На этом частичный разбор оружия был завершён. Дальше Ходок сухой ветошью на шомполе продраил ствол и отнёс ружьё на печку сохнуть. Слава богу, меня не попросили повторить этакую чистку и для моей мелкашки. Не представляю, как отреагировал бы. Напоследок мы ещё поболтали о повадках местного зверья, и я, простившись, пошёл домой. Оба остались довольны проведённым временем. Договорились на продолжение обучения в понедельник. По дороге я объяснил приблудившемуся собачуху, что он теперь официально включается в наш маленький, но дружный коллективчик и переименовывается в Мухтара: очень уж я любил в детстве фильм «Ко мне, Мухтар». Псу, впрочем, было без разницы, как его станут звать, внимательный взгляд говорил лишь об одном: «Вы, главное, есть побольше давайте, остальное – ерунда». Вот и замечательно. Приходившего за знаниями Гната дома не застал, но Машка, как автоответчик, исправно передала все свежие деревенские новости. У матери с отчимом всё прекрасно. Он уже три недели не пьёт и никого не бьёт, на улице со всеми почтительно раскланивается, улыбается и шуточками сыплет, а узнав, к кому по выходным детки шастают, скандала не устроил. Если честно, не ожидал. Приятное известие. Глядишь, и наладится у них жизнь. Глава 9 В воскресенье, как и предполагал, старшего братишку начал тренировать отдельно: ну не поспевают за ним Фёдор с Панкратом, хоть ты плетьми их подгоняй. Вроде и пыхтят усердно, и трудятся рьяно, а дело еле продвигается. Они, несмотря на свой юный возраст, на занятиях выглядят старыми, закостенелыми пентюхами, ей-богу! Других слов и не подобрать. Полагаю, настоящими рукопашниками им никогда не стать. Не их это. После обеда меня насторожили вопросы ребят об окружающей местности: любопытно им, видите ли, стало, куда от Софьиного хутора тропинки ведут и имеются ли поблизости примечательные места. Вот, ёлы-палы, только этого нам и не хватало! Постарался, ничего не сообщая, ненавязчиво порасспросить, а на фига им это, собственно, нужно. Оказалось, в деревне молодёжь, проведав о частых походах ребят к знахарке, заинтересовалась «проклятым местом». Ну, так они нашу землянку с ближайшей округой называют. Этакое дурацкое название появилось ещё до приезда Софы. Жил тут лет пять назад страшненький старикашка, пугал окружающее население всякой ерундой, проклятия разные измышлял, конец света предрекал, а потом сгинул не попрощавшись. После охотнички из Канска попытались перезимовать, но одного из них сразу же медведь задрал, а другой в пургу замёрз недалеко от землянки. С тех пор до Софы сюда никто и не захаживал. Я у неё однажды наводил справки про тёмную историю нашего места жительства. Над моими вопросами от души посмеялись и уверили, что черноты ни в землянке, ни рядом с ней нет. Насочиняли люди ужасов с три короба, и разубеждать их бессмысленно. Мне, естественно, страх местных был на руку – хорошая защита золотого прииска и бобров. Но теперь возникает опасность хождения по округе неприкаянных балбесов, доказывающих свою храбрость. А нам оно надо? Эх, чего бы такого придумать? – Ребята, не советую вам здесь по лесу бродить, – начал я, заговорщицки приглушив голос. Бизоны сразу купились на доверительные интонации и придвинулись ближе. – А чё так? – Да Софья Марковна нечистую силу укрощает, накрутила вокруг неведомо чего. – Я как бы с опаской глянул в сторону землянки. – Тут лишь дорожки к деревням безопасны да пара тропинок мне для охоты, а остальные… – Опять оглянувшись, я уже тише продолжил: – Даже не знаю, кем протоптаны. Рожи у пацанов были на загляденье ошарашенные. Гнат и тот стоял задумчивый. – Брешешь? – Вот те крест! – Я истово перекрестился. – В округе и животные некоторые не животные совсем. – Как это? – Не знаю. Но запретили мне охотиться рядом с домом. А кое-куда и заходить-то нельзя. Посмотрев на землянку в очередной раз, я ещё тише продолжил: – Чую, сторожат они Софьину поляну от чужих. Глаза у приятелей стали по пять копеек, а у старшего, наоборот, сузились. – Я зашёл недавно в места запретные, так меня рысь потрепала. С виду вроде бы рысь. – Брешешь? Э-э, ребятки, повторяетесь. Ничего-ничего, рубаху долой, демонстрируем боевые отметины. – Во, видели? О, как вас проняло-то! Тут и коза из-за угла землянки вышла и уставилась на нас, а мы на неё. Наверно, в этот момент у пацанов все сомнения в моей правдивости пропали. – Пока Софья Марковна всю нечистую силу не переведёт, лучше поосторожнее здесь ходить, бережёного Бог бережёт. Чёрт, а не переборщил ли я с внушением? Ладно хоть не перед обедом пацанов накрутил, а то аппетит у них сейчас, полагаю, надолго пропал. Ещё минут пять вдалбливал в их головы мысль: мол, так-то всё нормально, знахарка защищает, но на всякий случай соблюдайте определённые правила. Думаю, до ребят дошло. Насчёт деревенских предложил особо не заморачиваться, сочинить им что-нибудь пострашнее, а себя в героическом амплуа представить. Приятели поблагодарили за совет, попрощались и свалили. Гнат, проводив их взглядом, спросил: – Соврал? – Нет. Так… немного преувеличил, для их же пользы. Опасно тут посторонним по лесу шастать. – Коза поэтому на людей кидается? Не совсем поняв его вопрос, постарался ответить обтекаемо: – Поверь, если вести себя уважительно по отношению к хозяевам, Феря никого не тронет. Он задумчиво кивнул, и подошедшая Машка приняла эстафету учительства. Надеюсь, мою воспитательную работу не испортит. С понедельника начали охотиться вместе с дедом Ходоком. Меня принялись учить, как в зимнем лесу зверя выслеживать, как следы распутывать и кто какие следы оставляет. Короче, всему тому, что я и раньше знал. С нами три собаки. Мухтар в основном рядом бежит, а два дедовских кобеля носятся по округе. Зверя добывается мало. Ну… учёба же, едрить её! К концу недели сильно похолодало, по ощущениям температура ниже минус пятнадцати градусов по Цельсию опустилась. Однако дед говорит, начало ноября нынче необычно тёплое. Да и вообще, осень в этом году не в пример жарче последних лет, и потому по всем приметам зима ожидается холодная. В выходные пошёл густой снег, видимость упала, но бизоны назло погоде пришли. Тренировались в сарае, хотя и не предназначен он для такого количества народа. Перед уходом ребята с хохотом рассказали, как они пугали деревенских байками о «проклятом месте». Такого напридумывали, мне аж дурно сделалось. Наверно, народ теперь помирать станет, но к нам не пойдёт. Эх-х, порушили мы знахарке лечебный бизнес. В понедельник ближе к вечеру потеплело. Софа, видно что-то почувствовав, попросила наполнить водой бочки, горшки, берестяные туеса и плошки. До потёмок я туда-сюда с вёдрами бегал. Заодно мы устроили внеочередные постирушки и сами помылись. А во вторник началась пурга. Мело страшно, сарай скрипел, потрескивал, но держался. И это в лесу. О том, что в степи у Канска творится, даже представлять не хотелось. Пять дней свистело, визжало и выло не останавливаясь, и лишь когда мы подъели все мясные запасы и перевели почти всю воду, снежная круговерть наконец-то улеглась. Как жили эти дни, трудно передать словами. Из дома не высунуться. Я первые три дня изредка выбирался снега набрать, но потом внешнюю дверь окончательно завалило, и её стало не открыть. А у нас печка и свечи коптят, мы, естественно, тоже ароматов не добавляем, ведь в связи с экономией воды нормально уже не помыться; при этом землянка проветривается плохо, и, соответственно, запашок в ней к концу заточения оставлял желать лучшего. Но зато мы с Машулей хорошо продвинулись в изучении немецкого языка: болтали целыми днями напропалую, делать-то нечего. Сам собой получился метод полного погружения в языковую среду. В воскресенье