Сжав руку на капоте со всей силы, я неожиданно испытала раздражение. Не страх или ужас, что вот, это случилось, а противоположные эмоции – хотелось двинуть ему как следует, обругать, выплеснув то, что копила долгие годы. Но, в последний момент сдержалась. Так бы он точно меня узнал. Захлопнула капот, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к дому. – Подождите… Вова догнал меня у калитки, когда я выронила ключи, его рука поймала моё запястье, резко развернув. – Что… Как же так… Катя? Катя, это ты??? На лице бывшего все существующие эмоции. Сначала его лицо стало красным, как перец, а потом резко белым. Гордеев пошатнулся, ещё чуть-чуть, он бы начал креститься. – Не может этого быть! Это правда ты? Смотрю ему в глаза с вызовом, а он в мои, со страданием. Меня тошнит от его образа. От его взгляда, походки, стиля – от всего, что олицетворяет его – Владимира Гордеева, от всего, на что он смотрит, к чему прикасается. Я – всё это ненавижу. Всё, что связано с ним. Лицемерный подонок! Хорошо ли тебе живется? Совесть не грызёт? Ни разу. Ни разу он пытался связаться со мной, поехать в Новосибирск, поговорить. Хотя бы спустя время. Ему было плевать на меня. Всегда. Не удивлюсь, если он тоже принимал участие в организации подставы для меня, чтобы жениться на Снежане и знал, что я невиновна. Потому что разлюбил с появлением бывшей. Грубо отвечаю, глядя на мерзавца с холодом: – Вы обознались. В грудь его толкаю, и перед лицом калитку захлопываю, оставляя в шоке и недоумении. – Нет, подожди! Я не мог обознаться… Катя… * * * Вова стал часто ошиваться возле моего дома. Смотрел на окна, звонил в домофон, даже написал какую-то записку, воткнув в калитку, которую я порвала в клочья и выбросила, даже не развернув листок. Так продолжалось несколько дней, пока я не поняла, что мне это всё надоело. Мне надоело прятаться, чего-то бояться, жить не пойми как, испытывая постоянный дискомфорт. В конце концов, я считаю себя невиновной стороной, я ни в чём не виновата, так почему я убегаю от правды? Надо быть сильной. Со мной правда. У меня есть надёжная и мощная опора – мой Рома. Я избегаю их, потому что хочу уйти от негатива, но чем дольше бегу, тем хуже становиться. Пора заканчивать. Поставить точку, чтобы отпустило. Врать, притворяться долго не получиться, всё равно мы столкнёмся. Это неизбежно. Вова меня узнал. Честно говоря, я думала, он считает меня мёртвой. А он узнал мгновенно. Когда меня немного отпустило, я понимаю, что совершила ошибку на эмоциях. Не надо было от него убегать. Надо было плюнуть мерзавцу в лицо и выцарапать глаза. Мало того, что предал, так ещё и женился на этой отвратительной суке, настрогав детей. У Вовы будет двойня. Плюс ещё один шок для меня. Бедная, больная, Снежа… Умирающая, несчастная, страдалица. Выглядит здоровее некуда – эта стервозная кобыла, раз позволяет себе закатывать истерики без умолку. Она только так продолжает вить верёвки из Вовочки. Их конфликты становятся традицией. По вечерам после шести на соседней улице начинается громкое реалити. Вова опять пришёл ко мне вечером и ходил под окнами, хотя делал вид, что выгуливает своего пса. Но делает он это подолгу возле моего дома, надеясь, что я случайно выйду и он бы заскочил внутрь. Хватит, надоело. Пора сказать ему, чтобы проваливал навсегда и не терроризировал своим присутствием. У меня другая жизнь, идеальный мужчина, скоро появится ребёнок, я счастлива и люблю Рому! Нажимаю на кнопку, ворота открываются. Вова вздрагивает, мнётся сначала, затем, оглянувшись по сторонам, заходит на мою территорию. Я