Он кивает и бросает взгляд на свой стол. – Что ж, самое время тебе начать. Мне нужно, чтобы ты за несколько недель прочитала серию книг. Как можно внимательнее с ними ознакомилась. Они не такие уж большие: что-то около трёхсот тысяч слов в целом. Думаю, ты быстро с ними справишься. Они легко читаются. Если это книги вроде тех, что пишет Натали, то вообще никаких проблем. Но, конечно, я не настолько везучая. – Хорошо, – говорю я. Тогда он открывает ящик стола и вынимает книги, одну за другой. И на миг планета как будто перестаёт вращаться. Это совпадение. Это должно быть совпадением. Но как это вообще возможно? ЕГО СЕКРЕТАРША ЕГО СЕКРЕТАРША: ОБНАЖЁННАЯ ЕГО СЕКРЕТАРША: ПЛЕНЁННАЯ ЕГО СЕКРЕТАРША... передо мной лежат все тома серии в красивой мягкой матовой обложке. Часть моего мозга просто отключается, в то время как другая начинает усиленно работать, и ко мне возвращается присутствие духа, достаточное для того, чтобы я отреагировала на эту ситуацию так, как отреагировала бы старая Мэг, Мэг, ещё не открывшая для себя творчество Натали МакБрайд. – Мне пожаловаться на вас в отдел кадров, мистер Райзингер? – спрашиваю я с прохладцей. Он только ухмыляется. Он может вертеть главой отдела кадров как ему вздумается. О чём прекрасно осведомлён. – Нет, Меган, – отвечает он мне с той своей волчьей улыбкой, – как ты не перестаёшь мне напоминать, ты не мой секретарь. Ты моя помощница. Я делаю глубокий вдох. – Почему в таком случае вы хотите, чтобы я их прочитала? Он откидывается на спинку стула и кладёт руки себе на колени, копируя мою позу. Такие люди, как мистер Райзингер, поступают так только в тех случаях, когда им нужно кого-то в чём-то убедить. Но динамика наших отношений такова, что ему редко приходится прибегать к убеждению. Что, чёрт возьми, здесь происходит? – Мне нужно, чтобы ты стала ею, – он барабанит пальцами по имени на обложке. НАТАЛИ МАКБРАЙД – Я.., – на этот раз мой мозг на мгновение отключается полностью. – Стала ею? Он кивает. – Всё довольно просто. Тебе лишь нужно знать сюжет достаточно хорошо, чтобы сойти за автора этих книг. Поверь мне, читатели не станут задавать тебе каверзные вопросы литературоведческого толка. – Читатели? – эхом повторяю я, замечая, что на мой вопрос он так и не ответил. – Натали МакБрайд отправляется в промо-тур, – отвечает он со слабой, столь нехарактерной для него улыбкой. – Раздачи автографов. Конвенты. Тебя даже пригласили на панельное обсуждение «Феминизм в любовных романах». Звучит как раз по твоей части, не так ли? Его глаза весело поблёскивают, но кое-о-чём он умолчал. Я чувствую это. – А почему она не может сделать этого сама? – спрашиваю я его. Это не самый важный вопрос в данный момент, – панельное обсуждение? – но по какой-то причине мне необходимо получить на него ответ. У меня кружится голова, пока я пытаюсь вспомнить, не является ли издательство, публикующее книги Натали, дочерней компанией компании мистера Райзингера, но с какой стати мне вообще следить за такими вещами? И даже если и так, какого чёрта этим вопросом занимается человек уровня мистера Райзингера? – Потому что, – говорит он, снова широко ухмыляясь, – ты смотришь на неё. Глава вторая Сначала на меня, словно ведро холодной воды, обрушивается шок. А затем всё внутри как будто обрывается. В моей голове проносятся е-мейлы, которые я отправила. О, господи, вот же дерьмо. Он, должно быть, просто играет со мной. Быть не может, чтобы он меня не узнал. Только не после всего, что я ей рассказала. Ему. Рассказала ему. О, господи. Мне кажется, что меня сейчас вырвет, но вряд ли это хоть сколько-нибудь