Джон Мамагона гениальный писатель. Такие люди рождаются раз в сто лет. И мне, начинающему автору, было бы весьма полезно общение с человеком мировой известности. Почти полгода я напрашивался в гости к сэру Джону и, когда уже совсем потерял надежду, мне наконец-то позвонил его агент и сказал, что Мамагона готов принять меня. В тот вечер у меня была назначена важная встреча, но я отменил её. Я даже отменил планы на весь день, потому что мне нужно было собраться с мыслями и подготовить вопросы, которые я задам мистеру Мамагоне. Ждали меня на вечер. Выделили всего полчаса на общение с маэстро. Ближе к шести я приехал по адресу. Огромные ворота со скрипом открылись, и я въехал. Ко мне подошёл охранник и сказал ехать прямо не сворачивая никуда, пока не увижу огромный дом, похожий на храм. С двух сторон дорогу сопровождали стволы высоких деревьев. За все время я увидел только один поворот направо, но из-за слабого освещения было не понятно куда он ввёл. Проезжая дальше, я увидел дом, действительно похожий на огромный храм. Лучи неполной луны блёстками отсвечивали от трёх куполов. – Ну а что удивляться? – вслух сказал я, останавливая машину и выключая двигатель. – Человек с таким неординарным талантом имеет право на необычную роскошь. Я позвонил в дверь. Звонок эхом отдался внутри дома. Дверь медленно открылась. Двухметровый дворецкий, слегка наклонив голову, поприветствовал меня и сказал: – Входите, мистер Пинекли. Холл дома Мамагоны был огромным. Посередине находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. – Позвольте, – сказал дворецкий, протягивая руки и помогая мне избавиться от пальто. Моё внимание привлёк красный, шерстяной ковёр, который застилал весь холл. – Персидский, – сказал дворецкий, следя за моим взглядом. – Что? – спросил я, не совсем понимая, о чём он. – Ковёр персидский, – повторил великан. Казалось, несмотря на то, что он всего лишь дворецкий, ковёр вызывал в нём гордость, словно он и есть хозяин ковра. – А ковёр изначально был такого размера? – поинтересовался я. – Нет. Мистер Мамагона специально заказывал, – ответил великан. – Следуйте за мной. «Это ж сколько денег было потрачено на такой ковер», – подумал я, вспоминая, что персидские ковры редко бывают таких больших размеров. Мы поднялись на второй этаж. Вся стена была украшена картинами великих художников. У меня возникла уверенность, что эти картины – не копии, а оригиналы, но уточнять догадку я у дворецкого не стал. Дворецкий остановился у белой двери, три раза постучал и сказал: – Пожаловал мистер Пинекли. – Пусть войдёт, Карл, – услышал я могучий голос гения. Внутри у меня от радости всё переворачивалось. Было ощущение сопричастности к чему-то великому. Дворецкий открыл дверь и пропустил меня. Маэстро встал из-за дубового стола. Перед ним стоял ноутбук с эмблемой надкусанного яблока. Стены комнаты украшали полки с книгами. В воздухе плавал густой дым, словно туман, через который было трудно разглядеть лицо великого писателя. – Мистер Мамагона, – начал я, дрожащим от волнения голосом. – Можно просто Джон, – разрешил легенда литературы. – Без всяких мистеров и сэров, договорились, Джек? – спросил он, подойдя и протягивая мне руку. – Конечно, мист... Ммм Джон, – ответил я, сжимая его руку. – Неужели мы встретились! – Будет вам, – сказал Мамагона. – Я такой же, как и вы. – Тут уж вы не правы. Мне ещё учиться и учиться! – Присаживайтесь, Джек, – показал он на чёрное кресло, – вам дым не мешает? Как я помню, вы не курите? – Не курю, – ответил я, заполняя собой кресло, – а дым не мешает, только по запаху он не похож на сигаретный или сигарный. – Все правильно, – его красивое лицо с маленькой родинкой над тонкими губами озарилось улыбкой. – Это совершенно другой дым. Специальная персидская лечебная трава, называется «хазориспан», помогает избавится от злых духов и уничтожает