрывал их. И, вообще, это я познакомила их с Софией, так как согласно ее словам ей давно нравился Джексон. — Не может быть… и все это время я думала, что мы с ним настоящие друзья, но оказывается, что втайне мы любили друг друга, — поражаюсь я. — Думаю, ты права, благодаря Питеру, Джексон смог определиться, убрать сомнения и признаться тебе в своих чувствах. Я так счастлива за вас. — Почему ты ранее мне не говорила об этом? — Держала обещание, но сейчас, мне показалось, что ты имеешь право об этом знать. Какая романтика у вас, любили втайне, затем появился брат… Это точно мелодрама! — Ритчелл, я говорила тебе, как сильно я люблю тебя и ценю? — обнимаю я Ритчелл. — И я тебя люблю, подруга! Пей чай, а то остыл уже, под такие истории жизни. — Да… — Милана, держи меня в курсе твоих любовных событий, чтобы если что я знала, где тебя найти у Питера или Джексона, или у Софии, — говорит шутя Ритчелл, и я ее толкаю в плечо по-дружески. — Но все-таки моя история откровенностей, не смогла продлить твою улыбку… Слушаю тебя, что тебя тревожит? — Мне больно, что Питер, так мог подставить меня. Но еще больнее, что Джексон ушел после скандала, оставив меня одну после всего случившегося. Мы решили, что не будем уходить друг от друга с ним независимо от какой-либо ссоры между нами, но на практике наши обещания отданные друг другу не реализуются. — Мил, пойми же ты, он увидел тебя с Питером, который согласно твоим словам вцепился в твои губы, не давая возможности отойти от него. Разве после такого можно остаться и что-то обсуждать? Представь себя на его месте, если бы София поцеловала Джексона. — Ты права, ты, как всегда, права. Я бы точно также убежала, куда глаза глядят. — Ну вот, может, сама позвонишь Джексону, узнаешь как он? Вы же любите друг друга, так защищайте свою любовь, не давайте ей иссякнуть от действий посторонних лиц! — Мне кажется, что он не захочет говорить со мной. — Как ты можешь быть убежденной в этом, если ты еще и не звонила ему. Позвони — узнаешь. Ритчелл верно говорит, я заранее делаю выводы, которые могут оказаться ошибочными. — Всё, сейчас буду звонить! Только я сообщила Ритчелл слова, как тут же чувствую вибрацию моего телефона в руке. — Видишь, Джексон — настоящий джентльмен. Решил позвонить сам, бери же, быстрее… — кричит радостно она, ставя кружку мою на стол. — Я отойду, не буду мешать вашему разговору. Я счастливая беру трубку и лепечу: — Привет, родной! А я думала, что ты сердишься на меня, хотела только что тебе позвонить, и тут ты звонишь в эту же минуту. Какое совпадение! — Я тоже тебя рад слышать, — тихо отвечает Питер. Мое тело обдает огнем. Только не это. Почему я не посмотрела имя контакта, который мне звонит. О нет. — Прости, я думала это Джексон, поэтому… — заикаюсь я. — Все хорошо. Я хотел извиниться перед тобой. Я вел себя как последний влюбленный кретин. Прости за мое поведение, я не хотел, чтобы из-за меня у тебя были проблемы с твоим парнем. Я готова упасть в обморок, поражаясь, что Питер извиняется. Что-то на него это совсем не похоже. — Однако теперь у меня проблемы с моим парнем, — отвечаю я, сердито, не стремясь сделать удивленный голос от извинений Питера, хотя это является феноменом в нашем с ним общении. — Я потерял голову от любви к тебе. Я хотел попытаться для нас что-либо сделать, всеми способами, чтобы мы были вместе с тобой. Я просто… я … Я люблю тебя. Меня повторно обжигают слова Питера. Мне становится жарко и тяжело дышать. Я чувствую искренность извинений в голосе Питера. Он просит прощение за то, что любит. Ощущаю поступающее волнение в себе. — Спасибо за извинение, за откровенность. И я буду также искренне говорить с тобой. Я не испытываю к тебе подобных чувств. Не хочу, чтобы ты питал иллюзий на наш счет. Я люблю твоего брата, Джексона, и сейчас мне не хватает его. — Хочешь, я поговорю с ним и объясню, что я поцеловал тебя нарочно, чтобы он увидел это? — ЧТО? — вылетает с меня. — Нет, Питер, ты и так уже много что сделал, не стоит. — Правда, я вел себя, как зацикленный на чем-то человек. — Питер… — Прости меня, я больше не буду говорить о своих чувствах… — Все в порядке, — сухо говорю я, пребывая в шокированном состоянии от слов Питера. — Как ты себя чувствуешь? — резко сменяет тему Питер, сообщая о моем состоянии. Нет слов, я не узнаю Питера. Что за нежный тон прослеживается в его голосе? Его личность меняет свои роли на день большое количество раз, но я продолжаю не верить в его раскаяния. Хотя я его понимаю, что любить не взаимно — худшая любовь на свете, даже не любовь, а болезнь. — Спасибо, мне гораздо лучше. — Я рад… Мы замолкаем. Я не нахожу слов сейчас.