– Ученый – и заставил ночью вламываться в церковь? – Тут целая история. В архивах он вычитал, что на Царских вратах, которые Грозный из Новгорода вывез, вырезан чертеж какой-то церкви, которая сейчас не сохранилась. Церковь эта была красоты необыкновенной, часто в летописях упоминалась, а как выглядела и где стояла – никто не знает. Ученые о ней кучу книг написали. Если бы Кирилл Борисович нашел этот план – диссертация была бы у него в кармане. Вот он и действует тайком, чтобы его кто-нибудь другой не опередил. У них, ученых, такая драчка между собой идет – только держись. – Он обещал заплатить? – Даром бы я не полез, – искренне признался парень. Будь на его месте кто-нибудь похитрей, подумал я, уверял бы, что решился на такой поступок из «благородных» побуждений. – Сколько? – спросил Марк. – Три куска, если найду план, а так кусок. – Щедрый, видать, человек. Парень довольно осклабился, растянув большегубый рот: – Это точно, деньги у него водятся. Мы тогда в «Будапеште» за вечер кусок просадили. – Как вы договорились встретиться? – Из кремля я должен топать на вокзал. По дороге он бы меня и встретил, а где точно – не знаю. – Документы при себе имеются? – Заводской пропуск. – Давайте его сюда. Парень безропотно полез в карман. – Так вот, гражданин Сверчков, ваш пропуск пока будет у меня, – строго произнес Марк. – Берите сумку и направляйтесь к вокзалу той дорогой, которую вам указали. А я пойду следом, бежать не советую. Встретит вас Кирилл Борисович, сразу сумку не отдавайте, о чем-нибудь заговорите с ним, пока я не подоспею. Понятно? – Подойдет случайный человек, а вы его сцапаете, – хмыкнул парень, оправившись от испуга. – Не беспокойтесь, мы с Кириллом Борисовичем старые знакомые, я его ни с кем не спутаю: чернобородый, в шляпе, кожаной куртке и сапогах, в Александров вы приехали вместе с ним вчерашней вечерней электричкой. Все правильно? Длинноволосый обреченно кивнул, спросил, переминаясь с ноги на ногу: – Вы думаете, он не ученый? – Ученые так не действуют. – Он по-иностранному шпарит, как мы с вами по-русски. Марк посмотрел на парня в упор: – Откуда вам известно? – Рядом с нами в ресторане иностранцы сидели, так он помог им сделать заказ официанту. Но не по-английски говорил, это точно. Мы его в школе долбили-долбили, да без толку, только отдельные слова понимаю… Марк отвел меня в сторону, сказал, поглядывая на парня: – Позвони от Ниткина в отделение милиции, передай дежурному, что здесь случилось. Как действовать дальше, они знают. И жди у Ниткина моего звонка. – Я пойду с тобой. Вдруг чернобородый вооружен? – Что вы с Пташниковым одно и то же заладили! – рассердился Марк. – Ты ни разу его не видел, а он мог и переодеться, – привел я тогда другой довод. – Зато он тебя хорошо запомнил, увидит – сразу почувствует неладное. А стрелять он не будет, сам слышал – интеллигентный человек, иностранные языки знает. Я не понял, шутит Марк или говорит всерьез, но убедился – спорить с ним бесполезно. Оставив мне фонарь, он вывел длинноволосого из церкви. Я дождался, когда смолкли их шаги, вернул икону Иоанна на прежнее место. Прежде чем уйти, осветил лицо евангелиста. Показалось, Иоанн смотрит на меня со злорадством, словно был доволен, что нам не удалось поймать чернобородого. Небо над кремлем как бы поднялось выше и побледнело. Мелкие звезды погасли, светились самые яркие. Ветер стих. Воздух потеплел, наполнился запахами сырой земли, мокрых трав и первыми предутренними звуками. Закрыв дверь церкви на ключ, я поднялся в квартиру Ниткина. Что операция сорвалась и чернобородый не пойман, старики поняли по моему расстроенному виду. Сначала я позвонил в милицию, лишь потом рассказал о случившемся в церкви со всеми подробностями. В историю с планом древней церкви, которую якобы разыскивает чернобородый, Пташников не поверил: – Такие байки для глупцов вроде этого Сверчкова. Нет, чернобородый разыскивает другое, диссертация тут ни при чем. Я не удивлюсь, если выяснится, что речь идет о плане какого-то тайника с сокровищами. Хотя мы с Ниткиным отнеслись к этому предположению скептически, Пташников не стал спорить с нами. Мне не давала покоя мысль, случайно ли история с планом древней церкви, рассказанная чернобородым Сверчкову, так похожа на ту, которую мы услышали от Ниткина и в которой фигурировал Окладин? Что кроется за этим – совпадение или у этих историй один и тот же источник? Только сейчас я спохватился, что мы с Марком так и не спросили сообщника чернобородого, был ли он в Александровском кремле вчера ночью. По тому, как парень испугался баллончика с аэрозолью, было ясно – он знает о его содержимом. Не длинноволосый ли поджидал меня за дверью в крепостной стене? Телефон не звонил, я не находил места, не мог себе простить, что не пошел следом за Марком, – чернобородый мог решиться на все, если почувствует опасность. Пташников перелистывал старинные книги из библиотеки Ниткина, но тоже нервничал, то и дело поглядывал на часы. Марк позвонил только в шестом часу утра. – Взяли чернобородого? – выпалил я, услышав в трубке его голос. – Пустой номер, он все предусмотрел. Заставил своего подручного такими улицами идти, что не выследишь. – Может, нам приехать на вокзал? Опознаем его, когда он будет возвращаться в Москву. – Нет, его надо брать на месте преступления, иначе выкрутится. Я спросил Марка, не узнавал ли он у Сверчкова, был ли тот вчера ночью в кремле. Сверчков вечером срезал замок с двери, а в церковь пытался проникнуть сам чернобородый. Человек он хитрый и очень осторожный. Может, специально подсунул нам сегодня Сверчкова, чтобы убедиться, нет ли слежки. Не исключено, что здесь у него есть еще один сообщник, а сам он уже в Москве… Марк поблагодарил нас за помощь, пообещал как-нибудь приехать в Ярославль, и мы простились. Только по дороге на вокзал я почувствовал, как устал за эти дни. Из Александрова мы с краеведом выехали первой электричкой. Справа от железной дороги, на высоком зеленом холме, белели стены кремля, где произошли события странные, необъяснимые и участниками которых мы случайно стали. Выше, освещенные чистым утренним светом, тянулись в голубое небо шатры и главки церквей. Внизу, у подошвы холма, причудливо извивалась речка Серая. Кремль уплывал назад, а мне казалось – из шестнадцатого века я возвращаюсь в двадцатый. Уходило назад то далекое, жестокое время, когда здесь, в Александровой слободе, жил и вершил свой суд над людьми Иван Грозный, а жизнь так же сурово и жестоко казнила его самого. В русской истории это была, пожалуй, одна из самых загадочных личностей. К одной тайне Грозного – убийству царевича Ивана – я как бы прикоснулся здесь. История с чернобородым и это таинственное убийство стали в моем сознании звеньями одной цепи. Я сам не мог объяснить, какая между ними связь, но почему-то был уверен, что она существует и у истории с золотым кольцом будет продолжение, что случай в бывшей Александровой слободе только начало моего путешествия в прошлое. И еще об одном происшествии, которым закончился этот длинный и трудный день… Александровская электричка делает остановку в Ростове Великом. Как и Пташников, я дремал всю дорогу, но тут открыл глаза, словно меня толкнули. Мимо окон нашего вагона проходили сошедшие с электрички пассажиры. И вдруг среди них я увидел мужчину в бежевом костюме. Это был, несомненно, Окладин! Но как он очутился здесь?! Ведь он должен был уехать еще вчера! Почему вышел в Ростове, когда живет в Ярославле и так торопился в свой институт? Зачем следом за мной выходил ночью из александровской гостиницы? Почему так внимательно вглядывался в его лицо Марк, в чем он подозревает Окладина? Ни на один из этих вопросов я не мог дать вразумительного ответа. Хотел разбудить Пташникова – и передумал. Я как предчувствовал, что впереди меня ждут новые, не менее странные и запутанные события, и торопить их не надо. Часть вторая. Запутанная история Однажды я начертил карту острова; она была старательно и (на мой взгляд) красиво раскрашена; изгибы ее необычайно увлекли мое воображение; здесь были бухточки, которые меня пленяли, как сонеты. И с бездумностью обреченного я нарек свое творение «Островом Сокровищ». Я слышал, бывают люди, для которых карты ничего не значат, но не могу себе этого представить! Имена, очертания лесов, направление дорог и рек, доисторические следы человека, и ныне четко различимые в горах и долах, мельницы и развалины, водоемы и переправы, какой-нибудь «Стоячий валун» или «Кольцо друид» посреди вересковой пустоши – вот неисчерпаемый кладезь для всякого, у кого есть глаза и хоть на грош воображения. Кто не помнит, как ребенком зарывался лицом в траву, вглядывался в дебри этого крохотного леса и видел, как они наполняются волшебными полчищами! То же примерно произошло со мной, когда я уронил задумчивый взгляд на карту своего «Острова Сокровищ» и средь придуманных лесов зашевелились герои моей будущей книги. Они сновали туда и сюда, сражались и искали сокровища на нескольких квадратных дюймах плотной бумаги… Даже когда карта не составляет всей фабулы, она всегда сумеет дать богатую пищу уму. Роберт Льюис Стивенсон. Остров Сокровищ Глава первая. Загадка Соломонии