Ночь прошла тихо, а с утречка отправились за волками вчетвером: мы с Ходоком впереди с ружьями наизготове, сзади Парамон ещё с тремя заранее заряженными, а вокруг нас Мухтар бегает, принюхивается. Выследили довольно быстро, но долго подбирались, чтобы не спугнуть, очень уж неудобно они расположились. Завалить успели лишь троих. Полагаю, дед второй выстрел наугад посылал, а сынок его вообще промахнулся. Ушли пятеро и без вожака, как теперь себя поведут, неясно. Через пару дней мы ещё двоих подловили, осталось троих найти. Ну, эти не столь опасны, да могут и просто уйти из негостеприимного района. Во всяком случае, наша компашка решила перебираться на хутор. На родной полянке тишина и умиротворение. Сарай стоит почти весь снегом засыпанный, землянки и не видно. О-хо-хо, раскопок на целый день! Судя по следам, недавно брательники приходили. Не помешает и нам с Машкой родственничков проведать, передать, что у нас всё в порядке и мы вновь ждём их по выходным. В самом доме обстановка показалась такой родной и близкой, будто всю жизнь здесь прожил. А как сладко спалось на старом месте в обнимку с Машкой, не передать словами. Встав утром, в первую очередь проверил бобровые края. Не дай бог, там волки порезвились и схарчили какого-нибудь бобрика. Фантазия рисовала страшную картину: я тут, панимаешь ли, ползимы ветки рубил-таскал, подкармливал зубастиков, а серые, на готовенькое явившись, взяли и опустили нас на кучу рубликов. К запруде подходил настороженно, но там, к счастью, тишь и благодать. Волчьих следов не наблюдается, зато свежие следы моих подопечных нашлёпаны по всей округе. Да-а, голодно деткам без папки. Нарубил ворох веток и свалил их у ближайшего к запруде выхода, пущай отъедаются. Первого апреля отметили именины и день рождения Машули, хорошо, когда они совпадают. Растёт малая, одиннадцать лет уже, однако. Народа набежало с обеих деревень – не протолкнуться, и в основном мелочь до четырнадцати лет. Машка, конечно, заводила ещё та, но, думаю, такая популярность у неё нарисовалась главным образом из-за наших детских песенок. Она ведь из меня в месяц по две новые выдавливает, каждые выходные плачется: «Ми-иша, петь больше нечего». Ага, давай, братик, «сочиняй» свеженькое. И полетели деньки дальше по накатанной дорожке. После поездки как серую пелену с глаз сдёрнули, все дела идут с огромным удовольствием и желанием. И по лесу бегается, и бизонов гоняется. А кругом весна в разгар входит. Красотища! Месяц пролетел, словно один день, и вот в конце апреля мы снова начинаем сборы: нас ждёт и манит Красноярск. В очередную банную субботу договорились с дедом Ходоком о совместной поездке в Канск, ну а Машку опять на поруки оставляем. Во время беседы с деревенскими увидел, как знахарка, услыхав о сильном пожаре в Устьянском, побледнела и выпала из общего разговора. Очень интересно! Постарался осторожненько выманить её из дома для беседы тет-а-тет. – Софа, что случилось? – Александр, мне надо тебе кое о чём рассказать. – Я слушаю. – По приезде в Канск нам следует заняться оформлением твоих документов. – Каким ещё оформлением? И тут мне поведали очередную занимательную историю из серии «Галина сказала». По словам старой лекарки, дворянство мне удастся получить лишь из рук канского городничего. Причём было сказано и когда к нему нужно обратиться: «Собравшись в путь и узнав о двух сгоревших домах в Устьянском, по дороге обязательно к нему загляни». Не понял юмора! – А какая нам разница, к кому обращаться? У Александра Полтоцкого ведь все бумаги в порядке. – К сожалению, это не совсем так. По бумагам, хранящимся у нас, ты сможешь стать дворянином только за большую взятку или по велению государя. – Объясни. – Видишь ли, ты, наверно, читал в выписке из метрики запись «незаконнорождённый». – Да. – Она есть у всех, родившихся вне брака. И если при наличии одного отца можно добиться дворянства, то с одной матерью – нет. «О, сколько нам открытий чудных готовит» мама, ёшкин дрын! Ну Софа, ну… слов нет! Чёрт! В город переберёмся, займусь