XIII Человек, вскрывший с помощью отмычки дверь квартиры Арлин Ортон минут через десять после того, как ушла хозяйка, справился с замком куда лучше любого взломщика, однако работал он на полицию. Открыв дверь ровно за три минуты, он пропустил в квартиру технического специалиста, ответственного за установку прослушки. Тот потратил несколько больше времени, чем его напарник на дверной замок, хотя оба они были специалистами своего дела. Причина тому достаточно простая – с оборудованием для прослушки куда больше возни. Обработать телефон – самая простая из задач. Выкрутив микрофон из телефонной трубки, техник заменил его на другой, который принес с собой. Подсоединив проводки, он вернул крышку на место и повесил трубку. Все, дело в шляпе. Ну почти. Все это заработает после того, как телефонная компания предоставит полиции список так называемых «соединительных узлов», позволяющих вычислить кабели, на которые завязан телефон Арлин. К этим кабелям подсоединят специальное оборудование, после чего всякий раз при входящем или исходящем вызове будет автоматически включаться магнитофон и записывать разговор. Кроме того, при исходящих звонках на особом индикаторе должен был высвечиваться номер телефона, который набрала Арлин. Полицейский слухач располагался вместе с оборудованием там, где находился соединительный узел. В случае с Арлин Ортон соединительный узел и квартиру с телефоном разделяло семь кварталов. Разобрав телефон Арлин, техник мог бы запросто поставить туда еще и «жучок», который бы улавливал все голоса в гостиной и заодно записывал бы сказанное Арлин во время телефонных разговоров. Но он решил разместить «жучок» в книжном шкафу на противоположной стороне комнаты. «Жучок» представлял собой УКВ-передатчик с микрофоном на батарейке, которую надо было менять каждые сутки. Он работал на той же частоте, что и завязанный на него приемник-магнитофон, который автоматически включался при звуках речи. Техник, конечно же, предпочел бы запитать «жучок», вместо того чтобы мучиться и менять батарейку каждые сутки. Но чтобы запитать «жучок», требовалось помещение, куда бы вели провода – будь то пустая квартира или кладовка, – одним словом, какое-нибудь место, где мог бы расположиться полицейский с записывающим оборудованием. Если на прослушку ставили номер в гостинице, то так и делали, не мудрствуя лукаво, полиция снимала соседний номер и сажала там слухача. Увы, в данном случае подобный вариант был невозможен. Свободные квартиры в городе являлись еще большей редкостью, чем работающие телефоны. Хотя разрешение на прослушку выдал суд, техник не осмеливался спросить управдома, нет ли у него случайно свободной подсобки или кладовки, в которой можно было бы разместить слухача. Управдомы, скорее всего, уступают в говорливости парикмахерам, однако почему эффективность прослушки обратно пропорциональна количеству людей, которые о ней знают? Управдом, не умеющий держать язык за зубами, может загубить расследование куда быстрее, чем шайка бандитов-отморозков. Именно по этой причине техник установил «жучок» со съемными элементами питания, морально приготовившись к тому, что ему с напарником каждые сутки придется таскаться в квартиру и менять чертовы батарейки. Если быть совсем точным, то менять предстояло четыре набора батареек – по количеству «жучков». Один установили на кухне, второй – в ванной комнате, третий – в спальне, а четвертый – в гостиной. Пока техник трудился, его напарник дежурил в фойе с рацией в кармане пальто, будучи готовым в любой момент предупредить товарища о возвращении Арлин Ортон. Если понадобится, он был готов и задержать ее, придумав какую-нибудь хитрость. Техник работал молча, быстро, то и дело поглядывая на часы. Он искренне надеялся, что рация на поясе будет молчать и дальше. Он знал, что действует