— Открывать рот, когда я скажу. — Я уже не хочу быть твоей девушкой. — Незадача, а я вот теперь очень хочу быть твоим парнем. Рот открой, тебе понравится. Мой хер всем нравится. Смыкаю губы, но он просто нажимает на щеки, и я кричу от болезненного вздоха. Он толкает мне член в рот. Я захлебываюсь слюной, а он удерживает меня, толкая член все дальше. — Вот так. Как палец сосала. Да не зажимайся, хуже будет. Он вдруг толкает член мне в самое горло, но я его на автомате выталкиваю, бью по бедрам, дергаю джинсы, которые он так и не снял. На мне скрученное платье, мокрое от слез и слюны. — Ну ничего, научишься. — Ничему я учиться не буду, — толкаю его, он чуть не падет, но удерживается и наваливается сверху. Закрывает мой рот своим, толкая язык, вылизывая меня изнутри. Успокаивая руками, поглаживая грудь, соски. Этот контраст грубости и нежности просто выносит меня. Я плачу и хочу его одновременно. Обнимаю, пока он скользит по мне своим телом. Снова ноги мне раздвигает, а я подчиняюсь, схожу с ума просто от того, что он со мной делает. То унижает, то возносит на небеса. Слышу шелест обертки. Он отрывается от поцелуя, только чтобы быстро натянуть резину, а потом приставить горячую голову к половым губами. Поднимается, смотрит туда, а я тоже взгляд оторвать не могу. Как головка раздвигает половые губы, как проникает внутрь. Лишь на миг сталкиваюсь с тяжелым напряженным взглядом, вижу как сжата челюсть, а зубы стиснуты. Матвей делает рывок внутри, смотря как член полностью скрылся во мне. Ощущения такие, словно меня разорвали надвое. Выгибаюсь, кусаю кулак, вспоминая чувство, когда тренер растягивал нас, несмотря на боль. Ощущения похожие, а Матвей еще и елозить начинает своей дубиной. — Больно, Матвей. Блядь, больно! — Потерпишь, дай кончить, — он даже не смотрит, выгнулся весь, словно от боли и продолжает меня таранить. И с каждым ударом все резче, наращивая темп, увеличивая степень моей боли.. Он поднимает взгляд, а я отворачиваюсь. Дура, дура, дура. Поскорее бы это закончилось. Матвей увеличивает темп, просто вдалбливается в меня на бешеной скорости, шлепая яйцами по заднице. Поднимает меня ладонями за задницу, вколачиваясь словно отбойный молоток. — Ща, ща конфетка, я почти кончил. Вот так, сильнее. Бля, как охуенно. Такая узенькая. Мне хочется, чтобы он замолчал или поцеловал меня. Что угодно, только чтобы это прекратилось. Матвей просто наваливается сверху, слизывает слезы, лижет губы, наклоняется начинает втягивать соски, продолжая двигаться внутри, натирать, увеличивая темп. — Умница моя, послушная, хорошая девочка, вот так. Он задирает мои ноги, меняя угол, а я обхватываю его влажную шею, ловлю губы, продолжая терпеть эту муку. — Ну потерпи, ради меня. Знаешь, как это круто. Я покажу, покажу… Бляяя. Он двигается все быстрее, а я наконец ощущаю, как боль отпускает, становится не такой острой. Выпрямляю ноги, сама начинаю двигать бедрами, чувствовать внутри себя не только резь, но и плоть. Она скользит во мне на какой— то бешеной скорости, и я подмахиваю ему бедрами, делая спиной волну. — Ах, сука… — он толкается еще раз, застывает, вытаскивает член и тут же спускается вниз. Смотрю на покрасневшие от трения губы, которые он тут же целует, словно рану заглаживает. Снова и снова стреляет кончиком языка в самый центр, а меня от напряжения и удовольствия током бьет. Мне больше не больно. Наоборот, меня кидает в океан, где Нептун— Матвей, ловко управляя стихией моего наслаждения. Еще движение языком и меня прошибает. Я дергаюсь, кричу, царапаю его шею ногтями, пронзаюсь током. Мышцы словно выкручивает, низ живота горит огнем между ног настоящее цунами. — Господи, Матвей, Матвей. – шепчу