улучшит ситуацию. И тогда я смотрю на пепельницу, а затем на его голову. Вот же засранец. Каким-то образом он умудрился пробраться в каждый аспект моей жизни, и разрушил всё – кроме этого. Это было всем, что у меня оставалось. До этого момента. Это невозможно. Быть не может, чтобы он каким-то образом был связан с той единственной за последние десять лет серией книг, которая заставляла меня улыбаться. Заставляла меня улыбаться. Заставляла меня кончать. О господи, я мастурбировала на слова, которые он написал. Мне понадобится что-то потяжелее пепельницы. – Ты побледнела, – задумчиво изрекает мистер Райзингер, открывая ящик стола. – Хочешь бурбона? Сейчас только одиннадцать часов утра, но я киваю. Я наблюдаю за ним той частью мозга, которая ещё способна хоть сколько-нибудь соображать. Не думаю, чтобы он меня дурачил. Он и правда меня не дурачит. Мистер Райзингер наслаждается, когда делает это, так что, если это не какой-то затянувшийся розыгрыш, он и правда не имеет ни малейшего понятия, что я читала эти книги. То ли он действительно такой тугодум… То ли... кто-то другой отвечает на его письма. Но кто ещё знает об этом? Кому ещё он мог бы доверить информацию такого рода? – Я не понимаю, – наконец говорю я, – вы романист? Он пожимает плечами и ставит передо мной бокал бурбона. – Однажды мне в голову пришла идея. Я пересказал её нескольким знакомым писателям, но они от неё отмахнулись. Поэтому, естественно... я воспринял это как вызов, – на его губах снова появляется эта хищническая улыбка. Как ни странно, но при виде неё я начинаю чувствовать себя гораздо комфортнее. – Бестселлер по версии «Нью-Йорк Таймс» (список книг, добившихся рекордных продаж в США. С 1931 г. публикуется еженедельно в газете «The New York Times» – прим. переводчика). Выкусите. Я делаю большой глоток бурбона, наслаждаясь огненной дорожкой, которую он оставляет, проскальзывая по моему горлу. – Так что... разумеется, вы не можете показаться на публике в роли Натали, выглядя... так, – мужчиной на все 110 процентов, подразумеваю я, но не произношу этого вслух. Что, честно говоря, немногим лучше. – Разумеется, – соглашается он. – Но у меня есть ты. – Но… зачем вам вообще участвовать в конвентах? – я прочищаю горло. Я отчаянно пытаюсь не проявлять слишком явного любопытства, пока не узнаю, кто занимается его корреспонденцией. – Мой PR-менеджер настаивает на том, что я достиг переломной точки, – говорит он, выглядя скучающим. – Честно говоря, это не имеет для меня такого уж значения, но это много значит для неё. Она потратила на меня много времени и сил, и чем успешнее становлюсь я, тем успешнее становится она. Это... не тот Эдриан Райзингер, которого я знаю. Хмурясь, я кручу в руках бокал. – Не слишком ли много мороки только ради того, чтобы бросить кость своей пиарщице? Он фыркает. – Просто предвосхищаю твой вопрос: нет, я её не трахаю. И нет, мне этого не хочется. Ну… я, конечно, не отказался бы. Но это не срочно. Это не необходимость. Его глаза блестят, и на миг мне становится любопытно, на что бы он пошёл, если бы решил, что ему необходимо кого-то трахнуть. Не уверена, что хочу знать. Хотя кого я обманываю. Я тут же представляю себе девушку, которую мистер Райзингер не прочь бы трахнуть, но может с этим и подождать. Вероятно, у неё длинные, светлые, спадающие ей на плечи мягкими волнами волосы и гибкая стройная фигура. Она полная моя противоположность, короче говоря. – Мне просто кажется, что это нужно сделать, – говорит он. – Поднять престиж компании. Видит бог, для себя я уже сделал достаточно. Я делаю ещё один глоток.