– Конечно. Обещаю. Как у тебя дела? – Хорошо, – отвечает он. – Слушай, нас зовут, мне пора. Только не забудь забронировать билет! – Не забуду. Разговор прерывается, и Ребекка поворачивается к Арвиду, который стоит рядом, засунув руки в карманы, и ждет. – С работы звонили? – осторожно интересуется он. – Нет, – отвечает она. – Это Йуар, мой жених. Арвид замирает и резко бледнеет. Ребекка чертит носком ботинка линию на пыльном бетонном полу. Внезапно кажется, что в сарае закончился кислород. – Прости, я должна была сказать тебе раньше. Между ними повисает молчание. Ребекка пытается поймать взгляд Арвида, но тот избегает смотреть на нее. Спустя долгое мгновение он поворачивает к выходу. – Я повез прицеп к Эгону, – говорит, удаляясь. – Хорошо. Там увидимся! – кричит она вдогонку. Выйдя из сарая, Ребекка идет в направлении хутора Эгона. Пинает в раздражении камень, и тот прыгает по дорожке. Конечно, Арвид чувствует себя обманутым. Очень неловко вышло. При воспоминании о поцелуе угрызения совести только нарастают. Неважно, что ей понравился сосед, у нее уже есть стабильные отношения. Как можно было проявить подобную безответственность? И он, и Йуар имеют полное право на нее сердиться. Ребекка стыдливо опускает голову. Все, чего ей хочется сейчас, – это вернуться в бабушкин дом и спрятаться под одеялом, но ведь она сама предложила починить изгородь Эгона, и ретироваться сейчас будет странно. Потом, правда, ей придется избегать общества Арвида до возвращения в Стокгольм. Она оказывается на хуторе в тот же момент, когда подъезжает сосед. Он быстро выпрыгивает из машины и подходит к Эгону, уже ожидающему у изгороди. Старик здоровается, но Арвид даже не поднимает на него взгляда. Сначала они измеряют поврежденные части и обсуждают, как их заменить. Арвид и Эгон придерживаются разных точек зрения, но после некоторых препирательств договариваются, как поступить. Ребекка держится в стороне до тех пор, пока ее не просят помочь – тянуть вперед сетку. Она все время ждет, что Арвид обернется и скажет ей что-нибудь, но он продолжает сосредоточенно работать. Работа у них нелегкая, спустя час Ребекка выдыхается. – Мне нужно передохнуть, – тяжело дыша, произносит она. – Надо закончить до дождя, – возражает Арвид, показывая на небо, которое затягивает облаками. – Мне тоже надо немного перевести дух, – замечает Эгон. – Ладно, – бурчит себе под нос Арвид. – Десять минут. Ребекка заходит в дом следом за Эгоном, чтобы выпить кофе у него в кухне, а Арвид остается, продолжая возиться с изгородью. – Что с ним такое? – удивляется Эгон. – Не знаю, – кривит душой Ребекка и быстро переводит разговор на другую тему. – Кстати, я испекла хлеб, потом принесу тебе. – Спасибо, – благодарит Эгон, расплываясь в широкой, обнажающей покосившиеся зубы улыбке. – Миндальный кекс у тебя получился превосходный. Пиа тоже любила печь. Я скучаю по запаху свежей выпечки. – Понимаю. – Это она настояла, чтобы мы сюда переехали, – продолжает Эгон. – Меня устраивала городская жизнь. Но сейчас я уже не представляю себе, как можно бросить наш старый дом. Жизнь в деревне лучше во всех отношениях. В какой-то степени здесь можно делать все, что душе угодно. – Да, пока не пристрелишь по ошибке своих соседей. – Да ладно, не так уж это и опасно. Вон, моему соседу Бенгту попала дробина в пятую точку, и ничего себе, живет и даже прекрасно себя чувствует. Уровень железа в крови вырос настолько, что и биодобавки принимать не надо. – Вот уж никогда не поверю, – смеется Ребекка. Когда они выходят из дома, чтобы присоединиться к Арвиду, снова раздается телефонный звонок. У Ребекки первым делом мелькнула мысль о том, что это наконец звонит ее начальница Биргитта, но экран показывает входящий с незнакомого номера. – Ребекка слушает, – настороженно отвечает она. – Здравствуйте, это Лисбет Карид, из больницы. Я звоню насчет вашей бабушки. – Да? – К сожалению, состояние Анны ухудшилось. Мы не знаем, что это, но есть подозрение на тромб в легком. Вам лучше приехать. – Выезжаю. Эгон и Арвид обеспокоенно смотрят, как Ребекка завершает разговор. – Что-то случилось? – интересуется Эгон. – Да, бабушке стало хуже. Возможно, тромб в легком. Мне очень жаль, но я должна поехать к ней. – О чем речь! – отвечает Арвид. – Хочешь, подброшу тебя? – Нет, спасибо. Я сама возьму машину. А вы продолжайте, чтобы успеть до очередного ливня. – Не беспокойся за нас, – отвечает Эгон, – мы справимся. – Хорошо, – бормочет Ребекка. Ее слегка пошатывает, она чувствует резкую слабость, но собирается с силами и идет к бабушкиному дому. Сердце тяжело бьется в груди, в голове роятся мысли: что означает тромб в легком с учетом бабушкиного возраста и состояния здоровья? – Передавай, чтобы бабушка скорее поправлялась! – кричит Арвид, но у Ребекки нет сил отвечать. Она думает только о том, чтобы скорее добраться до больницы. К своей бедной бабушке, лежащей в полном одиночестве, пока Ребекка тратит время на ремонт изгороди и планирование всяких магазинов фермерских продуктов, не имеющих к ней по большому счету ни малейшего отношения. Глава 24 Октябрь 1943 года – Ты же обещал. – Знаю, – отвечает Лýка и умоляюще смотрит на нее своими темными глазами. Анна думает про себя, что он изменился, будто внезапно постарел. В его взгляде появилось что-то новое. Строгость, о которой она раньше не подозревала. – Ты даже представить себе не можешь, как многим нужно сейчас перебраться через пролив. Там и семьи с детьми – кто-то же должен помочь им? – продолжает он. – Но ты же только что вернулся, – возражает она. Сейчас, когда мать наконец уехала в Варберг навестить сестру, Анна мечтала проводить больше времени с возлюбленным. – Может, подождешь пару дней? – Гестапо повсюду. Анна, отдан приказ арестовывать всех евреев и противников режима, – говорит Лýка и берет ее за руку. – Они погибнут, если мы не поможем им. – Тогда я хочу поехать с тобой. – Нет, это слишком опасно, – отвечает Лýка. – Ну, расскажи, по крайней мере, как это происходит. Лýка вздыхает, смирившись: – Мы подъезжаем на рыбацких катерах к условленным местам и забираем их на борт. На той стороне пролива есть люди, которые укрывают евреев и помогают добраться до места сбора. – А потом? – Пока не наткнемся на немецких солдат, это безопасно, – продолжает он, пристально глядя на Анну. – Хотя в сильный ветер бывает трудно вернуться, а еще там ужасно холодно. И препятствия встречаются на пути, а управлять катером приходится в полной темноте. Никто из рыбаков не рискует зажигать огни, пока не окажется на шведской стороне пролива. – Лýка, – настойчиво произносит Анна, – я не хочу, чтобы ты ехал. – У нас нет выбора. Надо торопиться. На побережье прячутся и ждут нас несколько сотен людей, не меньше. Мы должны переправить их через пролив, прежде чем за ними придут. Рыбаки и так уже слишком рискуют, предоставляя свои лодки, и им нужна помощь. Рейсы надо координировать. Немцы уже начали закрывать отдельные районы Дании, чтобы усложнить беженцам выезд. Там отключают телефонную связь, перекрывают улицы, кругом снуют эсэсовцы. – Тогда скажи своим контактам, что я тоже хочу помочь. Спроси, чем я могу быть полезна. Лýка теребит висящую на одной нитке пуговицу рубашки. – Есть одно дело, – тихо сказал он. – Помнишь заколоченную дачу – ту, что мы нашли в северной части побережья? Там еще с заднего торца ключ висел на крюке? Можешь сходить туда – подготовить избушку для ночевки? Люди очень устанут, им надо оставить что-нибудь поесть и попить. – Конечно, – кивает Анна, – организую. Как ты думаешь, во сколько вы приедете? – Не знаю, где-то посреди ночи. – Я могла бы встретить их в порту. – Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел, – торопливо отвечает он. – Лучше дожидайся в избушке. – Что ты имеешь в виду? Кто меня может увидеть? Лýка понижает голос: