Слава богу, губернаторше это предложение пришлось по душе, и она, остановив наконец-то свои эмоциональные дифирамбы в нашу честь, поспешила увести Софу, сказав напоследок: – Господа, мы вас ненадолго покинем. Александр расскажет вам о происходящих в салоне делах. Вы уж не обижайте юношу. Моему удивлению не было предела. Нормально, блин! Они погулять пошли, а я должен ситуацию разруливать. Проводил глазами удаляющуюся парочку, подобрал упавшую челюсть и, обернувшись, наткнулся на шесть изучающих меня взглядов. Хм, мне показалось или я действительно, неловко споткнувшись, упал грудью на вражескую амбразуру? Ну, Софа, ну-у… слов нет! О чём мне с этими господами говорить, я ведь даже рта не могу открыть без их на то позволения. А персоны какие! Тут и окружной судья, и председатель Губернского правления, и губернатор, и три чиновника рангом пониже. В этой компании я никто и звать никак. Чёрт, пауза начинает затягиваться. Стоят, смотрят. Смущения моего ждут, что ли? Не нравлюсь я – болтали бы меж собой. По всей видимости, торчать мне тихонечко столбиком предстоит вплоть до возвращения дам. Ой, Саша, а тебе не по барабану? Чего раскис-то? Ну постоишь помолчишь, не удастся сегодня проблемы утрясти – в следующий раз тряси сильнее. Да что они, сожрут тебя, в самом деле?! Видал ты высокопоставленных чиновников в разных ипостасях: с министром шашлык лопал, с премьером за ручку здоровался. Эх, Сашок, да нам ли быть в печали! От этой мысли на душе сразу стало легко и спокойно. Детские страхи, честное слово! Я улыбнулся. Совсем малость. – Чему вы улыбаетесь, молодой человек? – первым нарушил молчание судья. – Кажется, я понял высказывание одного своего знакомого. – Какое же? – Женщины в своих заботах редко считаются с заботами мужчин. – Кхе… кхе, да… Насколько право это высказывание, вам, Александр, придётся ещё не раз в своей жизни убедиться. Лёд треснул, появились лёгкие намёки на улыбки. Вот что мужчин всегда объединяет, так это юмор в отношении женского пола. Тут и губернатор решил в разговор вмешаться: – Правда ли так прекрасны ваши песни, как представила их моя супруга? – О-о, я не настолько самоуверен, чтобы считать песни, написанные в столь юном возрасте, прекрасными. Надеюсь, они неплохи, не более того. Давайте, давайте, господа, размораживайтесь! Я классный парень, а то, что обо мне губернаторша наболтала, – брехня на постном масле. Можно сказать, поклёп на правильного пацана. Да я свой в доску! Постепенно диалог наладился. Минут десять я отвечал на вопросы о работе салона и мастерской, о наших взаимоотношениях с Софой и даже об отце. Постарался говорить много, по принципу «больше слов – меньше информации». В целом общение отлично пошло, но один момент мне не понравился – наезд по поводу организованного нами обучения работников. Господа убеждены, что любое учебное заведение в Российской империи должно быть подотчётно государству. Догадываюсь, сколько заморочек предстоит урегулировать при обустройстве ремесленного училища. Не, ну гадство, в натуре. И какая падла, спрашивается, о занятиях настучала? Хотя о чём я?! Деревня же, ничего не утаишь. Да рабочие сами, наверно, всем знакомым с гордостью об учёбе рассказывают. Пришлось включать фантазию и отбрёхиваться, закручивая фразы посложнее. – Простите, как вы сказали? – Курсы эффективного повышения квалификации. К сожалению, опытных работников в Красноярске слишком мало, приходится заниматься подготовкой тех, кто имеется. – Грамотность-то им зачем? – Мы с Потапом Владимировичем дело на европейский лад ставим, а это значит, каждый рабочий и тем более мастер обязан разбираться в чертежах изготавливаемых деталей. Для этого требуется умение читать и писать, а