Он вытаскивает палец и проводит им по шее, все ниже. Расстегивает пуховик. — Снимай его. Я даже говорить ничего не могу, понимаю, что сама сделала свой выбор и теперь могу только подчиняться. Делаю, как он говорит, пока он поднимается. Расстегивает первую пару пуговиц, а потом кивает. -Поднимайся, раздень меня. Блин, вот это я с удовольствием. Расстегиваю пуговку за пуговицей дрожащими пальцами. Переодически поднимаю голову, замечая его жадный голодный взгляд. Ощупываю его грудь, четкие мышцы на животе, царапаю рельефные кубики. Меня уже потряхивает от желания, но кажется Матвей собирается менять измучить прежде, чем перейдет к главному. Он вдруг обхватывает обе груди и словно их взвешивает. — Покажи. — Что? — Грудь покажи. Где – то на дне подсознания есть мысль, что все не так, как я представляла, но я делаю, как он просит. Снимаю лямки платья и лифчика. Оголяю свою двоечку. Его глаза только наливаются похотью. Он тут же толкает меня на матрас и накрывает один из сосков губами. Мысли тут же теряются. Остается только желание, чтобы он не останавливался, потому что внутри живота спираль скручивает меня, заставляет задыхаться. Одна рука его на другой груди, он мнет ее, терзает, заставляет постанывать. А другая уже под юбкой , продолжает то, что начала в машине. Более того, лезет под резинку колгот, трусиков, а потом грубо сдергивает их с бедер. Отрывается от груди, чтобы снять это все с ног. Задирает обе, помогает себе руками, словно торопится. И при этом не на миг не прерывает зрительного контакта. — Ноги раздвигай. — Вот так сразу, все-таки пытаюсь я затормозить процесс, но он словно несущийся локомотив, уже ширинку расстегивает. — Давай, конфетка, покажи начинку, ты же не хочешь, чтобы я тут от спермотоксикоза сдох. Сглатываю горечь во рту. Никакой страсти-горькая похоть, которая плещется в его циничной ухмылке. Но я все равно раздвигаю ноги. — Шире. Ты же гимнастка. Он издевается? Напрягаюсь всем телом, хочу сдвинуть ноги. — Если ты будешь издеваться! — Да расслабься, — он не дает сдвинуть ноги, сжимает оба бедра пальцами, надавливает так, что мне пошевелиться. Зато у меня свободны руки. Я пытаюсь его оттолкнуть, но он только усмехается. — Лиз, я все равно тебя трахну. Сейчас только от тебя зависит, уйдешь ты отсюда порванной нахрен или удовлетворенной. Руки сами сжимаются в кулаки. — Ну что ты надулась, сама же хотела. — Я не так хотела… — А как? – он вдруг скользит пальцами по бедрам. Все ближе к междуножью. Касается мягких губок, опускает взгляд и застывает. Откидываю голову назад, даже не смея смотреть, что он вытворяет пальцами, скользя по половым губам, собирая обильную влагу. – Так хотела? — Отстань. — Или так? — он проскальзывает внутрь. – Какая ты тугая, Лизунь. Первым буду? — не будешь, — назло ему говорю. – Расстроен? Вскрикиваю, получая удар ладонью по промежности. — Зачем? — А потому что врать не хорошо. Будешь мне врать, буду пиздить. Начинаю вырываться, но Матвей только смеется, пальцами раздвигает половые губы. — А хочешь пизду твою полижу. А то наверное сразу членом больно будет. — Мне ничего от тебя не надо. Отпусти меня домой! Он вдруг накрывает мою грудь так грубо, сжимает так сильно, а взгляд становится хищным. — Уйдешь, когда я наемся. А я даже не распробовал. Он щелкает по груди. Раз, второй, а потом вдруг впивается губами в промежность. Это настолько остро, что от возбуждения меня подкидывает. Прогибаюсь в пояснице, держу ноги в шпагате, чувствуя, как его грубый язык орудует у меня по влаге, то и дело цепляя клитор. Чеерт… Я даже не думала, что язык может приносить такое острое удовольствие. Он буквально на части меня раздирает. Он вылизывает меня снизу вверх, иногда касается тугого колечка. Более того, пальцем разминает его. — Матвей, — напрягаюсь я, но он только шлепает меня по заду. Отрывает лицо, облизывая мокрые губы. — Не дергайся. Охуеть ты вкуснятина, — он снова накрывает меня губами, гладит бедра, сжимает зад, пока я мечусь, собираю пальцами одеяло, что лежит подо мной, иногда смотря на окно, где луна словно издевательски плавит меня светом. Он толкается языком в самый центр, пальцем подцепляет сосок, оттягивает его, отпускает и снова. Скользит языком все быстрее. Быстрее. Словно долбит молотком одну и ту же точку. Еще. Еще. — Господи, вот так, да, еще немного, пожалуйста. Но все заканчивается. Он просто поднимается, не давая мне кончить. Я почти реву, потому что неудовлетворение бьет по мозгам. Мне ведь осталось почти немного. А он облизывается, смотрит на меня. — Хочешь кончить— заслужи. — Да пошел ты, — хочу вырваться, но он уже расстегнул ширинку и удержал мое запястье пальцами. Я раскрываю глаза, когда он вытаскивает из боксеров увесистый мясистый половой орган. Не, я конечно видела порно, но мне всегда казалось, что вот таких не бывает. Застываю, смотря на него во все глаза. Возбуждение бьет по мозгам при мысли, что вот это все окажется во мне. Поднимаю глаза на лицо Матвея, а оно напряженно как никогда. — Потрогай его. - Не хочу. — Да кто тебя спрашивает. Потрогай, я сказал, — он тянет мою ладонь, а она как-то прям идеально ложится на его штуковину. Обнимаю его пальцами, сдавливаю. — Умница. Сильнее. Он не сломается. — Он… - Ну давай, какой он? — Как в порно. Матвей усмехается, учит, как водить по члену пальцами. — Хорошая девочка смотрит плохое кино? — Мне кажется, я уже нехорошая, -вожу ладонью все чаще, чувствуя, как он пульсирует, как вены царапают кожу, как словно каменеет. — Была бы хорошей, осталась бы со своим Мишей… Вот скажи мне, Лизок, а на что ты рассчитывала, когда со мной шла. Что я на тебе женюсь? — Обязательно говорить об этом сейчас, — плакать охота. Дергаю рукой, но он удерживает. Второй рукой тянется в карман. Достает квадратик. — Сегодня только один. — Я не хочу. — Пиздеть только не надо. У тебя даже вагина пульсирует, как хочет меня всосать. Давай, отключай уже голову. — Ты не даешь. — Да ладно, Ну чего ты паришься. Хочешь быть моей девушкой, он бросает квадратик на кровать, тянется к моему лицу. –Отвечай, хочешь? — Хочу. — Ну так моя девушка должна меня слушаться. А еще открывать рот, когда я скажу. Он вдруг встает, с лица рукой тянется к волосам. Перед лицом оказывается его налитая кровью головка. Я хочу отвернуться, но он дергает меня за волосы.