сижу в беседке с ровной спиной, смотрю на него с холодом и презрением. Осматривается, видит меня… В его глазах шквал эмоций! Он ускоряет шаг, ведя за собой на поводке лабрадора, и смотрит на меня пристально, как на призрака. Подходит. Его дыхание частое, но он молчит. Думаю, пытается подобрать нужные слова или просто придумывает очередную ложь. Я киваю ему на стул, представляя себя железной леди без чувств. Медлит. Все его движения неуверенные, медленные. Но он продолжает смотреть в упор, будто у него обман зрения. Неверие в ту картинку, которая предстала перед ним, как нечто сверхъестественное. Ну да, реакция логичная, если он меня похоронил. В итоге, усаживается. Наклоняется над столом, неожиданно за руку меня хватает. – Катя, поверить не могу! Вырываю руку из его хватки – настойчивой и жёсткой, царапаю его запястье ногтями со всей силы, кричу: – Не прикасайся ко мне, подонок! Ты мне больше никто. Ну вот, Вова, мы и встретились. Спустя несколько лет… * * * – Катя, я не верю… Наклоняюсь. Плюю ему в лицо. И следом сразу даю пощечину. – А так? Так убедительно? Он стискивает зубы, вытирает лицо рукавом рубашки, молча терпит. Я вся на эмоциях. Внутри меня кипят все вулканы мира, и я не знаю, как себя сдержать. Так, чтобы просто-напросто его не убить. – Значит, на том кладбище похоронена не ты? Ничего не понимаю. Там стоит крест, имя твоё. – Мы сейчас будем обсуждать это? – рявкаю раздражённо. – Что ты хочешь, Вова? Что тебе от меня надо? Хватит мне надоедать, хватит ошиваться под моими окнами! Я тебя ненавижу. Ты меня раздражаешь! Даю волю всему, на что ставила ограничения. И как же мне легко становится, когда я отвожу душу пощечиной и словами, которые давно мечтала на него выплеснуть. – Я скорбел о тебе! – бьёт кулаком по столу. – Даже несмотря на твою измену! Я думал о тебе постоянно. Что тогда, что сейчас. Ты до сих пор в моём сердце, хотя ты не поверила мне и решила отомстить, переспав с каким-то ублюдком в дешёвом отеле! – Закрой свой рот, Вова! – резко на ноги поднимаясь, опираясь ладонями о стол. – Не смей наговаривать на меня! Я тебе никогда не изменяла. Я… Я любила тебя… – подбородок почти дрожит, слёзы подступают, но я держусь. – Твоя мать, сука проклятая, всё это подстроила! А ты ей помогал наверно, да? – Ты о чём… Я ничего не чувствую к нему. Ничего, кроме отвращения и разочарования. Меня от него тошнит. Как хорошо было без него жить! – Хочешь услышать правду? – Я здесь, чтобы с тобой поговорить. Я скучал… Смотрит на меня с несчастным, разбитым видом, но меня не задевает его состояние. Больше никогда ему не поверю. Это маска. – Ты даже не представляешь, что я испытал, когда увидел тебя живую. Сначала не поверил, а потом, меня это так зацепило… Честно говоря, за все эти годы я и сам начал догадываться, что что-то не так в моей жизни. С матерью, со Снежаной, с тем днём, который изменил многое, когда тебя арестовали. – Да неужели? Не верила, что до этого идиота хоть что-то дошло. – Катя, прошу, расскажи, как так получилось? Ты жива… – сглатывает, вижу, как его руки трясутся под столом, сжимая поводок. – Мы внезапно оказались соседями. Я делаю глубокий вдох, потому что мне нужно успокоиться. Так тяжело… Тяжёлая встреча, тяжёлый разговор. Я много раз себе её представляла, в случае, если бы мы вдруг встретились. Что ж, накаркала. В своих фантазиях я была сильной, независимой женщиной, у которой в жизни теперь всё идеально, в отличие от этого неудачника. – Зачем мне распинаться, тратить своё время, свою энергию на бессмысленное дело? Если ты всё равно не поверишь.