– Я пытаюсь тебе объяснить, что Сара вполне могла… – Джерри, мне больше не хочется об этом говорить. – Я тебе пытаюсь объяснить… – Нет, я ничего не хочу знать. Джерри, умоляю, перестань, ты меня пугаешь. Я, правда, не хочу… – Да выслушай меня, черт подери! – вспылил Флетчер. – Я пытаюсь до тебя донести то, что могло случиться. Неужели, едрена мать, до тебя это никак не может дойти? Она могла попросить меня добить ее! Понимаешь ты это или нет? – Джерри, прошу тебя… – Я хотел вызвать скорую, я был готов звонить в неотложку! Думаешь, я не видел, что рана не смертельна? – Джерри, умоляю, Джерри… – лепетала мисс Ортон. – Арлин, она умоляла меня добить ее, умоляла покончить с ней, она… Черт подери, ну почему ни ты, ни он не желают этого понять? Я же пытался ему все показать, по кабакам таскал… Я думал, он сможет меня понять! Господи Боже, да неужели это так сложно? – Господи, Джерри, ты что, действительно ее убил? – Что? – Ты убил Сару? – Нет, – с нажимом ответил Флетчер. – Я убил не Сару, а только ту женщину, которой она стала. Шлюху, в которую я ее превратил. Понимаешь, когда я ее убил, она была Сэди. Она была Сэди в момент смерти. – О Боже, – ахнула Арлин. Карелла устало кивнул. Ни торжества, ни душевного подъема он не испытал. Когда Стивен вслед за Флетчером припарковался у дома Арлин, детектив испытывал лишь выматывающее чувство отчаяния и ощущение чего-то уже неоднократно пережитого. Флетчер вышел из машины, обогнул ее, открыл дверцу и подал руку Арлин, которая плача вылезла из автомобиля на тротуар. До парадной они дойти не успели – Карелла перехватил их раньше. Негромким голосом он предъявил Флетчеру обвинение в убийстве собственной жены. Сопротивления адвокат не оказал. Создавалось впечатление, что его нисколько не удивило появление Кареллы. Все было кончено. Так, по крайней мере, казалось Карелле. Когда он приехал домой, дети уже спали. В тиши гостиной он обнял жену, одетую в длинное нарядное белое платье, в котором отражались цветные огоньки рождественской елки, и впервые за день почувствовал, как спадает напряжение. В четверть второго ночи зазвонил телефон. Карелла поспешил на кухню. Он снял трубку после третьего звонка, искренне надеясь, что телефон не успел перебудить детей. – Алло, – отрывисто произнес он. – Стив? Карелла тотчас узнал голос лейтенанта. – Да, Пит. – Мне только что звонили из «Калькутты», – промолвил Бернс. – Ну и?.. – Ральф Корвин повесился. Прямо у себя в камере. Говорят, это случилось в первом часу. Наверное, как раз, когда мы в участке снимали показания с Флетчера с его чистосердечным признанием. Карелла молчал. – Стив? – Да, Пит. – Ладно, ничего, – буркнул Бернс и дал отбой. Несколько секунд Карелла стоял, сжимая в руках телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки. Повесив ее, он заглянул в гостиную, где лучились теплым светом огоньки на елке. Стив подумал о наркомане, который в отчаянии лишил себя жизни, так и не узнав, что невиновен в смерти другого человека. Наступило Рождество. Порой Карелле казалось, что во всем происходящем нет ни капельки смысла.