Вопросов было много, но я проглотила и их, уйдя в свою комнату. Долго ворочалась в постели, не могла заснуть. Сходила в туалет, потом попить воды. Ходила мимо Матвея на ципочках. Он так и лежал. Даже не разделся. Неосознанное желание разбудить и попросить лечь в постели я в себе задавила. Но смалодушничала и прибавила температуру в квартире, чтобы ему было теплее.И только потом легла спать. Утром проснулась от грохота. Вскочила посмотреть что случилось, а там Матвей упал с дивана и теперь пытается размять спину, матерясь при этом. Как старик. Смотрю время и возвращаюсь в постель. Время уже семь тридцать, пора вставать. Умываюсь, привожу волосы в порядок, а потом заглядываю в шкаф, где так и висят все мои брендовые вещи. Такие красивые, что дух захватывает. Выбираю черную блузку, юбку ниже колена. Волосы сворачиваю в просто узел на затылке. Матвей уже на кухне, пьет кофе и задумчиво смотрит в окно. - Нормально? - привлекаю к себе внимание и Матвей глядя мимо меня, кивает. - Если готова, то поедем. Может там помочь чего надо, - он надевает сверху черного свитера куртку, а мне подает пальто. Сам, почти как джентельмен. Меня от смены его настроения скоро нервный тик будет. - Матвей, - все-таки задаю этот вопрос. Хотя уже примерно понимаю. - Куда мы едем? - На похороны моего отца. Все, не лезь ко мне с вопросами. Глава 32. Глава 32. Весь день как черное пятно. Какие — то люди. Какие – то речи. Мать Матвея, к которой он даже не подошел. Даже Миша, который прошел мимо меня. И такие искусственные, нелепые сожаления. За этот день я поняла одно. Никто особо не расстроился, что Дмитрий Дымов на шестидесятом году ушел из жизни из-за рака. Наверное слезы я видела только у матери, которая скрывала лицо вуалью. И у Матвея, пусть и невидимые. Он не менял выражение лица всю церемонию, не отпускал меня ни на шаг, а когда мы наконец уехали, молчал всю дорогу. Да и я не решалась говорить в такой день. Вспоминала, как потеряла своего отца, которого мы даже не похоронили как следует. Да и не было у нас денег на такие торжества. Только крест и место на ближайшем кладбище. И слезы матери, которая потеряла любимого. Я помню отца. Помню, как играл со мной, как возил на тренировки совсем маленькой, помню, как радовался первой победе. Я помню, как долго не верила, что его больше нет. Даже кричала матери, чтобы лучше она умерла, потому что она злая. Даже не представляю, как тяжело ей было это слышать. Особенно в тот момент. — Ты, кстати, могла в любой момент сбежать, — глухой голос Матвея врывается в мое отчаяние . Я оборачиваюсь и прокручиваю в голове те моменты, когда я могла реально сбежать. Их было всего два. В гардеробе ресторана, когда Матвей относил наши вещи. Я долго смотрела на выход, лишь мельком подумав, что упускаю хорошую возможность. И чуть позже, когда я попросилась в туалет. Там даже было окно, и я даже выглянула, чтобы посмотреть, что в принципе смогу вылезти и не повредить себе ничего. Но каждый раз понимала, что без документов, без денег, без одежды, единственное, что меня ждет — это реальный бордель, в котором со мной не будут церемониться. И после побега Матвей уже не спасет меня, а возможно снова загонит мою семью в долги. Это уже не говоря о том, что прямо сейчас я могу быть беременной его ребенком. — Это глупо. — Да ладно? – Матвей даже брови поднимает, — Ты наконец начала думать о последствиях своих поступков. — Я всегда думала, просто когда любишь, мозг перестает функционировать нормально. — А, то есть, теперь ты не любишь и начала соображать? — Считай, что да. А куда мы едем? — его квартира в другой стороне, хотя район тот же. — В лабораторию. Сдадим все анализы, чтобы я больше не слышал от тебя, что могу чем – то заразиться. — Мм, — как его зацепило то. –Мне тоже придется сдать? — Разумеется, Я же не знаю, с кем трахается Миша, который трахал тебя. Поджимаю губы, чтобы не выкрикнуть, что не было у нас ничего. Матвей все равно не поверит. Да и не к чему мне оправдываться. Я ему ничего не должна. Мы действительно паркуемся возле "Инвитро" и идем сдавать тесты. Мой