Глава первая Я собираюсь запустить пепельницей прямо ему в голову. Хорошо, хорошо. Отмотаем назад. Дайте мне объяснить. Мой босс невыносим. Я имею в виду, что он самовлюблённый, водящий ламборджини, принадлежащий к верхушке нашего общества, полностью оторванный от реальной жизни первоклассный мудак. У его дворецкого есть дворецкий. Он достаточно богат, чтобы купить нескольких политиков, и твёрдо верит в упорный труд, концепцию, о которой сам имеет довольно-таки смутное представление. Его дни наполнены приветственными рукопожатиями, разливанием алкоголя и сверканием той его обалденной, совершенно фальшивой улыбкой, на которую ловятся все, кроме меня. Ах да, я упоминала, что при этом он выглядит как модель из рекламы нижнего белья? Да, вот такая у меня жизнь. Я сижу за этим удручающе крошечным столом в холле рядом с офисом Эдриана Райзингера, сортирую его почту, принимаю звонки и составляю график его встреч. В хорошие дни он в основном меня игнорирует. Но всё остальное время он четыре или пять раз на дню вызывает меня в свою Крепость Одиночества (место уединения и штаб-квартира Супермена, героя комиксов издательства DC Comics – прим. переводчика), чтобы устроить мне разнос, во время которого умудряется саркастически пройтись по каждому аспекту моей жизни. У меня ушли годы на то, чтобы понять, что мне можно отвечать ему тем же. Когда я бываю особенно остроумна, он поощряет меня улыбкой, острой словно бритва, совершенно не похожей на ту, которой он очаровывает своих деловых партнёров. Улыбкой хищника. Улыбкой, которая преследует меня в моих фантазиях. Я ненавижу её. Существует две причины, по которым я не могу просто уволиться. Во-первых, потому что при нынешней экономике я не могу позволить себе быть переборчивой. Никто не может. Во-вторых, потому что я чувствую себя виноватой. Вот такая я больная. Я чувствую вину при мысли, что этому страдающему синдромом потребителя засранцу будет очень непросто найти мне замену. Никто другой не в состоянии его выносить; до моего появления в компании список его помощников тянулся длиной в милю, никто из них не протянул дольше нескольких недель. Это, конечно, нездорово, но я просто не могу оставить его одного в таком трудном положении. По-видимому, я уже так давно здесь, что у меня развился Стокгольмский синдром. Кто бы мог подумать? Так что, такова моя рабочая жизнь. Что же до всего остального, оно немногим лучше. Мои родители столь же бесчувственные и саркастичные люди, что и мой босс, что, вероятно, многое объясняет в том, как я оказалась в этой ситуации. Но сколько бы вы ни пытались подвергнуть меня психоанализу, суть в том, что мне нет смысла обращаться к ним за любовью и заботой. Мои друзья либо отдалились от меня после окончания университета, либо перестали отвечать на мои звонки после того, как я долгое время только и могла, что горько сетовать на ситуацию, которую на добрую половину сама же себе и создала. Мистеру Райзингеру было мало превратить мою рабочую обстановку в ад, он умудрился разрушить и мою личную жизнь тоже. В моей жизни была только одна вещь, которая делала меня счастливой. Одна вещь, до которой он не мог добраться. Ну, или я так думала. Всё началось с того, что я, пьяная, лазила по Амазону. Я искала книги советов для тех, кому приходится иметь дело с трудным боссом, потому что моя ситуация с мистером Райзингером вполне может быть изложена в банальной книге по самопомощи, не так ли? Войдите в моё положение, я была в отчаянии. В общем, я кликаю туда и сюда, и вдруг одна книга привлекает моё внимание. Она явно не то, что я искала: на обложке крупным планом изображён мужчина, надевающий запонки, и почему-то в тот момент, пока виски всё ещё плещется в моём желудке, это кажется мне самой сексуальной вещью, которую я когда-либо видела. Название книги гласит: ЕГО СЕКРЕТАРША Так что я кликаю по нему. А почему, чёрт возьми, нет? Это любовный роман. И, быстро понимаю я, пролистывая книгу, это не один из тех целомудренных романов про «невест по почте» и не один из обычных дамских романчиков. Это что-то невероятно чувственное. Это практически порно. Это лучшая вещь, которую я когда-либо читала. Прежде