строго по закону и потому ему нечего опасаться судебного преследо-вания – ведь это именно суд санкционировал проникновение в квартиру и установку прослуши-вающего оборудования. Его тревожило лишь одно – как бы не сплоховать и не сорвать операцию. Стив Карелла сидел в кузове грузового автофургона, припаркованного у тротуара метрах в трех от входа в дом Арлин, и следил за звукозаписывающим оборудованием, настроенным на частоту «жучков». Стив знал, что в некоторых районах подобный фургончик не мог ввести местных в заблуждение, и они тут же догадывались, что полиция установила за кем-то наблюдение. Посади человека в кузов автофургона, переоборудованного для слежки, припаркуй машину на улице и начни снимать посетителей кондитерской, хозяин которой подозревается в торговле наркотой, – и вдруг совершенно неожиданно вся округа узнает, что в кузове во-о-он той машины сидит легавый с фотоаппаратом. С этого момента каждый человек, проходящий мимо машины, считает своим долгом покривляться или скорчить рожу. Ясное дело, наблюдение после этого можно снимать, поскольку толку в нем уже никакого нет. Подобное развитие событий обескураживало и приводило в уныние. Впрочем, район Крейн-стрит считался приличным, и местные не особенно боялись полицейских, скрывающихся в кузовах автофургонов и занимающихся гадким, мерзким подслушиванием и подглядыванием. Преисполнившись надежд, Карелла сидел с бутылочкой пива и жевал бутерброд с тунцом. Он был готов внимательно выслушать и записать любой звук, раздавшийся в квартире Арлин. Через полчаса в семи кварталах от Кареллы, там, где располагался соединительный узел, Артур Браун расположился за оборудованием, подключенным к микрофону в телефонной трубке Арлин, и принялся ждать звонка. В случае чего Артур в любой момент мог связаться с Кареллой по рации и сообщить ему о происходящем. Первый звонок раздался в 12:17. Оборудование включилось автоматически, закрутились бобины с пленкой, на которую записывался разговор. Одновременно с этим Браун слушал его через наушники. – Алло! – Алло. Это ты, Арлин? – Да, а вы кто? – Нэн. – Нэн? – удивилась Арлин. – Какой-то у тебя странный голос. Ты что, простыла? – Ага, – вздохнула Нэн, – каждый год – одно и то же! Перед самыми праздниками! Знаешь, как обидно? Слушай, я дико тороплюсь, так что давай сразу к делу. Ты не подскажешь, какой у Бетти размер платья? – Я бы сказала десятый. Или восьмой, – неуверенно произнесла Арлин. – Так восьмой или десятый? – Я даже не знаю. А чего ты Дэнни не позвонишь? – А у тебя есть его рабочий телефон? – спросила Нэн. – У меня нет, но я знаю, что он есть в справочнике. Посмотри компанию «Рейнольдс и Абельман». У них офис в Калмз-пойнт. – Спасибо, золотце, – поблагодарила Нэн. – Слушай, а давай как-нибудь пообедаем на праздниках? – С огромным удовольствием! – Я тебя просто обожаю! Все, давай, пока! Потом Арлин позвонили по очереди еще три подружки. Первая, помимо всего прочего, хотела обсудить новые противозачаточные таблетки, которые она начала принимать. Арлин сказала, что перестала их принимать после развода. Поначалу сама мысль о сексе была для нее омерзительна. Она вообще считала, что за всю оставшуюся жизнь больше ни разу не посмотрит на мужчину, и потому решила, что таблетки ей больше ни к чему. Потом, после того как она пересмотрела свои взгляды на про-тивоположный пол, ее доктор велел некоторое время таблетки не принимать. Подружка захотела узнать, какими именно противозачаточными средствами пользуется Арлин сейчас, после чего они пустились в долгое обсуждение презервативов, спиралей и таблеток. Брауну так и не удалось узнать, чем Арлин пользуется сейчас. Вторая подружка только что вернулась из Гранады и, задыхаясь от восторга, принялась рассказывать о гостинице, в которой жила, упомянув между делом, что у профессиональных