также знание цифр и начал арифметики. Вроде прокатило. Но боюсь, на контроль нас уже взяли. И хорошо, если только в городской администрации, а то ведь могут и жандармы местные заинтересоваться. Проверочку устроят: не революсьён ли затевается в отдельно взятой мастерской? Я, как-никак, «сын» политически неблагонадёжного гражданина империи. Э-хе-хе. Не было печали. Ладно, наметившиеся осложнения с Софой обмозгуем, хм… примем меры противодействия. И по моим тренировкам с бизонами не забыли господа проехаться. Пуще всего напирал один ревнитель дворянских традиций из казённой палаты: неподобающим, видите ли, занятием я увлечён. Сабелькой с казаками махать да из «пукаля» постреливать – это одно, и совсем другое – с простолюдинами мордобой учинять. Этак можно и на рассмотрение дворянского «обсчества» вопрос вынести. Ага, о «партийном порицании с занесением в личное дело». Нашёлся тут «парторг» на мою голову, ёксель-моксель! Надо тренировочную площадку огораживать, нефиг любопытствующим на наши с бизонами «танцы» глазеть. Потихоньку разговор сместился в русло обсуждения последних новостей, весёлых историй и, конечно, местных дам. В общем, высокопоставленные чиновнички вернулись к тому, о чём болтали до моего прихода. Особенно поразил меня своей жизнерадостностью губернатор: и анекдотик с подковыркой расскажет, и смешной случай из жизни Якутской губернии вспомнит. Прям душа компании! «И смеётся он, и хохочет он, злой шутник, озорник»[92] Аполлон. Быстрее бы уж моя «воспитательница» подошла, больно удобный момент для переговоров о доме. «Клиент» в прекрасном расположении духа, пора обрабатывать. Один я всё же не решусь. А-а-а, вот и она, легка на помине. Слава богу, губернаторшу по дороге потеряла. – Господа, вижу, Александр успел поведать вам о салоне, и я могу его увести. Э-э-э, что значит «увести»? Нам с проблемой разобраться нужно! А нестройный хор чиновников уже поёт: «За-би-рай-те». Я смотрел на Софу, ничего не понимая. Заметив моё замешательство, она лукаво улыбнулась и продолжила: – Надеюсь увидеть всех вас на торжественной закладке фундамента нашего нового, ЧЕТЫРЁХэтажного здания. Секундная немая сцена – и её захлестнул бурный поток вопросов. А коварная красавица сделала удивлённое лицо и всплеснула руками: – Ка-ак? Александр не сообщил вам о закладке нового дома?! Недоумённые взгляды присутствующих скрестились на мне. Твою дивизию, следует предупреждать о таких приколах. – Простите, Софья Марковна, там возникли сложности с проектом, и я подумал, пока преждевременно извещать кого бы то ни было о строительстве. – Но ведь я видела утверждённый проект! Ух ты, сколько экспрессии в голосе нашей старшей прорезалось! – К сожалению, у недавно вернувшегося главного архитектора появились претензии, и он решил приостановить действие проекта. – Уже утверждённого? – вклинился в разговор губернатор. – Да. Наверно, он посчитал своего заместителя недостаточно компетентным в данном вопросе. Ох, что тут началось! Я в немом восхищении взирал на Софу, невинными фразами раздувающую праведный гнев Аполлона. Немедля призвали к ответу архитектора (он, на свою беду, тоже здесь оказался), и понеслась перекидка казёнными формулировками, любо-дорого посмотреть. Видя, как чинуша пытается отбрехаться от губернаторского наезда, я веселился от всей души. Изящно выворачивается, стервец! Так и подмывало вставить сакраментальное: «Ой, не лги! Царю лжёшь!»