проснулись от тишины. Отвыкли уже. Внешние двери целый час открывали, уж больно сугробчик плотный за ними образовался. Первой в небольшую щель протиснулась Машка и принялась откапывать выход, затем и я вылез. Эх, ставя входную дверь, я кое-чего не учёл. У деревенских домов для защиты от снега крыльцо высокое имеется или небольшая прихожая – сени, где наружная дверь внутрь открывается. М-да, непорядок. Надо что-нибудь сообразить, а то каждый раз после снегопада откапываться придётся. На улице стоял прекрасный солнечный денёк с лёгким морозцем, и только снежные заносы напоминали о бушевавшей вчера непогоде. Сугробы намело в полсарая, землянка вообще сплошной сугроб. Дружно взялись свои хоромы откапывать и приводить в порядок, до самого вечера дом и тропинки разгребали. Радует, что крыша моей постройки выдержала недельную снежную круговерть. Эх, завтра поохочусь! Мяса хочу, и побольше. А сейчас мыться, мыться и ещё раз мыться. О-о, много тёплой воды, какое счастье. Сначала, правда, девчонки намывались, а я всё воду таскал и грел, но дошла очередь и до меня. О блаженство, я вновь ощущаю себя чистым! Когда утром встал на лыжи и пошёл в лес, душа запела. Солнце и чистый воздух после недельного затворничества человеку просто необходимы. Но радость мне слегка подпортили: свежий снег очень мягкий, держит плохо, лыжи глубоко проваливаются. Мухтар, бедолага, по брюхо в снег уходит. Передвигается скачками: прыгнет, провалится, опять прыгнет и снова провалится. Пытался его дома оставить, но не получилось, рвётся в бой. Видно, тоже по охоте соскучился. Целый день я бродил, еле ноги переставляя. Лес преобразился, деревья в снежные шубы оделись, красота. Ветра нет, тишина, и никого кругом. Куда все делись? Следы кое-где есть, а зверья нет. Под вечер добрёл до Волчьего ручья. У бобровой запруды чисто, значит, бобрики не вылезали, а вот вдоль ручья кто-то прогулялся. Снега здесь не слишком много намело, следы видны отчётливо, причём следы медвежьи, но маленькие. Чёрт! Медвежонок. А поблизости ведь, скорее всего, и мамаша шастает. И какого хрена, спрашивается, не спят? Ненастье из берлоги выгнало? Или охотники? Мухтар, принюхавшись, зафыркал: не нравятся ему медведи. Впрочем, как и мне, не с моим ружьишком на них рот разевать. Но следы ведут к нашему золотоносному прииску, поэтому не помешает посмотреть, что там творится. Так, крадёмся дальше очень осторожно. Перешёл на другую сторону ручья и стал потихоньку пробираться вперёд. Пёс сразу уяснил манёвр и медленно двинулся рядом. Выйдя к месту раскопок, я чуть не присвистнул от удивления: медвежонок, паразит, старательно роет яму там, где мы золото копали. Тут мне глаза резануло несоответствие: какой-то он не такой. Не понял. Это ж не медведь! Похож, но не он. А-а, блин, росомаха! Фу-у, я уж испугался и о мутантах подумал. Сколько охочусь, никогда не встречал этого зверька, ни в той жизни, ни в этой. Что ж, уже легче, не надо опасаться медвежьей мамы. Подобрался поближе, прицелился. Зверюшка периодически поднимала голову и, замерев на пару секунд, прислушивалась. В один из таких моментов я её и подловил. А нефиг наше золото тибрить! Мясо у росомахи невкусное: сухое и пахнет, хм… не понять, чем пахнет, но есть противно. А что делать? За отсутствием хорошего приходится употреблять всякую гадость. Зато шкура всем приглянулась: мех густой, приятный на ощупь, шапка из него выйдет замечательная. Сейчас, кстати, о шапках-ушанках никто и представления не имеет. Значит, будем вводить новую моду, а то местный головной убор – треух, отдалённо напоминающий будёновку, – мне не нравится. Вечером Софа расставила пять свечек по землянке, усадила нас с сестрёнкой за стол, а сама села напротив. – Сейчас нам следует помолиться за возрождение хорошего человека Александра. Пожелайте ему от всего сердца счастья, радости и долгих лет жизни. О-о-о, я и забыл. Сегодня же мой день варенья. А ведь действительно возрождение. Машуля смотрит с недоумением, но молитву начинает. Ну и я помолюсь за себя любимого. Если в будущем году отсюда съедем, отпразднуем уже моё, а не Мишкино появление на свет. Нужно основательно подумать над тем, как такое сестрёнке преподнести, а то в прошлый раз ерунда получилась: снизошло… вошло… вышло… На другой день собрался я на длительную охоту. Оделся потеплее, еды с собой побольше взял, пошёл и… почти у самого дома подстрелил оленёнка. Наповал. Одним выстрелом. Сам не ожидал, палил навскидку, не успев мозги включить. Как-то неожиданно он метрах в десяти от меня из кустов выпрыгнул, даже Мухтар не среагировал. От выстрела оленёнок дёрнулся и сделал скачок в сторону. Я уж решил, промазал, череп-то моя пуля вряд ли пробьёт. Оказалось, пробила, сантиметрах в трёх от глаза, и удрать живность попыталась, можно сказать, на автопилоте. Из-за кустов раздался топот уносящегося прочь оленьего семейства. Эх, если бы не глубокий снег, если бы не этот выскочивший из кустов малолеток, мы с Мухтаром могли бы и покрупнее оленя завалить. Расстроился немного, но похвалить себя не забыл: ну я мастер, и пяти минут по лесу не погулял, а уже столько мяса надыбал. В следующий раз, как на охоту соберусь, сначала на землянку залезу и осмотрюсь. Весьма вероятно, никуда идти и не придётся, вдруг что-нибудь рогатое нагло бодает наш сарай. Хе-хе, неужто белая полоса в жизни началась? Через пару минут на выстрел прибежали девчонки: подумали, случилось что. Полдня потом мы вместе обихаживали добычу: снимали и скоблили шкуру, тушу разделывали и переносили по частям в сарай, затем коптили лучшие кусочки. В обед лишь слегка перекусили, но вечером оторвались по полной программе. Отварили язык, натушили горшок мяса с мучной подливкой да с гречневой кашей его съели. Мм, вкуснотища! А после ещё и свеженькую копчёность под грибной подливочкой отведали, ох-х… обожрались. Праздник живота удался. Утром, ни свет ни заря, Софа меня разбудила, выдала мороженый окорок от вчерашнего трофея и отправила к деду Ходоку. Следует поблагодарить учителя за хорошее обучение и узнать, сможет ли он его продолжить, а окорок будет платой и подарком одновременно. О-о… вот белая полоса в жизни и закончилась. Ладно, еда в доме есть, её теперь надолго хватит, не грех и байки послушать, эм… в смысле учёбой заняться. Так, с окороком на одном плече, с ружьём на другом, и дошёл я до деревни. Тихо по ней проскользнуть не удалось, с малышнёй столкнулся. Пришлось «эстонцу» описывать лесные приключения, не забывая нахваливать Ходока за пре-екра-асную у-учё-ёбу. Надо признать, мой рейтинг среди местной детворы и раньше был неплох, а сейчас и вовсе возрос неимоверно. Да что там детвора, взрослые и то со мной не гнушаются первыми поздороваться. Ну, когда сам не успеваю их заметить. Не пойму, поездка в Канск тому виной или учёба у лучшего охотника деревеньки так сказалась, но нынче я у них Мишаня. До Михаила пока не дорос, а «Мишка» и тем более «Эй, ты» уже в прошлом. Елисей Кондратич принял нормально, подношению обрадовался, подробно расспросил о наших невзгодах в пургу, заинтересовался моими охотничьими подвигами. Удивился росомахе. Оказывается, давно местные этого зверя не видели, обычно она севернее, за Ангарой, или восточнее, в горах, обитает. Поведал, как деревенские ненастье пережили, об их жизни в целом, ну и само собой, о бабах и о политике. Похоже, дед встрече очень рад, хоть и скрывает это старательно, и мой приход для продолжения обучения здорово ему настроение поднял. Вот уж действительно фанат-зверобой. Чингачгук[72] – Сушёный Лось! Отец с детских лет его к охоте приучал и, в конце концов, своего добился. Разговоры старый «мушкетёр» ведёт в основном о зверье да иногда о женщинах.