теннисистов роскошные ноги. Арлин сказала, что уже три года не брала в руки ракетку потому, что теннисом увлекался ее бывший муж, а любое напоминание о супруге вызывало у нее неудержимую рвоту. Третья подружка говорила только о стриптиз-шоу, на которое сходила вчера где-то в центре города. По ее уверениям, такую непристойность она видела в первый раз, причем «Арлин, ты же меня прекрасно знаешь, я не скромница и не ханжа». Затем Арлин позвонила в один из районных супермаркетов и заказала продуктов на неделю. В частности, она попросила доставить ей индейку. «Не иначе как на рождественский ужин», – подумал Браун. После этого она позвонила в претензионный отдел одного из крупнейших универмагов города и закатила скандал. Она, видите ли, оставила управдому чемодан, чтобы вернуть его в магазин, но новичок из отдела доставки оказался законченным кретином, и потому чемодан вот уже три недели стоит в квартире управдома, и за ним никто так и не удосужился приехать. Слава богу, что она не запланировала никаких поездок, потому что новый чемодан, который она заказала вместо старого, так никто и не привез, и она считает, что обращаться подобным образом с покупательницей – сущее бесстыдство, особенно учитывая тот факт, что она в этом году потратила в этом магазине почти две тысячи долларов. И что теперь? Ее вынуждают спорить с каким-то чертовым компьютером. Арлин Ортон оказалась обладательницей приятного голоса, выразительного, глубокого, сильного. Ее смех, раздававшийся, когда она говорила со своими подругами, тоже был сущим очарованием и напоминал журчание ручейка. Одним словом, голос Арлин пришелся Брауну по душе. В 16:00 в квартире Арлин снова зазвонил телефон. – Алло. – Привет, Арлин, это я, Джерри. – Привет, солнышко. – Слушай, – промолвил Флетчер, – я освобожусь пораньше, так что, пожалуй, приеду прямо к тебе. – Это хорошо. – Соскучилась? – с шутливой строгостью спросил адвокат. – Угу. – Любишь меня? – Угу. – Ты что, не одна? – Нет, одна. – Так скажи по-человечески. – Я тебя люблю. – Вот и славно, – удовлетворенно произнес Флетчер. – Я подъеду минут через тридцать – сорок. – Давай, не задерживайся. Браун немедленно связался по рации с Кареллой. Стивен поблагодарил коллегу, устроился поудобнее и принялся ждать. Клинг стоял в коридоре у двери квартиры Норы Симоновой и думал, как ему лучше всего сейчас поступить. Создавалось впечатление, что всякий раз, когда речь заходила о Норе, ему приходилось выдумывать подробный, сложный план действий. Если общение с девушкой требует таких чудовищных усилий, с ней лучше расстаться, и дело с концом. Впрочем, Берт тут же напомнил себе, что сейчас он стоит здесь не по велению сердца, а по воле ребра, если быть совсем точным, то третьего ребра справа. Берт нажал кнопку звонка и замер в ожидании. В квартире стояла тишина. Он не услышал звука шагов, просто вдруг крышка дверного глазка резко сдвинулась, и детектив понял, что Нора на него смотрит. Клинг улыбнулся, поднял правую руку и помахал. Крышка дверного глазка вернулась на место. Щелкнул замок, и дверь широко распахнулась. – Привет, – сказала Нора. – Привет. Знаете, заскочил в ваш дом кое-что уточнить, вот и решил заодно заглянуть к вам, поздороваться. – Заходите, – пригласила девушка. – А вы не заняты? – Я вечно занята, – отмахнулась девушка, – но ничего страшного, все равно заходите. Нора в первый раз впустила его в свою квартиру. Может, она решила, что со сломанным ребром он не так опасен, впрочем, далеко не факт, что она знала о сломанном ребре. Переступив порог, Клинг оказался в просторной прихожей, которая вела в большую гостиную с камином напротив окна. Комната была выдержана в светлых насыщенных тонах, а цвет обивки кресел и дивана изысканным образом сочетался с расцветкой ковра и занавесок. В комнате царили тепло