Ребекка ощупывает упаковку обезболивающего. Ну кто бы мог подумать, что этот угрюмый мужчина способен проявлять такую заботу? Поднеся чашку кофе ко рту, девушка внезапно вспоминает новые подробности. Вот они с Арвидом стоят на крыльце, плотно прижавшись друг к другу. Она вздрагивает так, что несколько капель кофе выплескиваются на стол. Что я наделала? Стук в дверь не дает ей додумать мысль до конца. За окном Ребекка видит стоящего на крыльце Арвида. Внутри все переворачивается, и в голове успевает пронестись тысяча мыслей. Целовалась ли она с Арвидом и что в таком случае произошло после? Девушка отчаянно пытается восстановить в памяти остаток вечера, но он все еще окутан туманом. Опять стук в дверь. – Ау! – кричит он. Ребекке хочется провалиться сквозь землю, но, пожалуй, если она притворится, будто ее нет дома, будет еще нелепее. – Заходи, – приглашает она, поправляя мокрую копну волос. Арвид заходит в прихожую и останавливается, что-то рассматривая, потом, сняв ботинки, проходит в кухню. – Доброе утро. Как ты сегодня? – Хорошо, – настороженно отвечает Ребекка. – А ты? – Хорошо. Как рука? – Болит немного. – Сейчас поправим, – говорит он, показывая ей пакет из аптеки. – Ты, что, в аптеку успел смотаться? – По пути зашел, все равно в город ездил по делу, – объясняет он, присаживаясь рядом к кухонному столу и выкладывая жидкость для промывания ран, ватные диски, обезболивающую мазь и новые бинты на липучках. Аккуратно размещает на столе ее руку и с сосредоточенным выражением лица снимает старый бинт. Ребекка не знает, стоить ли говорить с ним о вчерашнем. Может быть, надо попросить прощения и объяснить, что все это было одной большой ошибкой? С другой стороны, ей не хочется, чтобы он уходил. В Арвиде есть что-то вдохновляющее. Сердце екает всякий раз, когда их взгляды встречаются. Арвид осторожно касается ее запястья. От его рук исходит тепло, и вся ситуация кажется такой интимной, что она отводит глаза. Наложив свежую повязку, он гордо расправляет спину: – Ну вот. Теперь тебе не придется ехать в больницу. – Спасибо, доктор, – шутит она. Арвид осматривается вокруг: – Здесь красиво. – Да, ремонта, конечно, давненько не было, но я прибрала тут, как могла. Если успею, хочу еще заменить прогнившие доски скамейки на крыльце и крышу подлатать. – Я бы, конечно, рекомендовал тебе нанять профессионала, особенно с учетом твоего печального опыта, – говорит Арвид, кивая на ее руку. – Вообще-то это был несчастный случай. – А чем ты, кстати сказать, занималась, когда поранилась? – Пыталась заменить оторвавшийся рубероид. – А что, крыша протекает? Ребекка смотрит на него непонимающим взглядом. – Да нет, не думаю. – Ладно, – соглашается он, задержав взгляд на фотографии в рамке на стене. Это снимок пятнадцатилетней Ребекки с темными нечесаными волосами и грустными глазами, выделенными подводкой. Хотя она тут улыбается, ее до сих пор мутит от одного взгляда на это фото. – Это ты? – Да, – кивает она. – Какой милой ты была. – Спасибо, – смущенно отвечает Ребекка. – Кстати, я хотел предложить тебе завтра заняться ремонтом изгороди. Тебя устроит? – Конечно. – Хорошо. У меня есть все необходимые инструменты и рулон рабицы, так что просто приходи к десяти, больше ничего не требуется. – Прекрасно. Она провожает его в прихожую. Надев ботинки, он быстро поворачивается, и они случайно сталкиваются. Арвид, улыбнувшись, инстинктивным движением гладит ее по щеке. Нежный жест всколыхнул чувства, и Ребекке захотелось поцеловать его. Тело жаждет близости, потому что к ней давно никто так не прикасался. Неотрывно глядя ей в глаза, Арвид осторожно наклоняется ближе. Ребекка прикрывает глаза и всеми фибрами души хочет почувствовать его губы, но, когда ее лицо приблизилось настолько, что они почти касаются друг друга, она вздрагивает и пятится назад. – Прости, – бормочет