[93] Что он хочет доказать, разбрасываясь архитектурными терминами? Что шибко умный и много знает? С административным работником высокого ранга это не прокатит. Мне сосед-ювелир на днях зачитывал стихи местного поэта Дмитрия Давыдова (автора песни «Славное море – священный Байкал»), так в них имелась одна строчка, которая прекрасно передаёт смысл сложившейся ситуации: «Перед начальством глуп и гений. Оно не терпит возражений». Разбушевавшийся Аполлон за несколько минут опустил архитектора ниже плинтуса, и разрешение на строительство не заставило себя долго ждать. Правда, и толщина стен, и проверка кирпичей на прочность теперь на нашей с Панкратом Алексеевичем совести. Ну-у, думаю, уж наша-то совесть эту ношу с лёгкостью выдержит. На радостях мы с Софой выставили в буфете ящик привезённой с собой наливки – пусть всем бесплатно наливают – и пригласили присутствующих на закладку фундамента. Вот только маленький нюансик мне сильно подпортил настроение. По ходу «научного диспута» Аполлона с архитектором я заметил, как чиновник-вымогатель периодически бросает взгляды на председателя Губернского правления Алексея Николаевича Лаврентьева, а это может означать, что он его человек. Уж не по указанию ли вышестоящего начальства меня на бабло развести пытались? Хреново, коли так. Лаврентьев в Енисейской губернии фигура серьёзная. Сюда перебрался из Иркутска. Живёт в Красноярске уже два с половиной года и за время своего пребывания не раз уже замещал губернатора в периоды его отъездов. Всех знает, конфликтов не любит, и чиновники, и купцы им довольны. Неужели «этому святому человеку со всеми удобствами»[94] мы на мозоль наступили? Эта мысль не оставляла мою бедную голову и при закладке фундамента. Мы с Софой прикидывали и так и этак, но к чёткому ответу прийти не смогли. Ничего-ничего, вслед за церемонией закладки в салоне гулянка начнётся, и, если приглашённое начальство заглянуть к нам не побрезгует, наша красавица всё выведает в наилучшем виде. А там посмотрим. Глава 23 Как мы вчера погуляли, у-у-у… Фундамент после такого «обмытия» должен стоять вечно. К концу дня половина всех заготовленных мною запасов водки с трудом разбрелась по городу, и при этом немалая часть ликёров сопровождала их под ручку. Последних гостей лишь за полночь удалось из усадьбы выставить. Бизонам приходилось некоторых господ выносить из дома и сдавать извозчикам с рук на руки. А что делать, люди иногда устают от веселья и возлияний. Лицом в салат, слава богу, никто не падал, но скромненько на стульчике у стеночки, случалось, засыпали. Да-а, с размахом отпраздновали. Надолго горожане начало строительства запомнят. Ой, да ладно, уничтоженные запасы спиртного – это, по сути, ерунда, я новые приготовлю. Для нас сейчас важнее тесные связи с администрацией и богатым купечеством наладить. Софа молодец, смогла прояснить вопрос взаимоотношений шустрого архитектора с председателем Губернского правления. Моя догадка подтвердилась: он человек Лаврентьева, но о чехарде распоряжений по четырёхэтажке Алексей Николаевич в известность поставлен не был. Он о проекте нашего дома вообще не знал, и это вносит в мысли влиятельного начальника толику праведного гнева на подчинённого. Даже сомнения у него зародились: не задумал ли архитектор сменить покровителя? Ха! А по мне, так этот хитрый крендель решил всего лишь деньжат втихаря подзаработать, ни с кем не делясь. Впрочем, «домашние» разборки чиновников меня мало волнуют. Главное, претензий к нам нет и препоны чинить нашим делам в ближайшее время никто не собирается. Сколько уже сталкиваюсь с феноменальными способностями Софьи Марковны и каждый раз поражаюсь. Не, ну как ей удаётся добывать нужную информацию? Ка-ак?! Вот когда она успела выдавить из председателя Губернского правления нужные сведения? Я вроде постоянно рядом крутился, но ничего не заметил. Со стороны казалось, что они просто мило беседуют. Да-а, Софа была бы бесценным сотрудником жандармского или полицейского управления, если