– Тсс, она смотрит в зеркало. Талия откинулась на спинку сиденья, и Марен слегка качнулась, затем прислонилась головой к окну и захрапела. Подражая остальным детям, Амос забормотал про экскурсию: – …такой классный день… не могу дождаться начала демонтажа! – Что-что? – прошептала Марен себе под нос. – Понятия не имею, – ответил Амос. – Это то, что только что сказал парень, сидящий через проход. – Всё ясно, – сказала Талия, и Марен пожалела, что ей не пришло в голову надеть зеркальные солнцезащитные очки, как у Талии, чтобы незаметно открывать глаза. Как жаль, что у неё нет зеркальных очков. Они очень круто смотрелись на Талии, как и всё остальное. – Как вы думаете, почему все говорят о демонтаже? – спросила Марен. – Это как-то связано с уроком декоративно-прикладного искусства? Или со взломом кода или сваркой? – Честно говоря, понятия не имею, – ответила Талия. – Есть несколько кусочков пазла, для которых я ещё не нашла места. Но, думаю, скоро найду. Марен подтолкнула жёлтую сумку к своим ногам, и та лязгнула. Анри вскрикнул. Она шикнула на него, чтобы он молчал, но никто не обратил на него внимания. Интересно, что они все видят во сне? – Твой мобильник что-нибудь ловит? – спросил Амос, украдкой глядя на свой телефон, лежащий у него на коленях. Марен тоже вытащила телефон и покачала головой. – Такое чувство, что мы уходим всё дальше и дальше от цивилизации. – Этого я и боюсь, – сказала Талия. – Похоже, долина Зелёный Дол – мёртвая зона для сотового сигнала. Пора завершать эту экскурсию, пока события не приняли опасный оборот. – Какой у вас план? – спросил Амос. – Хочу, словно во сне, пройти по проходу, дать Кармелле её собственное средство и взять под свой контроль автобус, – ответила Талия. Марен слегка приоткрыла глаза и увидела между её пальцами крошечный белый пакетик. – Теперь у меня есть доказательства того, что она пытается похитить полный автобус детей, и я намерена поехать прямиком в полицию и всё рассказать. – Вам нужна помощь? – спросил Амос, не в силах усидеть на одном месте. – Если вы готовы мне помочь, – сказала Талия. – Например, связать её. У меня в сумочке верёвка. – Она похлопала по большой чёрной сумке на сиденье рядом с собой. – Конечно, мы готовы, – сказал Амос, и Марен поддакнула. Пора положить конец этому безумию. – Хорошо, – сказала Талия. – Я пойду первой, а вы двое подождите, пока я не доберусь до неё. Не хочу, чтобы она догадалась. – Понятно, – сказала Марен. – Мы принесём вашу сумку, – сказал Амос. – Отлично. – Покачиваясь и тихо напевая, Талия поднялась с кресла. – Давайте сделаем это. Проходя мимо, она уронила сумочку Амосу на колени. Марен не сводила глаз с Талии, которая словно во сне шла по проходу, и её сердце отбивало барабанную дробь. Спящие дети снова запели, и никто из них не обращал на неё внимания, но Кармелла наблюдала за ней в зеркало. Конечно, будучи моложе, Талия могла одолеть старуху, но, к сожалению, эта старуха сидела за рулём автобуса. И была опасной преступницей. Автобус набирал скорость. Марен повесила рюкзак на грудь и обхватила руками. Что бы ни случилось, она не бросит Анри. – CHAUSETTES SALES![49] – крикнул приглушённый птичий голос, когда Марен и Амос соскользнули со своих мест. – Всё будет хорошо, у нас всё будет хорошо, – прошептала она скорее себе, чем попугаю. Спустя минуту, которая показалась им вечностью, Талия дошла до водительского места и низко наклонилась, чтобы поговорить с Кармеллой. – Сейчас! – сказала Марен. Изображая спящих, они медленно двинулись по проходу. Марен не было слышно, что говорила Талия, но Кармелла смотрела прямо перед собой. Автобус помчался быстрее, мотор рокотал, пейзаж за окном мгновенно менялся. – Надеюсь, Талия не устроит дорожную аварию, – пробормотал Амос через плечо. – Я уверена, она знает, что делает, – сказала Марен, хотя была совсем не уверена. Она почти не знала Талию и понятия не имела, строила та твёрдые планы или привыкла действовать по наитию. Лицо Кармеллы в зеркале заднего вида потемнело. Старуха нажала на газ, и все качнулись назад. Кармелла резко крутанула руль, и все качнулись вбок. Марен тихонько вскрикнула. – Пойдём, – сказал Амос и бегом бросился по проходу. Увы, перед ним возникла чья-то нога в пижамных штанах. Амос споткнулся и запахал носом на полу. Марен попыталась перепрыгнуть через него, но кто-то схватил её за руку. Она обернулась и увидела спасателя Эвана. Тот сидел с широко открытыми глазами. Его рот скривился в усмешке. – Я знала, что ты мне не понравишься, – прошептала Марен, когда кто-то схватил её за другое запястье. В следующий миг Эван оказался позади неё. Его рука зажала ей рот, и что-то похожее на бумагу коснулось её языка. Она попыталась выплюнуть, но у неё не получилось. Рот наполнила сосновая горечь. К глазам подкатились слезы. Она дрыгала ногами, пытаясь крикнуть Амосу, но две девочки прижали его к полу и сунули ему в рот какой-то пакетик. Марен едва не вырвало. Не только она, Хэлли и Амос притворялись отдыхающими. Заговор был намного масштабнее, чем она представляла себе. Автобус снова вильнул, и несколько спящих детей упали со своих мест. Марен надеялась, что это собьёт с неё Эвана, но он держался крепко. Все цвета слились воедино, как вода, пролившаяся на рисунок, сделанный мелками. С последним судорожным вдохом она врезала Эвану локтем в грудь. Тот крякнул, и они полетели назад, но, увы, было слишком поздно. В её глазах потемнело. 32 Марен, судорожно вздохнув, села. Она сопротивлялась, затем упала, и вот теперь они с Амосом вернулись на свои места. Автобус был другим. Или он всегда был таким? Её сиденье было таким… упругим. Она посмотрела вниз и обнаружила, что сидит на розовой блестящей надувной кушетке. Все сиденья в автобусе были блестящими надувными кушетками. Пол был раскрашен радужными полосками, с потолка свисал серпантин, усыпанный всевозможными сладостями. «Что-то здесь не так», – подумала Марен, но даже не пыталась вспомнить, почему всё не так, почему её сознание отказывается включаться. Снаружи проплывали деревья с гигантскими кронами, небо было оранжевым с зелёными облаками. Мимо, размахивая хоботом, пролетел слонёнок с крыльями бабочки. Марен нерешительно помахала в ответ. – Потрясающая экскурсия, – сказал Амос, потянув вниз ленту серпантина и откусив от неё кусок мармелада. – О да, – согласилась Марен, но что-то внутри подсказало ей, что это не так. По какой-то причине рюкзак висел у неё на груди, и хотя она никак не могла вспомнить, что там внутри, она знала, что это важно. Автобус между тем свернул, и в поле зрения возникло огромное здание из синего кирпича. Кусты перед ним были подстрижены в виде каких-то фантастических фигур, а вывеска над дверью гласила: «МУЗЕЙ ИСКУССТВ ПАЙН-РИДЖ». В голове Марен, когда она посмотрела на вывеску, как будто звякнул звоночек. Некая связь, некий тонкий намёк, но у неё никак не получалось сосредоточиться. Ей лишь хотелось есть конфеты и прыгать на своём прекрасном надувном диване. Рядом с ней Амос был занят тем, что набивал рот лакричными палочками. Её рюкзак заёрзал, и она вздрогнула. – GENOU D’ELEPHANT[50], – сказал он. – Ты слышал? – спросила она Амоса. – Мой рюкзак говорит. – Круто, – отозвался Амос, махнув верблюду с крыльями летучей мыши, пролетевшему мимо их окна. Рюкзак снова зашевелился. Марен чуть-чуть расстегнула молнию, чтобы заглянуть внутрь. – LACHE-MOI![51] – крикнул ужасный хриплый голос. – Твой рюкзак хочет, чтобы ты его отпустила, – сказал Амос. – Наверно, потому что ты неправильно его надела. – Нет, внутри что-то есть. Марен было боязно снова прикасаться к молнии, но шевеление превратилось в тряску, и ей не хотелось и дальше держать то, что было внутри. Вжик. Из рюкзака высунулась голова зелёного кролика. – МАРЕН ПАРТРИДЖ – КАКАШКА МОСКИТА! – крикнул он. Растерянно моргая, Марен и Амос посмотрели на кролика. – Что-что? И вновь в голове у Марен как будто что-то защекотало и запрыгало, но она не могла понять, что именно. Кролик наклонил набок голову. – ЭКСКУРСИЯ? – Да, мы на экскурсии, – сказала Марен. – Это круто. – ZUT ALORS![52] – крикнул кролик и нырнул обратно в сумку. – Похоже, он не хочет выходить наружу, – сказал Амос. Рюкзак снова задёргался, и Марен чуть не уронила его, но затем кролик вновь высунул пушистую зелёную голову. Во рту у него было зажато нечто крошечное, похожее на чайный пакетик. – MANGE ÇA[53], – прохрипел он, бросив его в руку Марен. Марен смутно узнала пакетик – он точно был важен, но всякий раз, когда она была близка к тому, чтобы вспомнить почему, её мозг переключался на конфеты, или на надувной диван, или на оранжевое небо за окном. Или на то странное ощущение, что всё, что вот-вот произойдёт в этом музее, будет потрясающим. – Он хочет, чтобы ты это съела, – сказал Амос, сморщив от отвращения нос. Марен поднесла пакетик к носу и ощутила запах мяты, кофе и бекона.