Пришлось кувыркаться в сторону. С раненой ногой, с изломанным телом. Еле успел. Развернулся Балга, снова ударил. Руки длинные, задел чуть по спине. Взвыл Ерофей от боли. Скоро живого места не останется. Подхватил на ходу горсть земли, швырнул в противника. Моргнул долговязый, вытер лицо. Ерофей сбил его с ног. Уселся на грудь, сдавил. Сабля улетела в сторону. Балга извивался длинным телом. Пытался скинуть московита. И сумел ведь, образина. Задел по сломанным ребрам. Ерофей охнул, накренился. Балга его опрокинул. Взобрался сверху. За горло схватил, зубами у лица защелкал. Аки пес бешеный. Волосы Балги в рот полезли. Захрипел Ерофей, туман глаза застил. Что делать, пришлось угомонить вражину неистового. Обхватил руками его голову костлявую. Пальцами большими нащупал глаза. И надавил, что есть силы. Аж брызнуло чего-то. Балга закричал, как резаный. Ерофей сбросил его. Опять навалился сверху. Верзила выл дурным голосом. Вместо глаз темные провалы, кровь сочится. Хотел московит попросить его угомониться, а из горла только сип тихий лезет. Да и бессмысленно это. Потерял давно разум Балга. Завизжал еще громче. А разбойники по краям ямы умолкли. И только Кокжал крикнул: – Давай, урусут, прикончи падаль. Все равно он не жилец теперь. Ерофей саблю поднял, занес над Балгой. Утих долговязый, перестал шевелиться. Ждал, чего там победитель решит. Хоть и одичалый, а разумеет понемногу. Ладно, отдыхай. Опустил Ерофей саблю, стукнул рукоятью по лбу. Балга обмяк, раскинул руки-ноги недвижимо. – Добрый ты, урусут, – удивился Кокжал. – Плохо это. Ерофея вытащили из ямы. Кокжал подошел, похлопал по плечу. – Хороший бой. С Балгой еще никто справиться не мог. Потешил ты нас, молодец. Не надумал еще про ваших в ауле рассказать? Промолчал северянин. Еле стоял, качался. – Ладно. Ты устал. Вместо тебя сейчас мальчишка все расскажет, – главарь повернулся к Атымтаю, стоявшему неподалеку. – Эй, сосунок, у тебя с этой девкой любовь на все времена? – Не трожь, – прохрипел Атымтай. Из носа кровь течет, под глазом синяк. Рядом тать стоял, ткнул юнца тупым концом копья в живот. Охнул недоросль, согнулся. Кокжал подошел, схватил парня за волосы. Заверил: – Да ты не боись. Я с ней немного развлекусь, потом мои люди. Весь наш отряд. По очереди. А потом забирай ее. И идите, куда глаза глядят. – Я тебе лично сердце вырежу, – пообещал Атымтай, глядя снизу вверх. – Ох, напугал, – улыбнулся вожак. Выпустил юношу, подошел к Гайни. Взял за руку. – Эй, красавица, пойдем. Покажу двери в рай. – Отстань от нее, – простонал Атымтай. – Я ее не трогал. Невеста это моя. Ого, а наш сластолюбец, оказывается, и впрямь влюбился. Только зря сознался. Зачем дразнить голодного зверя? – Сегодня отличный день, столько подарков навалило, – удивился Кокжал. – Ну, тогда пеняй на себя, сосунок. Сейчас я сделаю из твоей невесты женщину. Гайни попробовала вырваться. Бесполезно. Бандит ударил ее по лицу, схватил за косу, потащил к своей кибитке. Атымтай вскочил, рванулся следом. Его повалили, утихомирили ударом по голове. Ерофей тоже шагнул было. Ближайший разбойник огрел древком копья по спине. Рухнул московит лицом вперед. И чуть не пропустил самое важное. Уже рядом с кибиткой Гайни сунула руку за пояс Кокжалу. Выхватила кинжал. Полоснула по руке главаря. Вырвалась, и помчалась прочь. Рядом никого не оказалось, а Кокжал не сразу опомнился. Девушка побежала к окраине стойбища. Видел Ерофей, как светлое платье мелькает средь кибиток. – Куда бежит, дура? – сказал один из татей. – Там же обрыв, к реке ведет. Не денется никуда. Встал Ерофей, вгляделся. Белое пятно отделилось от черных кибиток, добралось до края косогора, заметалось. К ней тянулись темные точки преследователей. Ерофей посмотрел на Атымтая, лежащего без сознания. Пробормотал: – Прыгай, девочка. Лучше уж так, чем… И Гайни послушалась. Подбежала к прерывистой линии, бросилась вниз. – Во дает, отчаянная, – поразился все тот же разбойник. – Там же высоко, костей не собрать. Неужто разбилась? Сжал Ерофей кулаки, застыл на месте. Смотрел на реку. Ждал. Кокжал и его люди собрались на краю обрыва, тоже вниз глядели. Прыгать не рискнули. – Говорю же, сдохла девка, – решил разбойник. И только Ерофей подумал было так же, как далеко посередине реки всплыло светлое пятнышко. Отчаянно замахало ручками, пытаясь удержаться на плаву. – Ты смотри-ка, – опять удивился рядом тать. – Выжила. Вот только доплывет ли? Там глубоко, течение быстрое. Гайни барахталась в воде. Потихоньку плыла к другому берегу. Но и силы теряла. – Нет, не доплывет, – заявил разбойник. – Ослабла уже. Хотя ей чуть-чуть осталось. Девушка, видимо, совсем утомилась. Плыть перестала. Ушла под воду. – А что я говорил? – сказал тать. – Жаль, красивая была. Я бы ее с удовольствием… Повернулся Ерофей, со всего маху ударил его по уху. Достал со своими разговорами. Болтун грохнулся наземь. Нацелился было московит на другого, рядом. Думал, тот его сейчас бить будет.