бы, конечно, там работала. Попробую завтра поинтересоваться, где она успела приобрести шпионские навыки. Ох, тяжело вставать рано утром, если спал всего чуть-чуть. Но надо. Сегодня наш новый заводик выдаёт первую партию кирпичей, требуется проверить их качество и оценить, как Фёдор, сынуля Панкрата Алексеевича, с обязанностями управляющего предприятием справляется. Месяц назад он меня здорово удивил тем, как нынче строят печи для обжига. Мою реакцию тогда можно было передать тремя словами: пришёл, взглянул, оторопел. Я думал, обжиг станут производить в сооружении, похожем на обычную русскую печь, только побольше, а мне показали вырытый котлован. Осознав, что он трёхметровой глубины, я, честно говоря, ужаснулся. Неужели под печь нужен такой солидный фундамент?! Нет, оказалось, это и есть сама печь. Тут их не возводят, тут их выкапывают. В огромной траншее укрепляют стены и по центру начинают складывать вытянутую пирамиду из сырых кирпичей, поставленных на ребро, причём не абы как, а по определённой схеме, чтобы жар равномерно распределялся по всей пирамиде. Обкладывают пирамиду дровишками и накрывают яму. Далее дрова поджигают и следят за разогревом, периодически подбрасывая свежие поленья. В этом, кстати, основная работа и заключается, и тонкостей там, стоит признать, хватает. Ну а после обжига печи дают остыть и лишь потом вынимают готовый кирпич. Весь цикл, от закладки до выемки, длится около пятнадцати дней. Легко понять моё ошарашенное состояние, ведь я на тот момент о массовом изготовлении кирпичей представление имел довольно смутное. В двадцать первом веке вполглаза смотрел научно-популярный фильм о круговых печах для обжига кирпича, и всё. Не-не, что такое глина, какая она бывает и как из неё сделать нормальный кирпич, я знал и до этого, но процесс обжига значительного их количества в условиях Сибири девятнадцатого века оставался для меня загадкой. Поэтому я постарался досконально расспросить Фёдора обо всём увиденном, а потом ещё и в библиотеке купца Кузнецова порылся, изучая самые передовые на тот момент способы производства. Вычитал немало любопытного и на следующий год наметил кардинальные преобразования на заводе, а некоторые новинки решил внедрить сразу. За три недели возни обустроил специальный сарай для предварительной мягкой просушки кирпича-сырца сухим паром. Для замеса глины соорудил станок и подключил к нему маленький трёхсильный паровичок, взятый из насосной конструкции недоделанного колодца. Кирпичная смесь теперь идёт однородная и выдавливается в нужный размер сплошным потоком, работникам остаётся лишь отрезать проволокой требуемый объём. Исследовав с Панкратом Алексеевичем ещё тёпленькую партию, подвели нерадостный итог: первый блин комом. И пережжённые кирпичи есть, и недожжённые, много вздутых и с трещинами. На кладку несущих стен сгодится только половина. Кое-что можно отобрать на второстепенные задачи, а остальное пойдёт на слом. Насколько знаю, на других заводах в брак всего десять-пятнадцать процентов уходит. Отчего же тогда у нас-то такая фигня нарисовалась? О-хо-хо, кажется, это давно изученное Фёдором дело, он этих кирпичей на старом месте работы уже не одну тысячу нажарил, ан нет, не вышел у него «каменный цветок». Самое неприятное, я почти ничем помочь не могу, знаний маловато. Но пока я с грустью во взоре топтался возле груды негодной продукции, Панкрат Алексеевич постепенно и сам выяснил, где сыночек накосячил. Этот оболтус и замес глины, проведённый ещё до установки моего станка, не проконтролировал, и пирамиду в печи сложил выше, чем требовалось, и обжиг выполнил хреново. Спрашивается, на кой чёрт мне такой управляющий? Хотел в расстроенных чувствах