и уют. Клингу было бы гораздо приятнее оказаться здесь в качестве гостя, а не полицейского. Происходящее показалось Берту насмешкой судьбы. Нора пригласила его к себе слишком поздно и теперь, по сути дела, растрачивала гостеприимство впустую – ведь перед ней был полицейский при исполнении, ведущий расследование дела о нападении. – Хотите выпить? – спросила она. – Или для вас слишком рано? – Я бы чего-нибудь выпил, – кивнул детектив. – И чего же вы желаете? – А что у вас есть? – Давайте я смешаю мартини с чем-нибудь покрепче и разожгу камин. Мы сядем у огня и выпьем за Рождество, – предложила Нора. – Отличная мысль. Она двинулась к бару в углу комнаты, а он наблюдал за ней. Нора была одета в рабочую одежду – заляпанный красками белый халат и джинсы. Темную шевелюру девушка откинула назад, обнажив точеный профиль лица. Она двигалась быстро и грациозно, держа спину прямо, как и подавляющее большинство высоких девушек, которые таким образом будто мстят за долгие годы, когда им приходилось сутулиться, чтобы казаться ниже самых высоких мальчишек в классе. Нора обернулась и увидела, что Берт за ней наблюдает. Это ей явно польстило. – Вам с джином или с водкой? – улыбнулась она. – С джином. Дождавшись, когда она достанет бутылку, он спросил: – Скажите, Нора, а где у вас туалет? – В самом конце коридора. Вы что, хотите сказать, что полицейские ходят в туалет, совсем как простые смертные? Улыбнувшись шутке, Берт вышел из комнаты, оставив девушку возиться возле бара. Детектив двинулся по коридору, заглянув по дороге в маленькую комнату-студию. Там он увидел кульман, над которым горела люминесцентная лампа. К кульману был прикреплен рисунок застывшего в прыжке человека – руки вытянуты над головой, грудные мышцы напряжены. Рядом на рабочем столе возле пустого мольберта валялись перекрученные тюбики с акриловой краской. Дверь в спальню оказалась открыта. Берт кинул взгляд назад в сторону гостиной, старательно, излишне громко хлопнул дверью туалета и быстро проскользнул в спальню. Первым делом Клинг кинулся к комоду. Справа на нем стояла фотография мужчины в серебряной рамке. На фотокарточке темнела надпись: «Милой Норе с любовью от Фрэнки». Берт внимательно вгляделся в лицо мужчины, силясь его узнать и понять, не было ли его среди тех, кто напал на него в понедельник вечером. На улице стояла кромешная тьма, и Клингу толком разглядеть удалось только одного негодяя – того, кто обрабатывал его кулаками. Нет, человека с фотографии среди нападавших не было. Берт торопливо выдвинул верхний ящик комода – трусики, чулки, носовые платки, бюстгальтеры. Закрыв верхний ящик, Берт рванул средний, обнаружив в нем свитера и блузки. Затем пришел черед и нижнего ящика. Оказалось, что Нора там хранила перчатки, ночные рубашки, колготки и сорочки. Задвинув ящик, детектив поспешил к ночному столику, расположенному слева от кровати. Как раз на нем стоял телефон. Открыв верхний ящик, он увидел записную книжку Норы. Быстро ее просмотрев, он обнаружил в ней лишь одного человека по имени Фрэнк – им был Фрэнк Ричмонд из Калмз-пойнта. Захлопнув книжку, Клинг метнулся к двери и выглянул в коридор, гадая, сколько у него осталось времени. Скользнув в туалет, он прикрыл за собой, спустил воду и открыл кран. После этого он вернулся в коридор, аккуратно прикрыл за собой дверь и вернулся в спальню. Клинг нашел то, что искал, в ночном столике с другой стороны кровати. Там лежала пачка из нескольких десятков писем, скрепленных толстой резинкой. Все письма были отправлены из одного и того же места. На самом верхнем конверте значился адрес получателя: «Норе Симоновой, Сильвермайн-овал, 721». Обратный адрес в левом углу конверта выглядел следующим образом: «Фрэнк Ричмонд, 80-17-42 Государственное исправительное учреждение „Каслвью”, Каслвью-на-Руоли 23751».