– Ты готова? – спрашивает мать. – Да, – неуверенно отвечает Анна. – Выйди, я посмотрю на тебя. Анна встречается взглядом с Лýкой. Они долго неотрывно смотрят друг другу в глаза, потом он перегибается через подоконник, обхватывает ее за шею и притягивает к себе. Поцелуй получается резким и пронзительным, в нем сливается столько чувств, что Анну бросает в дрожь. – Скоро увидимся, – шепчет Лýка, прежде чем отпустить ее. Когда он исчезает за деревьями, у Анны будто что-то обрывается внутри. Она делает глубокий вдох. Но почему именно ему нужно ехать? Почему нельзя остаться в безопасной Швеции? Опершись на письменный стол, Анна пытается справиться с волнением. Предстоящий ужин сразу стал казаться ей еще ужаснее. Ну как ей изобразить интерес к тому, что ей будет рассказывать Аксель Рунстрём, если в это время она может думать только о Лýке – все ли с ним в порядке? Ингрид стучится в дверь. – Ау! – нетерпеливо спрашивает она. – Что ты там делаешь? Анна выпрямляет спину и поправляет платье. На самом деле ей хочется кричать во все горло, но она знает, что надо успокоиться. – Ничего особенного, матушка, – отвечает она. Ингрид отворяет дверь. Пару долгих секунд оценивающе смотрит на дочь. – Хорошо, – сухо признает мать. – Гости скоро будут. Ты готова? – Полностью, – отзывается Анна, опять надевая туфли на каблуках, и на подкашивающихся ногах следует за матерью в столовую. Первые минуты после прибытия Рунстрёмов обстановка натянута, все чувствуют себя немного неуверенно. Вальтер и Ингрид Экблад показывают гостям дом, а Анна пытается не привлекать к себе лишнего внимания. Когда она в последний раз виделась с Акселем, ей было десять, а ему – тринадцать, у стоящего перед ней мужчины мало общего с тем пухлым мальчиком, каким он ей запомнился. Все те же коротко стриженные волосы соломенного цвета, но Аксель весьма подрос, и голос стал басовитым. Правда, несмотря на возраст, вид у него все равно несуразный в этом двубортном пиджаке, который висит будто на вешалке и, как подозревает Анна, взят напрокат. После аперитива они рассаживаются за столом, слева от Анны сидит Аксель. Он ведет себя неуклюже и чуть не опрокидывает бокал с вином. – Вот мы и встретились вновь, – говорит, теребя салфетку. – Никогда не забуду, как вы обыграли меня в прошлый раз в крокет. Анна подозревает, что это шутка, но молодой человек серьезен и говорит, словно на одной ноте. – Правда, обыграла? – Вы нанесли мне сокрушительное поражение, не оставив шанса отыграться, – отвечает Аксель. – Ой, я даже не помню этого. – Понятное дело, для вас это была всего лишь очередная победа, одна из многих. Вы продолжаете играть? – Я тренируюсь ежедневно по несколько часов, и, если кто-нибудь вдруг попросит матч-реванш, я готова, – шутит она. – Как вы находите время для тренировок? Анна озадаченно улыбается и чувствует на себе оценивающий взгляд матери. Ингрид обсудила с дочерью длинный список тем, которых та, по ее мнению, должна придерживаться в разговоре. К тому же Анне был дан строгий приказ не упоминать ни свои мечты о сестринских курсах, ни Лýку. – Значит, вы работаете в компании вашего отца? – спрашивает девушка, пытаясь изобразить интерес. – Да, именно так. Я начал учиться, но спустя год прервал учебу, чтобы помогать вести дела «Электротоваров Рунстрёма». Мы продаем в первую очередь сварочные аппараты, и дела, признаться, идут неплохо. – Это здорово. Мать рассказывала, что вы планируете выйти на американский рынок. – Да, надеюсь, у нас получится реализовать эти планы, как только закончится война, – говорит Аксель, разворачивая салфетку. – Спрос там есть, но, если все получится, этим направлением будет заниматься мой брат, а моя задача – открыть фабрику в Южной Швеции. – Вот как? И где именно? – Мы подыскиваем подходящие помещения в Ландскруне, так что, при небольшом везении, скоро станем соседями. Он смеется, а Анна вежливо улыбается. – А чем вы занимаетесь в свободное от крокета время? – Я учусь на заочных курсах стенографисток, но моя настоящая страсть – это литература и искусство. Я обожаю читать. – Занимательно. – А вы что-нибудь читаете? Аксель качает головой: – Нет, книги никогда меня особенно не увлекали. Я не вижу смысла читать о вымышленном мире. И потом, у меня нет времени для такого легкомысленного развлечения, но я могу понять, что молодым женщинам и домохозяйкам нужно чем-то себя занять. Анна расправляет плечи. По непонятной причине реплика Акселя разозлила ее. – В мои планы не входит становиться домохозяйкой, – быстро отвечает она и тут же ловит предостерегающий взгляд матери. – То есть я хочу сказать, что замужняя женщина тоже может приносить пользу обществу, – поправляется Анна. – Конечно, – соглашается Аксель. – Здесь вы совершенно правы. Благотворительная организация, в которой состоит моя мать, работает просто великолепно. Они уже сейчас собирают деньги, чтобы порадовать к Рождеству доблестных военных, стоящих на страже нашего нейтралитета. А еще матушка состоит в клубе садоводов. Анна напрягается, подыскивая новую тему для разговора: – Вы ездите куда-нибудь по делам компании? – Да, признаться, часто