паспорт оказывается у Матвея, что наверное теперь норма жизни. Мы сдаем кровь, чтобы получить нужные результаты в течение семи часов. Едем домой, но я прошу притормозить у продуктового. Матвей молча кивает и следующий час просто идет за мной с тележкой, которую я нагружаю нужными продуктами. Со стороны наверное может даже показаться, что мы — образцовая пара. Это если не знать, всей подноготной наших отношений. Матвей набирает себе пива, чипсов, очевидно решив опять напиться. Обычно я морщила нос на это, а теперь не имею права. Мне даже кажется, я говорить не особо имею права. Да и не хочу. Будь мы по-настоящему вместе, я бы прижала его к себе, я бы узнала, какие отношения у него были с отцом, рассказала про своего. А теперь лишь механически выполняю те обязанности, которые раньше делала с огромным удовольствием. — Сначала отсосешь мне, потом можешь заниматься своей херней, — говорит Матвей уже дома, ставит пакеты на кухне. — А разобрать? — Потом я сказал, пошли, — он дергает меня на себя, рвано целует, толкая язык глубоко. Играет с моим, но я быстро отворачиваюсь. Поцелуй слишком личное, поцелуй — это для тех, кто любит. А у нас теперь торгово — рыночные отношения. – Сука. Сама опускаюсь на колени. Матвей тут же расплетает мою косичку, поднимая копну волос пальцами, пока я вожусь с его ширинкой. Расстегиваю ремень, ширинку, приспускаю брюки с боксерами, сразу оголяя напряженную плоть. Не успеваю рукой ее поймать. Как Матвей толкает мою голову с рыком — В рот уже бери, сколько копаться можно. Обхватываю губами, чувствуя солоноватый вкус. Пытаюсь найти в себе силы ненавидеть этого человека, то, что он со мной делает. Но не могу не признать, пусть и про себя, что мне это нравится. Нравится, как член во рту пульсирует, как Матвей сгребает мои волосы, напряженными пальцами, не в силах сдерживаться, словно то ,что я делаю по-настоящему ему нравится. Поднимаю взгляд и вижу, как он внимательно наблюдает за тем, как член вторгается в меня, скользит, теряется в глубине горла, пока по подбородку стекает слюна. Ее так много, что минет сопровождается отвратительно пошлым причмокиванием, словно я конфету сосу, а не член своего врага. Про то, как скручивает низ живота, мокнет белье, лучше не думать. И тем более не давать знать. Лучше побыстрее довести его до оргазма и пойти заниматься своими делами. Сминаю пальцами яички, другой рукой сжимаю основание, начинаю работать губами все быстрее, пока не ощущаю, как член каменеет, Матвей шумно дышит сквозь сжатые зубы, а мне в горло стреляет горячая струя семени. Отваливаюсь, вытирая с губ остатки и иду ванную, рот полоскать.Еще долго не выхожу, просто видеть его сил нет. Может быть он уйдет? Может быть будет спать с кем — то другим, а со мной видеться все реже. Выхожу из ванной уже переодевшись в пижаму, что так и висела на батарее с моего отъезда. Сразу на кухню, а там Матвей заканчивает пакеты разбирать. Непривычно даже. И непонятно, как на такое реагировать. Спасибо сказать? — У нас есть планы сегодня? — спрашиваю, когда он убирает последние фрукты в холодильник. — Лично у меня есть, — показывает он две бутылки пива, а ты можешь чем угодно заниматься. — С Кристиной встретится? — предлагаю я, а Матвей пожимает плечами. — Ну пусть сюда придет, в чем проблема. Только разбери вещи, — кивает он в сторону так и не разобранных коробок. На это у меня уходит часа полтора, все это время я болтаю с Кристиной, которая периодически извиняется, что не смогла мне помочь с деньгами. — Да ты достала, Крис. Ну как бы ты мне помогла. — Да не знаю! А теперь ты снова с этим уродом. — Мишу ты тоже считала уродом. — Да все они из одного теста. — Ну Матвей точно так же думает про женщин. — Потому что недалекий. — Ну получаются какие — то двойные стандарты. Ты приедешь? — Дай доклад дописать. У тебя кстати, что с учебой? — Да нормально. Экзамены еще в начале января сдала, был повод не видеться с Мишей. И не сильно принимать участие в организации свадьбы. — Теперь мне даже жаль, что я отказалась присоединиться к этому фарсу. Как этот гондон вообще прошел?