– Как твоя рука? – Почти не болит уже. – Приятно это слышать. На улице успело стемнеть – над ними простирается усыпанное звездами небо. Щебень хрустит под ногами, пока они взбираются на холм. Арвид придерживает ее, и от их близости у Ребекки учащается пульс. Они с Йуаром не прикасались друг к другу несколько месяцев, и внезапно в ней вспыхнула искра желания. Арвид и Ребекка подходят к ее дому, и она начинает искать в кармане связку ключей. – Так как еще раз оно называлось? – бормочет она. – Что? – Лекарство. – Мерло? Из провинции Удине. – Точно. Мерло из провинции Удине. Арвид смеется: – Я напомню тебе завтра, а сейчас тебе надо лечь спать и дать руке отдохнуть. – Спасибо, – благодарит его Ребекка. – Спасибо за твою заботу. – Ну а как же иначе? Соседей нужно беречь. Ребекка улыбается. Давно ей не было так хорошо, и она не чувствовала себя такой живой. Приятная дрожь пробегает по спине, когда Арвид берет ее за руку и помогает вставить ключ в замочную скважину. Наклонившись ближе, Ребекка вдыхает его запах, в котором смешиваются ароматы сигаретного дыма и кожи. – Арвид? – обращается к нему она, но он, похоже, не слышит. Ребекка закрывает глаза и глубже проваливается в свои приятные ощущения, а открыв глаза вновь, видит, что сосед стоит прямо перед ней. Не очень контролируя себя, она обвивает рукой его шею, медленно поднимается на носки и тянется вверх, пока не оказывается так близко, что чувствует щекой его дыхание. Арвид неподвижен, он будто застыл в движении. – Ребекка, – говорит он, но голос доносится будто откуда-то издалека. – Арвид, – шепчет она вновь и, сделав глубокий вдох, приникает губами к его губам. Глава 20 Октябрь 1943 года Услышав стук, Анна не понимает, откуда доносится звук. Оглядывается по сторонам, пока не замечает лицо Лýки по другую сторону оконного стекла. Она торопливо поднимает щеколды и открывает окно. Повезло еще, что окна ее спальни выходят на север. Мимо почти никто не ходит. В последние дни обстановка в Хиллесгордене стоит напряженная. После их громкой ссоры Ингрид едва удостаивает дочь взглядом. Мать свела все общение к отрывистым, высказанным ровным голосом инструкциям по подготовке к ужину с Рунстрёмами. Теперь Анна с тревогой ждет возвращения отца и неизбежного выговора. Девушка смотрит на часы. Как бы ни радовало ее появление Лýки, она боится, что его обнаружат. Пройдет чуть больше часа, и в имение приедут гости – слуги готовили каждый уголок дома к их приезду: всю неделю выбивали пыль из ковров, стирали занавески, вытирали подоконники и натирали до блеска зеркала. Большой дубовый стол в столовой уже давно накрыт: рядами стоят тарелки, серебряные приборы и искристый хрусталь, а в кухне стряпают с самого рассвета. – Che bel vestito [24], – присвистнув, говорит он, кивая на ее длинное платье из золотистой шелковой парчи. – Спасибо, – смущенно отзывается Анна. О том, кто придет сегодня на ужин, она до сих пор умалчивала, а быть такой разодетой кажется ей предательством по отношению к Лýке. – Что ты здесь делаешь? Лицо Лýки становится напряженным. – Случилось кое-что, – отрывисто сообщает он. – Что именно? – Я не могу говорить об этом, но я должен уехать по одному делу. – Вот как? И надолго? – Точно не знаю, на пару дней, наверное. Просто хотел предупредить тебя: есть риск, что завтра не увидимся. – Лýка, ну нельзя же так, – протестует Анна. – Я же беспокоюсь. Рассказывай, куда ты собрался! Обернувшись, он бросает взгляд через плечо: – Это не очень хорошая идея. – Если не скажешь, пойду за тобой следом! – В таком-то наряде? Не спуская с него глаз, Анна скидывает туфли на высоком каблуке. – Я быстрее, чем ты думаешь. Вздохнув, Лýка наклоняется к ней через распахнутое окно. – В таком случае ты должна обещать мне, что никому не расскажешь, – тихо произносит он. – Конечно. – Анна, я серьезно говорю. Это опасно. – Я понимаю. – По нашим сведениям, немцы собираются арестовывать датских евреев, и мы хотим помочь им бежать через пролив. В трактире «Снеккерстен» в Хельсингёре назначена встреча с человеком, который пытается организовать переправу. Анна в изумлении смотрит на Лýку: – Ты поедешь в Данию? – Да. – Но это опасно для жизни, – в ужасе шепчет она. – Да ладно, как-нибудь справлюсь. – Тебе нельзя ехать. – Анна, – мягким голосом отвечает он, – я буду осторожен, обещаю. К тому же я не один поеду. Нас несколько человек. Она мотает головой. – Нет, – решительно возражает девушка. – Послушай, со мной все будет нормально. – Почему именно ты? – Se non decidi della tua vita, qualcun altro deciderá per te, – говорит Лýка со слабой улыбкой на устах. – Если сам не решишь, какую жизнь ты хочешь прожить, другие решат за тебя. Я пытаюсь создать такой мир, в котором мне бы хотелось жить вместе с тобой. – Звучит благородно. А мне что прикажешь делать, если ты не вернешься? Никому не известно о наших отношениях. У меня даже нет твоей фотокарточки, – произносит Анна осипшим от тревоги голосом. – Не волнуйся, я вернусь. А если задержусь, обратись в Портовый трактир в Хельсингборге. Там работает женщина по имени Битте, с ней можешь поговорить. Анна не находит, что ответить. Ее задела готовность Лýки идти на такой риск, она сама не знает почему. – Послушай, – шепчет Лýка, поглаживая ее по щеке, – хорошо проведи время за ужином. Что у вас сегодня подают? – Мать раздобыла говяжью вырезку, – монотонно отвечает Анна. – Dio mio! [25] – стонет он, хватаясь за грудь. – Я бы многое отдал за кусок мяса! Анна толкает его в бок, но в этот момент под дверью в ее спальню раздается шорох, и она резко оборачивается.