любой микроб. А у человека, который дышит этим дымом, с каждым разом крепнет иммунитет. Только траву эту не курят, а окуривают ею комнату. – Здорово, – сказал я. – Впервые слышу о такой траве. Любите восток? Ковры, трава. – Не столько Восток, сколько саму Персию, – ответил Джон. – А как не любить, ведь Персия была колыбелью цивилизации. Я мало что знал про Персию, помимо того, что она была древней, поэтому решил промолчать. – А то, что вы не курите, это хорошо, – сказал он, усаживаясь на своё место. – Алкоголь и никотин медленно, но верно убивают мозг человека. А это значит, курящий или пьющий человек не долго может оставаться талантливым. Я слушал внимательно. Ведь за этим я и пришёл. – Мозг человека, – продолжил он, – самый сложный инструмент, и ему для хорошей работы важны белки, жиры, углеводы, много различных витаминов и минералов. Но не будем о биологии, – сказал Джон. – А вы употребляете алкоголь? – Нет, – ответил я, – никогда не курил и не пил. – Даже вина? – Даже пива. – Очень хорошо, значит, у вас есть все шансы стать гением. – Вы думаете? – Я знаю, – ответил Джон. Он произнёс последние слова с такой уверенностью, что я был склонен поверить ему. – Я так понимаю, у вас есть ко мне вопросы? – спросил он. – Да, Джон, но позвольте вначале поблагодарить вас за приглашение, – сказал я, вытаскивая из кармана костюма блокнот и ручку. Среди страниц блокнота я нашёл подарок и положил его на стол. – Спасибо вам огромное! – Спасибо вам, Джек за то, что не забыли о моем пристрастии. Такой марки в моей коллекции нет, – сказал он, разглядывая подарок и, как мне показалось, тронутый моим вниманием, – задавайте вопросы, Джек. Я нашёл нужную страницу с вопросами и начал: – Первый вопрос: в чём секрет вашей гениальности? Джон усмехнулся и ответил: – Первый и главный секрет я вам уже раскрыл. У меня нет вредных привычек, и я питаю свой мозг питательными веществами. – А второй секрет? – продолжил я. – Мне бы хотелось узнать побольше о технике письма, да и вообще о самом процессе. – Ну хорошо, – сказал Джон. За постепенно рассеивающейся пеленой дыма стали отчётливее проступать острые скулы маэстро, его тонкий рот и пронзительная чернота глаз – Второе, – продолжил он, – это труд. Идеи приходят к каждому, но не каждый обладает должной усидчивостью, чтобы сесть и работать над ними. Потому что помимо таланта два следующих важных качества писателя – это воображение и усидчивость. Под словом усидчивость я подразумеваю не только писать каждый день, но и совершенствовать свое мастерство, изучая инструменты, которые помогают в работе со словом. – Интересно, – сказал я, записывая, но ничего нового пока не услышав. – По сути, каждый, кто так или иначе пишет, знает об этих постулатах, но при этом они не такие гении, как вы. – Потому что не следуют главному: обеспечивать мозг питательными веществами. – Думаете, только в этом разница? – Я не думаю, я – знаю. – Хорошо, – сказал я, подчёркивая первый ответ Джона. – А сколько часов в день вы работаете? – Когда как. Иногда я могу писать весь день. А иногда меня хватает на два часа и все. Ах да. Ещё одна важная деталь – это уметь мотивировать себя. Заставлять свой зад смирно сидеть, а руки – много писать, даже если не очень хочется. – А как вы себя мотивируете? – заинтересовался я. – Очень просто. Стоит мне подумать о гонорарах, как я сажусь и пишу. Раньше деньги не были главным мотиватором для меня, но благодаря моей популярности я стал зарабатывать хорошо, поэтому сейчас для меня деньги – главная мотивирующая сила. – А как мотивировать себя начинающим авторам? – Читать биографии успешных писателей и не только писателей. Многие великие люди начинали никем. Знание этого очень вдохновляет, потому что любой начинающий автор, по сути, находится в таком же положении, как когда-то находились их кумиры. Они никто и звать их никак.