чем я успеваю это осознать, моя рука оказывается на полпути в мои трусики, а я даже не помню, когда последний раз прикасалась к себе. Но что-то есть в истории этой девушки и её очень сексуального босса-миллиардера, против чего невозможно устоять. Пять страниц спустя я учащённо дышу, и всё моё тело гудит от удовольствия, которое я не ощущала уже бог знает сколько. Той ночью я впервые за долгие годы сплю, как младенец. Следующим вечером я дочитываю книгу, попутно кончив. Несколько раз. Это так потрясающе, что мне даже грустно, что она закончилась. А потом я обнаруживаю, что у её автора – Натали МакБрайд – вышла целая серия книг. Его секретарша: Пленённая. Его секретарша: Обнажённая. Его секретарша: Освобождённая. Я проглатываю их за неделю, и это лучшая неделя в моей жизни. Если мистер Райзингер что-то и замечает, то ничего не говорит. В любом случае, он сейчас слишком загружен, чтобы обращать внимание на то, что его помощница стала выглядеть чуть-чуть бодрее. Пусть даже он не знает, что послужило этому причиной, он всё равно найдёт, за что покритиковать. Так что всё к лучшему. Я начинаю ежедневно проверять, не вышла ли новая книга. Я знаю, что могла бы просто посмотреть расписание выхода новых книг на сайте автора или подписаться на её рассылку, но мне больше нравится оставаться в неведении. Мне хочется быть удивлённой, говорю я себе. Но моя решимость длится всего один день. Вскоре я уже кусаю ногти, считая дни до выхода нового романа. Всего лишь один месяц! Автор публикует тизеры на «Фейсбуке», и я практически задыхаюсь от нетерпения. Я довольно быстро выясняю, что существует множество людей, заядлых читателей, проводящих почти всю свою жизнь в лихорадочном ожидании новинок. Интересно, как они до сих пор живы? И теперь я стала одной из них. Наконец, наконец долгожданный день наступает. Я всё жду, когда же мне на почту придёт уведомление о том, что мой предзаказ выполнен, но оно всё не приходит. Наконец, устав и признав поражение, я обновляю почтовую программу в последний раз перед сном. И вот оно. Ругаясь себе под нос, я беру свою электронную книгу и устраиваюсь в кровати поудобнее. Только парочку страниц, говорю я себе, ведь завтра мне рано вставать на работу. Только парочку страниц. Когда я с закрывающимися глазами и дрожа от недосыпа наконец заканчиваю читать, оказывается, что уже взошло солнце. Один обжигающий душ спустя я даже начинаю думать, что смогу пережить этот день, но знаю, что он будет тяжёлым. Да уж. Преуменьшение века. Мистер Райзингер вышел на тропу войны, к счастью, не против меня, но от меня всё равно ожидается, что я буду рядом. Он рявкает на меня за то, что я невнимательна, но даже в своём полусонном состоянии я замечаю, что у него тоже тёмные круги под глазами. Я почти проникаюсь к нему сочувствием, пока он не советует мне перестать смотреть по ночам сериалы. Грёбанный придурок-сексист. Вот уж кому точно не нужно знать, что я и правда не спала всю ночь и читала любовный роман. Это моё чёртово дело и ничьё больше. К тому времени, когда я возвращаюсь домой, я так устала, что никак не могу расслабиться. Я слоняюсь по квартире, беру в руки читалку, чтобы снова пробежать глазами избранные абзацы, затем снова кладу её, когда понимаю, что не могу сфокусировать взгляд на тексте. Наконец, я хватаю ноутбук и делаю нечто немыслимое. Я пишу электронное письмо Натали МакБрайд. Я обнажаю ей душу. Я говорю ей, как много для меня значат её книги, как они помогают мне на время отвлечься от того ада, которым стала моя жизнь. Что мне немного стыдно оттого, что нам обычно не полагается любить такого рода книги, конечно, не в обиду ей, ведь она так талантлива, просто таковы социальные предрассудки, так ведь? Что мой босс – тот ещё шовинист, и что узнай он, с каким удовольствием я читаю такие книги, это сделало бы его день. Что он совсем не похож на героя этих книг, плохого парня с золотым сердцем. Но мне хотелось бы, чтобы он был на него похож. Я говорю ей, как сильно мне бы хотелось найти такого парня. О том, насколько я одинока. Говорю ей, что чувствую себя неудачницей, позволяя ему вытирать о себя ноги. Ведь так не должно быть. Мы