изучением законов данного времени, а то надоело постоянно в дураках ходить. – А почему ты раньше этого не рассказала? – Я надеялась, всё произойдёт значительно позже. Ё-моё, она надеялась! Зашибись! Не пришлось бы мне с этим незаконным рождением в будущем задавать вопрос из фильма «Ширли-мырли»: «Тётя-мама, скажи ты мне, как русский человек русскому человеку, я что, Изя Шниперсон?» – Софа, у меня два вопроса. Ответь, пожалуйста, на них правдиво. – Я всегда правдиво говорю. Ага, но много чего не договариваешь. – Ладно. Первый вопрос: какие ещё предсказания Галины я не знаю? – Мне запретили тебе об этом говорить. Хорошее может не сбыться. – Галина? – Да. – Понятно. Но на второй вопрос постарайся ответить. Знаешь ли ты отца покойного Александра? – Да, знаю. – Он русский православный дворянин? – Да. Фу-у, не Шниперсон. Уже легче. – Отлично. Если вдруг столкнёмся с ним случайно, ты уж предупреди. – Зачем? – Чтобы знать виновника твоих несчастий и несчастий Натальи Полтоцкой. – Ты хочешь ему отомстить? – О нет! На фиг он мне сдался… То есть сам я его трогать не собираюсь, но если ты попросишь… Софа, глядя куда-то вдаль, медленно покачала головой, и неясно было, что же она хотела этим сказать. Дальше скользкую тему никто из нас развивать не пожелал. Подъезжая к Канску, я как-то нервно себя чувствовал. Да-а… давно дворянином не становился. На приём к городничему попали сразу. Красавица Софа, включив всё своё величественное очарование, шла напролом. Начинала беседу одна, оставив меня перед кабинетом. Пока ждал, весь извёлся. Но вот дождался: выглянула, лицо напряжено. Неужели облом? – Александр, войдите. Вроде не совсем. Я вошёл, поклонился. Меня поприветствовали не вставая, лёгким кивком. Серьёзный дяденька. Шикарные бакенбарды во все стороны топорщатся, при одном только взгляде на них в душе страх и почтение разгораются. А как усами шевелит, вообще жуть! – Пётр Иванович, познакомьтесь: это Александр, о котором я говорила. Александр, это Пётр Иванович Сапожников, он решит вашу судьбу. Очередной кивок и мой поклон. – Я не стал бы утверждать столь категорично, уважаемая Софья Марковна, судьбу решает лишь Бог один, и немного мы сами. – Да, безусловно, но в данной ситуации вы можете весьма поспособствовать. – Хорошо. Прошу присесть. Когда мы сели, чиновник, на которого возлагались наши надежды, продолжил: – Александр, я ознакомился с вашими бумагами и считаю, у вас есть небольшой шанс получить личное дворянство, но… Та-ак, начинается. – В вашем деле много сложностей. А то мы не знали! – Судя по тому, что обратились вы ко мне, а не к родственникам по материнской линии, о графском титуле речь не идёт. – Разумеется. – Полагаю, у вас нет никакой возможности и фамилию Полтоцких оставить, хоть она и записана в метрике. Даже не представляю, чего стоила вашей матери данная запись, ведь это против всяких правил. Вы, конечно, для восстановления справедливости можете обратиться к родственникам… – Он на пару секунд замолчал и многозначительно на меня посмотрел. Дяденька решил проверить: не возникало ли в моей голове таких глупых мыслей? Я изобразил лёгкую улыбку, и усатый продолжил: – Но я этого делать не советую. Да на хрена мне фамилия с титулом, если за ней тянется этакий несуразный шлейф проблем! – У меня не столь тёплые отношения с родственниками, и нет смысла ждать от них справедливости. – Вы можете попробовать найти своего отца. Не понял! Ему захотелось узнать, дворянин мой отец или нет? – Не имею ни малейшего желания искать человека, оставившего мою мать в столь скверном положении. У-у-у, как ты, дяденька, задумчиво головой киваешь. – Вам также не подойдёт и обычная практика в отношении незаконнорождённых, я имею в виду уменьшение фамилии. Ну да, Олтоцкий или Тоцкий звучит как-то не очень, лучше что-нибудь попроще, например Орлов или, на худой конец, Соколов. По-своему истолковав моё молчание, усатый добавил: – Все мы желаем гордо носить фамилию предков или хотя бы её частичку, но вы должны осознавать, что в данной ситуации это невозможно.