она. – За вчерашнее… – Мне очень жаль, что я натворила такое. – Ничего страшного, – смущенно отвечает он, задерживается на долгое мгновение, потом кивает на дверь: – Ну, мне пора. – Конечно. Значит, завтра увидимся. – Да, – говорит Арвид и исчезает за дверью. Ребекка замедляет дыхание, чтобы успокоить сердцебиение. Потом вспоминает о Йуаре. Господи, начисто про него забыла. Что она вообще делает? На нее накатывает волна стыда, как только образ жениха встает перед глазами. Чувство долга заставляет Ребекку достать телефон. Не имея ни малейшего желания разговаривать, она пишет сообщение: рассказывает, что повредила руку, но травма неопасная. Потом добавляет, что бабушку со дня на день выпишут. Она не знает, стоит ли рассказывать о том, как целовалась с Арвидом. Но в любом случае не сейчас. Отправив эсэмэску Йуару, Ребекка открывает компьютер, чтобы проверить, нет ли ответа от Биргитты. Напрягается, увидев свежее письмо во «входящих», и тут же выдыхает, поняв, что это ответ от местного историка Карла Перccона. Она открывает и прочитывает сообщение о том, что в архиве нет данных о Лýке Кавалли, но историк задал вопрос на форуме. Ребекка поникла. Ни про Лýку Кавалли ничего не узнала, ни от Биргитты ответа не получила. Почему она не отвечает? Неужели Ребекка так мало значит для компании «Хеннинг и Шустер»? В памяти всплывают слова Арвида о том, что ей лучше уволиться. Йуар никогда бы не посоветовал покинуть работу, в которую вложено столько сил. Похоже, он убежден: у нее еще есть шансы получить продвижение по службе, только надо еще больше постараться. У этих двух мужчин совсем разный подход, думает она. Арвид съездил ради нее в аптеку, хотя у него явно немало дел. Ребекка чувствует укол совести. Неправильно она себя повела. В следующий раз, когда они увидятся, надо рассказать ему о Йуаре, чтобы избежать недопонимания. Открыв в телефоне браузер, она ищет в поисковой строке «магазин фермерских продуктов». Может, ей удастся отплатить Арвиду сторицей за его хлопоты, разобравшись, стоит ли ему открывать такой магазин. Ребекка просматривает первые попавшиеся статьи. Похоже, фермы, открытые для посетителей, достаточно широко распространены. Судя по прочитанному, многим удалось сделать на этом неплохой бизнес. В одной статье рассказывалось, как женщина обустроила кафе в старом складском помещении, и Ребекка пытается представить себе нечто подобное в сарае Арвида. Пусть здание и обветшалое, там многое можно заменить или подновить, и большую часть работ он мог бы выполнить самостоятельно. Читая дальше, она узнает, что та женщина получила грант на поддержку деятельности из европейского фонда. Ребекку озаряет. Дополнительное финансирование повысит шансы Арвида запустить проект. У Ребекки встает перед глазами сарай Арвида с магазинчиком и небольшим кафе внутри. Она представляет себе длинный прилавок с печеньем на покрытых глазурью керамических блюдах, сытными бутербродами на свежевыпеченном хлебе, нарядно украшенными пирогами и настоящей кофемашиной, которая уютно шипит, приглушая голоса посетителей. Изящные столы и стулья будут контрастно выделяться на фоне грубо обработанных каменных стен с полками, заставленными сезонными продуктами домашнего приготовления. Найдется, конечно же, много желающих посетить такой уютный сельский уголок, а Арвид мог бы продавать и свежие овощи, и свежевыжатый яблочный сок, и варенье из ягод, и сушеные пряности. Взяв лист бумаги, Ребекка начинает делать простенький набросок проекта магазина фермерских продуктов, но ее прерывает телефонный сигнал. Йуар ответил на ее сообщение. На новость о травмированной руке он никак не реагирует, зато напоминает про званый ужин с членами правления адвокатской конторы. «Я всегда тебя поддерживал, а ты знаешь, как важно для меня, чтобы ты составила мне компанию», – продолжает он и