должны быть сильными, компетентными, современными женщинами. Мы не должны терпеть такое дерьмо. Я пишу и пишу, а затем какого-то чёрта нажимаю «отправить». И тут же отрубаюсь в своём кресле. Утром я просыпаюсь как раз вовремя для того, чтобы успеть накинуть на себя кое-какую одежду и заскочить в поезд метро. Мне приходится отказаться от макияжа, и я прекрасно осознаю, что мне придётся столкнуться с очередной порцией дерьма от мистера Райзингера, но это ужасает меня не так сильно, как воспоминание о том, что прошлым вечером я написала письмо Натали МакБрайд. Я заставляю себя не проверять почту. И умудряюсь продержаться до обеда. – Меган, – произносит нараспев мистер Райзингер, проходя мимо моего стола. Его бедро, как и всегда, оказывается в непосредственной близости от меня, он делает всё возможное, лишь бы заставить меня понервничать. За исключением моей матери, он единственный, кто называет меня моим полным именем, которое я терпеть не могу. – Мистер Райзингер, – говорю я настолько нейтрально, насколько могу. Я почти ощущаю, как он ощупывает меня глазами, и начинаю придумывать остроумную реплику в ответ. – Тяжёлая ночь? – он опирается кончиками пальцев на мой стол, не сильно, но достаточно для того, чтобы его присутствие невозможно было игнорировать. – Я заметил, ты сегодня без метлы, а выглядишь так, будто у тебя была та ещё поездочка. – Да, знаете, шабаш продлился всю ночь, – говорю я, ударяя рукой по степлеру. – Кстати об этом, как вам нашествие лягушек? – я хлопаю ладонью по губам в притворной досаде. – Ох, чёрт, вы сегодня ещё не пользовались машиной? Я испортила сюрприз? – Серьёзно? Лягушки? Это для любителей. Опытная карга вроде тебя могла бы, как минимум, превратить мою воду в кровь, – он ухмыляется и, хватая со стола стопку бумаг, скользит своими синевато-серыми глазами по тексту. – А вы не лопнете, граф? – я встаю, отодвигая стул от стола. – А теперь, если не возражаете, я пойду пообедаю. Заскочить для вас в Красный крест? Он качает головой. – Извини, Меган, но эту остроту я могу зачесть тебе лишь частично. Постарайся быть более оригинальной, – он прочищает горло и, расправляя плечи, отступает назад. И я не замечаю того, насколько сильно его ухоженная щетина напоминает бородку Дирка, босса-миллиардера из моих фантазий. – О, и отксерь те документы до того, как отправишься пировать на плоти живых, хорошо? – А вам, значит, можно отвечать мне шуткой про зомби на мою шутку про вампиров? Серьёзно? – кричу я ему вслед, но он уже слишком далеко, чтобы меня слышать. Проклятье, быстро же он ходит. Прежде чем я успеваю это осознать, я уже проверяю почту. Не рабочую почту, а тот адрес, с которого написала Натали. Тот никому не известный анонимный ящик, который я догадалась использовать даже в моём вызванном недосыпом ступоре. Она ответила. У меня сердце подскакивает к горлу, и я нажимаю на письмо до того, как успеваю себя остановить. Мне нужно узнать, что там. Мэг, Большое спасибо тебе за письмо! Для меня так много значит, знать, что мои книги могут менять жизнь людей к лучшему. Ничего глупого в твоём письме я не вижу. Многие думают, что такие книги не важны, но всем нам время от времени нужен побег от реальности. Твой босс, судя по всему, тот ещё фрукт. Это, конечно, нисколько его не оправдывает, но я уверена, что он не хотел причинять тебе боль. Вероятно, его просто вырастили в пузыре миллиардера, и он не знает, как общаться с другими людьми. Вообще-то, это довольно распространённый недуг. Дирк был списан с реального человека, который, веришь или нет, очень похож на твоего босса. Я просто немного смягчила его, сделав более терпимым. Художественное преувеличение, понимаешь? Жаль, конечно, что в реальной жизни Дирка не существует. А если он и существует, то он, по сути, – мистер Райзингер, только чуть более совестливый. Последнее, что мне нужно в жизни, это ещё больше придурков. Я делаю глубокий вдох. Она просто пытается быть милой, пусть даже я и выставила себя чокнутой. Боюсь даже вспоминать, что я настрочила в том письме. Помню только обрывки. Но это к лучшему. Ещё немного поговорив о своём творчестве, она заканчивает письмо такими словами: