– М-м-м. – Айви пристально посмотрела на Марен. Та, в свою очередь, боролась с желанием провалиться сквозь землю. – Я думала, ты до конца смены переезжаешь к своей бабушке, – наконец сказала она, отчаянно пытаясь сменить тему на что-нибудь, что не касалось ведра и её преступных планов. – Она сказала, что я не могу ночевать у неё в домике. – На лице Айви промелькнула обида. – Мне очень жаль. – Марен действительно сочувствовала Айви, до которой никому не было дела, потому что все были слишком заняты. Она чувствовала себя ужасно: солгав Айви и скрывая свои секреты, она лишь всё усугубила, хотя они успели подружиться. – Тебя когда-нибудь раздражало, что взрослые считают тебя ещё маленькой? – спросила Айви. – Особенно когда ты хочешь помочь? Марен кивнула. Как же хорошо, что Лишта и родители были такими чуткими! Но Айви права. Многие взрослые думают, что дети слишком глупы, чтобы понять правду. Это действительно жутко раздражает. – Извини, – сказала Марен. Айви пожала плечами. – Это не твоя вина. – Знаю, – согласилась Марен. – Но я о многом сожалею. И ты была права: я не совсем честна с тобой. Но не потому, что считаю, что ты не поймёшь меня. А потому, что я храню не только мой секрет. Айви поморщилась: – Думаю, я добавлю тебя в свой список тех, кто отказывается общаться со мной. – Ладно, слушай. – Марен глубоко вздохнула и мысленно перебрала всё, что могла бы сказать Айви, не раскрывая до конца секрета. – Хождение во сне, которое случается по всему лагерю, – не думаю, что это случайность. Такое впечатление, что кто-то портит сны до того, как твоя бабушка их продаёт. Или, может быть, даже после. Айви почему-то не удивилась, но спросила: – Как ты думаешь, кто этим занимается? «Может, рассказать ей о Песочной Женщине?» – подумала Марен. С одной стороны, о подобных преступлениях наверняка наслышана широкая общественность, но Лишта не упомянула, известна ли людям подлинная подоплёка. Возможно, Марен не могла делиться подобной информацией из мира снов. – Точно не знаю, – ответила она. – Но мне кажется, ситуация становится действительно опасной. – Как ты их будишь? – Айви наклонилась к Марен. – Я знаю, что у тебя что-то есть. Марен отступила назад. Её пятка ударилась о ведро, и вода выплеснулась на пол. – Это как… лекарство, если кого-то нужно разбудить. Я попросила… э-э-э… Талию помочь мне сделать его в мастерской снов. Было рискованно вовлекать в это Талию, тем более что Марен понятия не имела, каковы её истинные намерения. Но это было наиболее убедительное объяснение того, откуда у неё взялись антисонные противоядия. – Правда, средство не всегда помогает, поэтому я добавляю мяту, – сказала Марен. – Я не лгала насчёт мяты, к твоему сведению. – Можно мне немного этого средства? – спросила Айви. Наверно, это не самая плохая идея – чтобы кто-то помог ей с противоядиями, даже если такой помощник не знает, зачем он это делает или откуда эти противоядия взялись. Нужно присматривать слишком за многими, а Марен, Хэлли и Амос уже были заняты. – Хорошо, – сказала Марен. – Но ты должна пообещать сохранить это в тайне. И я могу дать тебе совсем немного. – Торжественно клянусь, – сказала Айви, сияя глазами. Марен тотчас почувствовала укол жалости к этой несчастной девочке, страдающей от полного одиночества. Марен с радостью задействовала бы её в их тайной миссии, но это было невозможно. Вытащив из кармана два пакетика, Марен вложила их в протянутую ладонь Айви. Ей было страшно представить, что скажет Хэлли, если узнает об этом. Но противоядия не навредят, а Марен не собиралась раскрывать остальные свои секреты. – Тебе нужно будет добавить свою собственную мяту, – сказала она. – Рядом с медпунктом есть несколько кустиков. Знаешь, как она выглядит? – Вроде бы да. – Только убедись, что ты не собираешь ядовитый плющ, – сказала Марен. – Он тоже растёт повсюду. – Я здесь единственный ядовитый плющ. – Айви расплылась в улыбке от уха до уха. Марен даже тихонько рассмеялась. – Могу я так тебя называть? – пошутила она. – Веспер? Ты всё ещё здесь? – В дверях показалось лицо Кендалл, и обе девочки вздрогнули. – О, да здесь Айви! Я жутко рада, что ты вернулась! Девочки, вы готовы к ужину? – Снова хот-доги у костра? – спросила Марен. Её живот одновременно заурчал и сжался от такой перспективы. – Нет, сегодня ужин в столовой, – сказала Кендалл. – Это ночь тако! – Мечтаю увидеть, как они испортят бедные тако, – пробормотала Айви. – Пообещай, что сохранишь мой секрет, – прошептала Марен, когда они выходили из домика. – Клянусь, – пообещала Айви, хватая мизинцем мизинец Марен. Вина ползала по животу Марен, как большая пушистая гусеница. Разумно ли было давать Айви антисонные противоядия? Вдобавок ко всему ей не удалось уничтожить ни единого сна соседок по домику, и это был её последний шанс. Оставалось лишь надеяться, что вскоре все будут крепко спать в своих кроватях, хотя в это Марен верила всё меньше и меньше. 