выпинать его вон, но, посмотрев, как папаша своего сынулю физиономией по бракованным кирпичам возит, решил дать парню второй шанс. Будем надеяться, с таким суровым воспитателем следующая партия выйдет значительно лучше, а то я о постройке второй печи задумался – с одной при столь больших объёмах брака мы рискуем этим летом сорвать весь график строительства. Начало работы кирпичного завода выявило ещё одну проблему – дрова; печь для обжига их жрёт со страшной силой. Опять же, кроме этой печи в мастерской скоро литейный цех откроется, он дров станет потреблять не меньше, а какие запасы понадобятся на отопление четырёхэтажки зимой, сейчас даже подсчитать сложно. Если взять лицензию на вырубку леса и нанять бригаду лесорубов, не дешевле ли это получится, чем скупка того же леса у летних сплавщиков? Боюсь, самому мне в этом вопросе не разобраться, тут необходима всесторонняя оценка опытного человека. Свой-то лес предстоит завозить или сплавлять по реке издалека, рядом с городом рубка запрещена. О! А не заняться ли добычей каменного угля? В Красноярском крае его много, как-никак Канско-Ачин ский угольный бассейн вокруг на сотни километров раскинулся. Что ж, мысль интересная! Но уголь сперва найти следует. Сколько здесь живу, а о таком промысле в ближайших окрестностях до сих пор не слышал. Странно. Точно знаю, в двадцатом веке совсем недалеко от Красноярска была шахта с бурым угольком. Надо вместе с Софой в памяти покопаться, глядишь, что полезное вспомню. Бурый уголь, конечно, не слишком хорош, но на безрыбье и рак рыба. Увы, очередной «обыск» содержимого моих мозгов дал лишь примерные координаты нахождения шахты и головную боль, в прямом и переносном смысле. Теперь нужно соотнести ориентиры двадцать первого века с имеющейся на данный момент местностью, а это непросто. В результате расспросов и конных прогулок по холмам и полям определил, что искомое место расположено на «пятачке» диаметром вёрст пять как минимум. Да-а, Сашок, светит тебе долгое ковыряние в земле сибирской. С появлением в нашей усадьбе четвероногих непарнокопытных я, под руководством Михаила Лукича, взялся за восстановление навыков верховой езды. Изредка тренировались у казачьих казарм, но чаще за город выезжали. И не только кататься, ведь сабли и револьверы при нас. Устраивали нечто вроде настоящих мужских игрищ: то саблями, то кулаками помашем, то постреляем, то застоявшихся лошадок погоняем. Лепота! Но не всегда нам удавалось вдвоём развлекаться, иногда Михаил Лукич был занят, и мне приходилось одному по полям и горкам скакать. А раз так, то почему бы не совместить выездку с поисками угля? Больше недели регулярно ездил и землю копал, а в последней поездке получил послание из недавнего прошлого. Возвращаясь домой, привычно доехал до Енисея, потом вдоль берега к городу направился. Возле ручья, где я кобылке своей позволяю воды напиться, прямо около удобной переправы обнаружил парочку отдыхающих мужиков. С виду обычные крестьяне, но взгляд зацепился за какое-то несоответствие. Автоматически поправил саблю и проверил метательные ножи на запястьях, внимательно осмотрелся, нет ли ещё кого подозрительного. Не забыл похвалить паранойю за бдительность, но что её встревожило, так и не разобрал. Может, напряжение, повисшее в воздухе? Хм, непонятно. Подъехав к переправе, спрыгнул с лошадки и стал спускаться к ручью, ведя её в поводу, при этом не забывал приглядываться к мужикам. Очевидно, они перекусить остановились. Один щуплый, сидит и, не поднимая головы, мясо нарезает. Другой – здоровый детинушка, стоит ко мне спиной. Вот повернулся, одна рука за пазухой, а глаза такие добрые-добрые. Чёрт, кажется, нарисовались проблемы. Нож скользнул в руку.