«Сейчас начнутся в отношении меня шутки от Джексона. Как же без этого?». — Малышка, а ты боялась и хотела отказаться от завтрака в постель, причем мной заказанного. — Боялась? Отказаться? — надуваю я губы. — Джексон, да, я дрожала от страха, что там кто-то другой окажется, например, уборщица. Я не знала, что это доставка еды в номер. — Видите ли, она не одета. Малышка, будь проще, не стоит так воспринимать житейские ситуации. — Начинается… — закатываю я глаза. — Так, не будем развивать ситуацию, давай лучше завтракать. — Как восхитительно все выглядит, — говорю я, и мое лицо сменяется в одночасье широкой улыбкой, от лежащих на серебряном подносе сырников с черничным джемом, чашечек ванильного капучино и фруктового салата. — Узнаю свою милую Милу, которая секунду назад была злой и взволнованной, а сейчас, увидев угощения на завтрак, стала снова улыбчивой и счастливой. — Да, — громко и радостно изъявляю я, поднимая чашечку капучино с подноса. — Иди ко мне, милая, — ласково исходит от Джексона, и я тянусь к нему, целуя в его мягкие, сочные губы, от которых чувствуется запах кофейного напитка. Джексон стягивает с меня накинутое одеяло, от чего я моментально опомнилась, осознав, что сейчас не ночное время суток: — Джексон, ты чего, сейчас же не… — Значит, ночью она не стеснялась, а сейчас да. Какая причина? — смеется Джексон, продолжая с силой оттягивать одеяло. — Отдай уже мне, — кричу смеясь я. — Нет, ты что стесняешься, милая? — Может, чуть-чуть, — искренне сообщаю я правду. — Мы знаем друг друга, как никто другой. Давай пообещаем друг от друга не таиться, быть открытыми, свободными. — Я согласна, буду стараться устранять стеснительность, имеющуюся во мне. — Так, чего же ты ждешь? Устраняй сейчас, — страстно сообщает Джексон, окончательно полностью стянув с меня одеяло. Мы крепко прижимаем наши тела друг к другу, Джексон целует мое лицо, долго останавливаясь на ямочках и губах. Я нежно кусаю его мочку уха, слыша его тихий возбуждающий стон. — Я хочу тебя, — шепчет чарующим голосом Джексон. — И я тебя хочу, но нам уже пора собираться домой… — Хочется не отпускать тебя от себя и каждое утро просыпаться с тобой в постели. — Любимый, я тоже этого хочу. Съедая завтрак, мы еще немного побыли друг у друга в объятиях. Несмотря на наше не желание уезжать, мы смогли собраться с силой воли. Мы быстро складываем вещи, приводим себя в порядок и выходим счастливые из номера. — Этот гостиничный номер мне запомнится надолго, — маняще молвит Джексон. — Да… — улыбаюсь я. Закрывая ключами номер, Джексон, взглянув на меня, не удерживает в руках сумку, в которой, по всей видимости, лежали его рабочие документы и они разлетаются по всему коридору на несколько метров. Рассмеявшись над этим, мы принимаемся собирать их, лазая по полу. Рядом с нами проходят люди. Одна супружеская пара, решает помочь нам, мужчина поднимает листы, отдавая их Джексону в руки. Взгляды незнакомого мужчины и Джексона сливаются, смотря в упор друг другу. Я, изначально не поняв, что произошло, подхожу чуть ближе к ним, и взираю то, что подвергает меня в шок. — Джексон? — произносит удивленным голосом мужчина. — Я вас не узнаю. Вы обознались, — растеряно, взволновано, дрожащими руками отвечает Джексон, собирая последние листы бумаги с пола. — Джексон, ты меня не узнаешь? Я стою молча, находясь в удивлении от того, что сейчас происходит, но моя память узнала очертания этого лица незнакомца, будто призрака из прошлого. Покосившись на него повторно, я замечаю, что рядом с этим мужчиной находится женщина, блондинка, лет сорока, одетая в красное приталенное платье. — Нет, я вас не узнаю. Прошу прощения, мы спешим. Я так и не могла понять, узнал ли Джексон своего родного отца или только сделал вид, что не узнал, но мы так и не разбираемся в случившемся, так как Джексон схватывает мою руку и мы в ускоренном темпе, практически бегом, идем к выходу. Подойдя к лифту, который долго не приезжал на наш этаж, мы воспроизводим голоса этого мужчины: — Джексон, постой… — кричит он. — Джексон, почему мы так резко ушли? — спрашиваю я. Мужчина продолжает кричать. — Милана, бежим через ступеньки, — серьезно отвечает Джексон. Его нежный и ласковый голос сменился грозным, суровым отношением ко всему, что он видел и слышал в эти минуты. — Нет, мы поедем на лифте, и ты мне все объяснишь. — Что объяснять? — недовольно выпаливает он. — Все, что сейчас произошло. — Мужчина помог нас собрать бумаги, затем ошибся, увидев во мне знакомое лицо, — врет он, отводя взгляд. — Джексон, не лги мне, я желаю услышать правду. Как ты? — Что? — брякает он. — Откуда мужчина узнал твое имя? — Таких как я, тысячи, просто я оказался похожим на другого Джексона. — Но, это же твой оте… Джексон резко перебивает: — Незнакомец, Мила. Давай уйдем отсюда, как можно скорее. — Хорошо, бежим, — соглашаюсь я, устремляясь на Джексона, во взгляде которого я нахожу эмоции страха, ненависти, боязни, боли. Меня также охватывает страх, страх за моего любимого парня. Он говорил, что увидев отца, не упустит возможности поговорить с ним, чтобы узнать ближе о его мотивах ухода от них, и в итоге наладить с ним отношения. Но его реакция сейчас — это совершено противоположное тому, что он мне говорил. Я чувствую, как ему сейчас больно. Он держит все в себе. Мы садимся в машину, и Джексон, сидя за рулем, смотрит в одну точку. Я нежно трогаю его за руку, в надежде, что он немного остынет и придет в себя. — Милый, поговорим? — робко произношу я. — Я бы предпочел сейчас немного побыть наедине со своими мыслями, — грубо отвечает Джексон. — Да, я понимаю тебя, — говорю я с осторожностью с целью, чтобы еще больше не усугубить ситуацию. Я переживаю за него. Его скулы напряжены, на руках вздуты вены, руки крепко вцепились в руль. — Я могу выйти с машины, чтобы тебе обдумать все. — Нет, поедем, — сухо отвечает Джексон, заводя машину и направляясь в дорогу, длящуюся несколько часов. Я сильнее переживаю за то, что наблюдаю в нем: отсутствие эмоциональности, безразличие ко всему, даже к моим нежностям он не обращает никакого внимания. Я вспоминаю, когда маленьким он постоянно закрывался и плакал в доме после ухода его отца. Мне его так было жаль, я не знала, как и чем ему помочь. Вероятно, в нем имеется психологическая травма или, так называемый, эмоциональный триггер. — Милый, я готова выслушать тебя, поделись со мной, — говорю я, в надежде, что он заговорит со мной. — Я же сказал, я не желаю сейчас поддерживать общение, — злостно рычит Джексон, увеличивая скорость автомобиля, от чего я сижу, как вкопанная, боясь попасть в аварию. Всю дорогу мы молчим ни слова, не сообщая, в адрес друг друга. Тяжело эмоционально наблюдать за тем Джексоном, который сейчас сидит рядом со мной по сравнению с тем Джексоном, которого я видела утром в постели: нежного, заботливого, смеющегося… Сейчас, несмотря на то, что Джексон рядом, он находился, словно в тысячи километров от меня. Снова наш долгожданный романтический момент подпортился, если бы мы только знали, что его отец будет находиться в этом же отеле, то никогда бы не посетили это место. Джексон довозит меня до дома, не выходя из машины, не прощаясь со мной. Мы не перекидываемся даже фразами прощания, только лишь взглядами. С моих глаз постепенно капают от слезы, так как я чувствую, какую боль испытывает Джексон. Я понимаю, что ему непросто сейчас… Но всё же, мне неприятно, что он отнесся негативно к моей заботе. Я ведь просто хотела сделать так, чтобы ему стало чуточку лучше, чтобы видеть на его лице, пусть и неискреннюю, но улыбку. Глава 35 Вот уже несколько дней, как мы не поддерживаем общение с Джексоном, это происходит впервые за всю историю нашей дружбы и отношений с ним. Все мои попытки позвонить ему кончаются неудачно. Его нет дома, я не знаю, что еще думать и где его искать. Мама Джексона и его брат также волнуются, я не могу найти себе места. Мы с Питером и Ритчелл, где только не искали его: в местах, которые он часто посещает, у друзей, знакомых, но они отвечают все одинаково: «Нет, нам неизвестно его местоположение». Я начала уже думать о худшем, может быть, он попал в аварию и находится сейчас в больнице. Родители поддерживают меня, зная, как трепетно и трогательно я отношусь к Джексону, как к родному человеку. Мое сознание зациклено на этом и создает фантазии, которые то и дело заставляют меня плакать. Размышляя о воспитании одним родителем ребенка, о той любви, которую жаждет он, находясь в разлуке с отцом, я представляю, что чувствовала бы на месте Джексона. Делаю глубокий вздох, собирая воедино все эмоции, и пишу: «Отец»