28 Марен лежала в своей кровати, и худосочные тако отплясывали в её животе ча-ча-ча. В тот вечер она поговорила с каждой девочкой в их домике, умоляя их больше не принимать сны, но никто к ней прислушался, а Айви сразу после ужина ушла из столовой. Вот и вся помощь. Мэдди и Пейтон рассмеялись Марен в лицо, и даже Эмма и Аника лишь пообещали не принимать сны, во время которых многие «лунатили». Внутри балдахина Марен противно звенел комар, уносясь прочь всякий раз, когда она пыталась его прихлопнуть. Ей хотелось кричать от бессилия, от тщетности абсолютно всего. Минуты на экране её мобильника, казалось, сменялись со скоростью в одну сотую от нормальной. 23:03. Возле её кровати раздались шаги. Это ложилась спать последняя из соседок. 23:04. Из-под балдахина Мэдди или Пейтон послышалось хихиканье. «Спите, – изо всех сил думала Марен. – Но не принимайте сны». Оставалось лишь надеяться, что если кто-то и начнёт ходить во сне, то не выйдет из домика. «Эх, запереть бы их всех внутри», – подумала Марен. Увы, это противоречило правилам элементарной безопасности. «Пожалуйста, оставайтесь внутри, пожалуйста, оставайтесь внутри. До тех пор, пока за вами не приедут родители». 23:07. Домик постепенно наполнился ритмом сонного дыхания. Кто-то храпел. Кто-то бормотал бейсбольную песню. 23:11. Марен спустила ноги с края кровати. Она выскользнет через чёрный ход, притворившись, если её кто-нибудь увидит, будто идёт в туалет. Но никто не высунул головы из-под балдахина, даже Айви, фонарик которой отбрасывал жёлтый свет на синюю ткань. Марен кралась мимо кровати подруги, когда, как назло, скрипнула половица. Она замерла и затаила дыхание. Тишина. Шорох переворачиваемой страницы. Марен выдохнула и пошла дальше. Воздух снаружи был густым и влажным, как будто вы зашли в ванную после того, как кто-то только что принял горячий душ. Вдали прогремел гром, но дождя пока не было. Отойдя на достаточное расстояние от домика, Марен включила фонарик на телефоне, обхватила его ладонью, чтобы приглушить яркость, и побежала по дорожке к офису. В слабом свете ветви деревьев походили на протянутые руки с длинными тонкими пальцами. Каждый раз, когда их влажные листья касались её кожи, Марен вздрагивала. Было трудно разглядеть изгибы и повороты, торчащие корни, но она не осмеливалась светить себе под ноги. Эх, если бы только светила луна! Она уже приблизилась к центральной поляне, когда упали первые капли дождя, сначала крошечные капельки, а затем более крупные и увесистые. Во всех зданиях, кроме медпункта, было темно. Ночью «Тенистые Пески» больше походил на заброшенный лагерь призраков. Вдали прогремел гром. Низко пригнувшись, Марен перебежала поляну, и, как только она нырнула под карниз, небеса разверзлись. Ливень стучал по крыше, булькал в водосточной трубе, стекая прямо на ноги Марен. Она с писком отпрыгнула в сторону. – Осторожно! – прошипел чей-то голос, и Марен, чтобы не вскрикнуть, зажала обеими руками рот. Это была Хэлли. Одежда сестры была значительно суше, чем на ней самой, что означало, что Хэлли пришла сюда раньше. – Из-за тебя у меня чуть не случился сердечный приступ, – призналась Марен. – Почему ты не сказала… Хэлли резко взмахнула рукой и ткнула пальцем в окно с другой стороны, которое было слабо освещено. – Потому что я пыталась подслушивать, – прошептала она. – А теперь тсс! Марен прижалась ухом к шершавым доскам рядом с окном и услышала низкий мужской голос, а затем женский – серебристый и певучий, который от волнения звучал всё громче. – Талия, – прошептала Марен, и Хэлли кивнула. В темноте раздались чавкающие шаги, а затем в Марен кто-то врезался и наступил на её и без того уже измученную ногу. – Осторожнее, – прошипела она и зажала Амосу ладонью рот. – И тсс, ни звука. – Иффифи, – пробормотал он. Марен опустила руку и указала на окно. Амос кивнул и присел под ним.