приходится, – кивает Аксель. – Вот это здорово! И где вы бывали? Он пожимает плечами и начинает намазывать масло на булочку. – Да везде понемногу. Большинство крупных городов Европы похожи друг на друга. Вот еда, между прочим, отличается. Между нами говоря, во многих местах есть практически ничего невозможно, но вам, девушкам, это, наверное, на руку. Легче сохранить фигуру, – шутит Аксель. Анна вздыхает про себя. Неужели ей еще весь остаток вечера так мучиться? – А иностранными языками вы владеете? – делает она еще одну попытку оживить разговор. – Нет, – отвечает он, качая головой. – Я недолюбливаю все иностранное. Потому и работаю в первую очередь со шведским рынком. Здесь, по крайней мере, кормят съедобно, – объясняет молодой человек, помахивая булочкой. – Кстати, о еде, когда отец подписал свой первый контракт, с ним случился забавный эпизод. Аксель начинает излагать историю развития «Электротоваров Рунстрёма». Обстоятельно рассказывает, как все начиналось, подробно описывает каждую веху. Прерывает свой монолог считаные разы, чтобы глотнуть вина или посмеяться собственной шутке. Если эпизод кажется ему особенно смешным, он хлопает себя по коленям и прыскает со смеху, сотрясаясь всем телом. Анна вежливо кивает и изо всех сил старается внимательно слушать, но спустя некоторое время понимает, что мысли унесли ее вдаль. С приезда гостей прошел всего час – уже ясно, что вечер предстоит долгий. Взгляд девушки незаметно скользит за окно в сторону моря. Солнце успело исчезнуть за горизонтом, небо окрасилось в синевато-фиолетовые тона. Она думает о Лýке. Ее возлюбленный готовится рисковать своей жизнью, и необходимость скрывать тревогу тягостна. Больше всего на свете Анне хочется помочь ему выполнить ответственное задание. Нет ничего хуже, чем совсем не контролировать ситуацию и, пребывая в неведении о том, что происходит, представлять себе, какие ужасы могут подстерегать Лýку. А она вместо помощи сидит тут взаперти. Пусть это и не темница, а всего лишь гостиная в Хиллесгордене, где рядом сидит мужчина, который, кажется, не интересуется ничем, кроме собственной персоны. Анну охватывает непреодолимое желание встать и уйти. Как бы хотелось высказать матери свои истинные чувства и объяснить, что ее нимало не беспокоит репутация семьи Экблад. Но подобный шаг вряд ли изменит что-то к лучшему. Ей надо сохранять спокойствие ради Лýки, а то мать запрет ее на ключ по-настоящему. Аксель широко ухмыляется своему высказыванию, и Анна смеется вместе с ним, хотя не имеет ни малейшего понятия, о чем идет речь. «Еще чуть-чуть осталось потерпеть, – думает она, искоса поглядывая на часы. – Через пару часов они уедут домой, и можно надеяться, что Акселя Рунстрёма я больше никогда не увижу». Глава 21 Апрель 2007 года Ребекка лежит намертво привязанная к койке. Руки и ноги закреплены так, что ей не выпутаться. Рядом с ней стоит мужчина в белом халате и постукивает пальцами по пачке рецептурных бланков. «Вот что бывает с плохими девочками», – говорит он. Яркие лучи солнца светят ей прямо в лицо, и она вздрагивает. Ноги запутались в простыне, в окошко настойчиво барабанит лапками Скарлетт. Ребекка устало ворочается на диване, но кошачье мяуканье не дает ей больше заснуть. В глазах песок, голова пульсирует, особенно когда прикладываешь руку ко лбу. Как она вчера добралась до дома? Сама или с Арвидом? Девушка сонно озирается вокруг. Ее одежда разбросана по полу, а на журнальный столик кто-то поставил стакан воды и положил обезболивающие. Она кутается в одеяло. Воспоминания о вчерашнем вечере отрывочны. А вдруг ее угораздило ляпнуть что-нибудь Арвиду? Или еще того хуже: вдруг она перед ним разделась? Ребекка одергивает рукава футболки, пытаясь скрыть шрамы. Как только замечает повязку, резкая боль пронизывает тело, словно электрическим разрядом. Ну какого рожна было столько пить? Мяуканье Скарлетт становится все нетерпеливее. Пронзительные звуки болью отзываются в голове. Запив глотком воды две таблетки обезболивающего, Ребекка встает и машет кошке, чтобы успокоить ее. Накормив Скарлетт завтраком, девушка идет в ванную и задерживает взгляд на своем отражении в зеркале. Под глазами серые круги, волосы торчат в разные стороны, на губах – пятна красного вина. Вздохнув, Ребекка включает воду, стягивает с себя футболку, встает под душ и моется, стараясь не намочить повязку. После первой чашки кофе она наконец снова чувствует себя человеком, хотя все еще мучается, пытаясь восстановить последовательность вчерашних событий. Вот в памяти всплывает размытая картинка: Арвид стоит с ней рядом, стелет постель на бабушкином диване – Ребекка тут же начинает стыдиться того, что подпустила его так близко. Не надо было ужинать и так долго у него оставаться. Могла бы ограничиться наложенной на руку повязкой. Но, несмотря на муки совести, она не может полностью стряхнуть с себя ощущение полученного удовольствия. Арвид на удивление хорошо справился с ситуацией и в точности знал, что делать. Она заразилась от него спокойной уверенностью. Как приятно хотя бы на один вечер забыть обо всех проблемах и почувствовать себя окруженной заботой.