я в беспамятстве и тут же растворяютсь в неге. – Матвей. Он отпускает меня, смотрит долго, пока меня бьют остаточные заряды. Гладит пальцами взбухшие половые губки. Другой рукой снимает презерватив. Тут же его перевязывает и поднимается. — Куда ты? – не могу не выдохнуть, а он даже не отвечает, просто уходит и через минуту возвращается. В руках пачка сигарет и бутылка колы. — Пьешь такое? — Ну да,— хотя лучше вода, конечно. Делаю небольшой глоток, закрываю бутылку, смотря, как Матвей подходит к окну и вытягивает сигарету из пачки. Подкуривает зажигалкой и затягивается. Приоткрывает окно. На меня тут же дует сквозняком. — Одеяло под тобой. Извини, не стираное. Я смотрю на него, на пару капель крови, что остались единственными свидетелями потерянной девственности. Накрываюсь им и продолжаю смотреть на Матвея. На языке вертится дурацкий вопрос «А что дальше», но я боюсь его задать. — Все еще хочешь быть моей девушкой? — поворачивает он голову, а я пожимаю плечами. — Разве я что – то решаю? — Не решаешь, но когда я задал вопрос, тебе надо не строить из себя стерву, а ответить на него. — Хочу… — А маме что скажешь? Она явно не ждет, что ее дочка свяжется с сутенером. Надеюсь, ты поняла, кем я работаю. — Можно же сказать, что ты владелец клуба, — Ну или так. Можно, например, сказать, что не выебал тебя, а мы занимались любовью, — последнее слово его словно смешит. – Сути же не меняет, да? Щеки горят, губы на автомате облизываю. — Ну да. — Ладно, не смотри так. Все будет нормально. Он тушит сигарету, закрывает окно, идет ко мне, а мой пульс учащается. Особенно, когда он толкает меня на подушки, ложится сам и тянет одеяло, накрывая нас обоих. Я сглатываю, почему-то думая, что вот такие моменты близости даже ярче, чем секс с ним. Сейчас даже можно представить, что мы вот также будем спать через много лет. Что будем вместе. — Матвей? — шепчу, поднимая голову, чувствуя себя в его руках так уютно, что страшно. — Мм? — А почему тебя не было целую неделю? — Потому что я мог встретить тебя. Сердце танцует чечетку, но я продолжаю его пытать. — А чем ты занимался? — Не еби мне мозг и спи. Он вытягивает руку и берет мобильник. — На сколько будильник? — На шесть. — Что маме скажешь? Поджимаю губы, чувствуя, как от страха, что мама может узнать правду, кружится голова. — Наверное нужно правду? — Ну ты же моя девушкаа, так что конечно правду. Ебалась с парнем, прости мама. — Матвей! — Ну а что? А как ты скажешь? — Скажу, что встретила самого потрясающего мужчину и потеряла голову. – Забираюсь на его и целую в колючий подбородок. Он сжимает мою талию. — Пиздец, снова тебя хочу. — У меня там болит все. — Ну а рот тебе на что… — Ты спать хотел. — Вот отсосешь, и я лягу спать. Давай, — он толкает меня внизу, и я чувствую, что его член уже оголен и готов к новому раунду. – Ну на первый раз помоги себе рукой. Вот так. Головку лижешь, а рукой кожу двигаешь. Чувству солоноватый вкус во рту. Глубоко взять не могу, но активно помогаю себе рукой. Но Матвею этого мало. Он просто давит головкой, вынуждая взять глубоко. Дает продышаться и снова толкает на член. Я захлебываюсь, но он мучает меня так несколько раз, пока не хватает за волосы, отрывает от члена и сам берется за него. Держит у моего лица и двигает по нему кулаком. — Рот открой. Поднимаю на него ошалелый взгляд, но он дергает за волосы, двигая второй рукой все чаще, — Живо рот открыла! Открываю рот и тут же получаю удар влаги по языку, щеке и носу. Матвей поднимает мое лицо к себе и размазывает все по лицу, втирает словно крем, а я пока не знаю, как к этому относится. Мне нравится, что он рядом, но то что мы делаем, кажется несколько диким.