– Она слишком старается, если ты хочешь знать моё мнение. – Как ты думаешь, это она дёргает за ниточки за кулисами? – В голове Марен промелькнул образ зловещего театра теней Обскуры Грей, и она вздрогнула. – Похоже, да, – сказала Хэлли. – Все остальные абсолютно некомпетентны. – Должно быть, она положила в сны Эммы и Люси слишком много сновидной соли, – сказала Марен. – Но сделала ли она это нарочно или это вышло случайно? – Именно это нам и нужно выяснить, – сказала Хэлли. * * * Дойдя до небольшой группы синих коттеджей, сёстры остановились на краю поляны. В лесу на этой стороне лагеря было тише, здесь слышались лишь стрекот насекомых и шёпот ветвей. – Как ты думаешь, в котором из них живёт бабуля? – спросила Хэлли. – Не знаю, – сказала Марен. – Но ведь можно заглянуть в любой из них. Как считаешь? Держась в тени деревьев, девочки подкрались ближе, чтобы заглянуть внутрь коттеджей. В большинстве из них горел свет и мерцали телеэкраны. Марен скучала по своему дому и телевизору, но, по крайней мере, сейчас рядом с ней была Хэлли. Она боролась с желанием взять сестру за руку, понимая, что теперь они были слишком большие, чтобы ходить за ручку. В первом коттедже две женщины играли в карты за кухонным столом. Во втором – три пожилые дамы громко восклицали, смотря по телевизору какое-то игровое шоу. В третьем женщина сидела одна на диване и читала журнал. В комнате в дальней части коттеджа тоже горел свет, но шторы были задёрнуты. – Это точно её комната, – сказала Марен, чувствуя, как в воздухе витает присутствие Лишты. Она на цыпочках подкралась ближе и тщетно попыталась заглянуть за края занавески. – Может, постучать в окно? – Не стоит, – ответила Хэлли, уводя её обратно в тень. – Если это не бабушкин коттедж, его жильцы подумают, что мы подглядываем. Марен наморщила нос. – Подглядываем за кем? Хэлли махнула рукой. – Не важно. Давай попробуем выманить её наружу. – Кар-кар, кар-кар! – позвала Марен не слишком громко, но громче, чем обычно. – Тише, боже мой! – прошипела Хэлли. – Ну не так же громко! Шторы задёргались, и из-за них появилось лицо Лишты. При виде бабушки у Марен тревожно забилось сердце. Она вышла из тени и помахала рукой. Глаза Лишты стали огромными, как грейпфруты. Быстро приходя в себя, она помахала в ответ, затем указала на угол коттеджа. – Видишь, сработало. – Марен толкнула сестру. Хэлли простонала. Через несколько секунд появилась Лишта – в халате, тапочках и слегка сдвинутом набок парике. – Что вы здесь делаете? – прошептала она. Марен обняла бабушку и глубоко вдохнула: от бабули приятно пахло лимонами. – Произошла куча странностей. Лишта напряглась. – Что именно? – Сегодня днём мы с большим трудом разбудили девочку из моей группы, – сказала Марен. – А сегодня вечером у костра, – добавила Хэлли, – девочка по имени Люси начала ходить во сне, и никто не мог её разбудить. – И все продолжают петь эту дурацкую бейсбольную песню, – добавила Марен. – Боже мой! – сказал Лишта. – Где эта бедная Люси? Она ещё спит? – Не уверена, – сказала Марен. – Её отвели в медпункт. – Неужели никто не догадался дать антисонное противоядие? – Лишта похлопала по карманам халата, как будто пакетик с противоядием был у неё под рукой. – Вряд ли кто-то из здешних знает, что это такое, – сказала Хэлли. – Мы могли бы предложить дать ей противоядие, но тогда мы бы выдали себя. – Хм, – задумалась Лишта. – Совершенно верно… Ну и ну! Я сейчас пойду дам ей противоядие, если она всё ещё спит. – Ты хочешь, чтобы мы отвлекли внимание? – спросила Марен. – Я могу упасть в обморок, а Хэлли притворится, что задыхается, или… – Вряд ли в этом есть необходимость. – Лишта улыбнулась и убрала волосы со лба Марен. – Вам, мои дорогие, лучше вернуться в свои домики. Уже поздно, а нам желательно сохранять конспирацию. Но спасибо, что пришли и рассказали обо всём. – Мы думаем, что это Талия Мандрагора, – сказала Хэлли. – Кто-кто, дорогая? – Лишта сдвинула очки на кончик носа и с прищуром посмотрела на внучку. – Мозг, стоящий за этой операцией, – сказала Марен. – Талия Мандрагора – инструктор по созданию снов. Сначала мы подумали, что она притворщица, как и все остальные, но сегодня увидели, как она использовала сновидную соль или что-то в этом роде. – И она даже подула на неё, – добавила Хэлли. Глаза Лишты снова округлились, как грейпфруты. – Таня Мандарина, говоришь? – Талия, – поправила её Марен. – Мандрагора, – добавила Хэлли. – Очаровательно, – сказал Лишта. – Как она выглядит? – У неё седые волосы. – Хэлли наморщила нос. – И она носит длинные воздушные платья. – Но это модная седина, – возразила Марен. – Она молодая, но красит волосы в седой цвет. – А седые волосы у стариков – это не модно? – фыркнула Лишта. – Я не это имела в виду… – начала было Марен, но бабушка хитро улыбнулась ей. – Я знаю, дорогая. В любом случае я собиралась заглянуть в эту мастерскую снов. Думаю, пора нанести визит этой мисс Мангров… – Мандрагоре, – хором сказали Хэлли и Марен. – Мандрагоре, – повторила Лишта. – Притворюсь, будто мне нужны сны, чтобы избавиться от тревоги, подагры или чего-то в этом роде, а затем осторожно расспрошу её, может, даже взгляну на её сновидную соль. Но прежде чем я это сделаю, мне нужно навестить бедняжку Люси. А потом я съезжу в город, чтобы позвонить вашей маме, и сообщу ей последнюю информацию. – Разве здесь нет телефона, которым можно воспользоваться? – спросила Хэлли. Лишта покачала головой. – Абсурд, не правда ли? Наверняка он где-то есть, но нам не дают им пользоваться. В животе Марен шевельнулось дурное предчувствие. – В любом случае, – сказала Лишта, – вам, мои милые, нужно вернуться в свои домики. Я передам вашей маме привет. Сёстры кивнули, и в глазах Марен вновь защипало. Она с силой потёрла их кулаками и приказала себе перестать быть младенцем. – Бабуль, – сказала она, – ты встревожена? Нашим рассказом про лунатизм и всё такое прочее? – Пока нет, – ответила Лишта. – К сожалению, такое бывает, когда неопытные люди берутся за сны. Именно поэтому мы здесь. И мы зорко за всеми следим. Тебя что-то беспокоит, дорогая? – Немного, – призналась Марен. Талия Мандрагора явно знала больше, чем была готова признаться. Но, прежде чем тревога Марен успела усилиться, Лишта обняла внучку. – Бабуль, как ты думаешь: мы должны спать с нейлоном на голове, на всякий случай? – спросила Марен. Лишта засмеялась. – Нет, дорогая. Обскура Грей была единственной в своём роде, и я сомневаюсь, что мы когда-нибудь снова увидим её дрессированных ночных бабочек.