заканчивает словом «целую». Ребекка смотрит на экран и испытывает угрызения совести. Йуар прав: следует быть рядом, когда жениху нужна поддержка, ей ведь прекрасно известно, как важны для его карьеры ужины у Лундинов. Быстро убрав набросок, она выглядывает в окно и натыкается взглядом на неубранную гору растительных отходов. Если надо до отъезда домой успеть вывезти их на помойку, а еще починить скамейку и крышу, придется подналечь. Глава 22 Октябрь 1943 года Из трубы, венчающей маленькую избушку, идет дым, и видно, как кто-то внутри двигается. Скоро пройдет двое суток с тех пор, как Лýка рассказал ей, что едет в Данию, он отсутствует уже две ночи. Анна осторожно прислоняется к шершавому стволу дерева, чтобы было лучше видно. Пальцы утопают в напитавшемся дождевой водой мху и коре. Постучаться она не рискнет. Лýка не успел представить ее матери, и та, насколько понимает Анна, не владеет ни шведским, ни английским. Прищурившись, девушка пытается различить силуэты через окно. Но это точно не Лýка. Он обещал дать знать, как только вернется. Если итальянец не появится в ближайшее время, Анна и представить себе не может, что предпринять. Она уже проверила все места, где они обычно встречаются: обыскала лесную поляну, наведалась к большому камню на берегу и в рощу, в которой они вместе гуляют. Вчера вечером стояла на утесе в надежде увидеть возвращающуюся лодку, пока не посинели губы. Девушка устало трет глаза. Она плохо спала – несколько раз просыпаясь в холодном поту из-за кошмаров, чувствуя, будто произошло нечто ужасное. Ей остается только ждать, и это очень угнетает. Вернувшись в Хиллесгорден, обходит дом вокруг. Ее удивляет, что мать до сих пор ничего не рассказала отцу о Лýке. Анна ожидала грозного разноса, но отец был занят больше обычного и после воскресного ужина упаковал дорожную сумку и сразу уехал. А мать занята подготовкой своего визита к тетушке Беатрис, которая живет в Варберге. Тетушка заболела, и Анна надеется, что мать в ближайшее время уедет к ней. Девушка открывает дверь и заходит в отцовский кабинет – просторную комнату с тремя высокими окнами, выходящими в сад. Отцу нравится, что с рабочего места можно смотреть на зелень, он знает латинские названия всех растений в их саду. Одно из самых ярких детских воспоминаний Анны – как они с отцом ухаживают за цветами. У нее всегда были близкие отношения с отцом. К нему она приходит за утешением после ссор с матерью. Присев в отцовское кресло, Анна проводит пальцами по письменному столу темного дерева. На гладкой, мягкой древесине видны потертости от многолетнего использования. Девушка делает полный оборот в крутящемся кресле и задумывается, что произойдет в тот день, когда отец услышит о Лýке. Скорее всего, он разозлится и разбушуется еще больше матери. От этой мысли становится грустно. Анна любит отца и, если придется делать выбор между ним и Лýкой, не понимает, как поступить. Что-то привлекло ее взгляд в задвинутой под стол мусорной корзине, и девушка соскальзывает с кресла. Среди скомканной бумаги и испорченных бланков с большими чернильными кляксами она находит разорванный на клочки лист. Вот черная печать на белом клочке. Анна рассматривает орла с распростертыми крыльями, сидящего на украшенном свастикой венке. До сих пор ей не приходило в голову: ведь случись что с Лýкой – если он не вернется, – виноваты в этом будут папины коллеги и партнеры. Лýка, надеясь на победу, ведет борьбу с теми, с кем Вальтер Экблад сотрудничает, они враги друг другу. Анна тяжело вздыхает. Осознание очевидного ошеломляет ее. Она вспоминает, как часто их семья принимала в гостях немецких чиновников. Значит, за столом на званых ужинах в Стокгольме у них сидели нацисты? В коридоре слышны шаги. Девушка торопливо поднимается и прячет клочок бумаги в карман юбки. Завидев в дверях домработницу, кивает ей.