Сука! Да! Эмоции битой сбивают. Лиза борется со мной, кричит, но я только сильнее вжимаюсь головкой в матку. Отвожу бедра чуть назад и снова врезаюсь. Уменьшая амплитуду. Еще. Еще. Забыться. В ней. Сейчас. — Отпусти, отпусти, я не буду! — Будешь, будешь, Лизок. Ты теперь мне принадлежишь. Запомни это и терпи, раз уж так неприятно. Накрываю мокрые от слез губы, слышу вой, но продолжаю толкаться в нее снова и снова. Спазм скручивает внутренности. В паху словно жидкий огонь полыхает. Так хорошо. Так кайфово. Ничего лишнего. Только она и ее идеальное тело. Только рай, в который снова и снова погружаюсь под ее крик мне в рот. Она еще вяло сопротивляется, бьет меня, пока не делаю особенно резкий толчок. Чувствую, как в спину врезаются коготки, как она перестает меня отталкивать и начинает царапать, подмахивая бедрами, крепче сжимая пятками на пояснице. Спину простреливает преддверием наслаждения. Вжимаю ее бедра в диван, чтобы не дергалась. Со скоростью поршня толкаюсь во влажное нутро. До пошлых шлепков, что разрывают комнату. До хлюпающих звуков, до рева Лизы. Губы отпускаю и сосок нахожу. Языком перекатываю, продолжая выбивать из нее стоны. Еще. Еще. Резче. Сильнее. Освобождаю голову от мыслей. Избавляю тело от боли. Но мне мало. Мне в ее глаза смотреть надо. Вытаскиваю ноющий член, ощущая, как по нему скользит колючая прохлада… Запрокидываю ноги Лизы ей за голову. — Глаза открой и смотри, что я с тобой делаю. Всаживаю член, смотря как он теряется в розовой глубине. Как моментально покрывается жаром. Как появляется снаружи, глазированный ее белесой влагой. Лиза распахивает глаза, сжимая зубы, но стоит мне начать двигаться чуть чаще, как она теряется, раскрывает рот, стонет в голос, иногда лишь шепча «ненавижу». Вытаскиваю член, спуская ее ноги и поднимаюсь над ней. Толкаю член в губы. Она их смыкает, качая головой, но я дергаю за волосы. Сейчас не до ее строптивости, сегодня я возьму все. Так чтобы башка от эмоций разрывалась. — Рот открой, сказал! Соси. Она испепеляет меня взглядом, но губы размыкает. — Язык достань, – почти реву, так нужно скорее в нее. Она подчиняется, я корень толкаю. Сильно. Глубоко. – Носом дышим. Она захлебывается слюнями, соплями, но я толкаюсь глубже, смотря на глаза полные слез и ненависти, на губы, растянутые до предела моим членом. Оргазм так близко, что я выскакиваю из нее. Лиза откашливается, пытается меня спихнуть, но я сползаю с нее, дергаю за руку на себя, чтобы на лицо села. Тут же языком врезаюсь в сладость ее промежности, розовую, мягкую, сочащуюся влагой. Лиза вцепляется мне в волосы, стонет в голос, пока по клитору ударяю кончиком языкам, глотая обильные соки, предвкушая бомбический оргазм. Вылизываю все до чиста, оставляя Лизу на грани. Толкаю вниз, насаживаю ударом на член, удерживая ее бедра в одном положении и принимаясь выколачивать крики снизу. Сильнее. Чаще. Смотря как член на огромной скорости долбит розовую щель, как прыгают сиськи, а Лиза кричит, готовая вот-вот кончить. Еще. Еще. Давай. По члену уже течет, а Лиза просто падает на меня, сама целует, а я губу кусаю, вою от пронизывающего током оргазма, который так по башке бьет, что я почти отключаюсь, только чувствую, как плоть вокруг члена пульсирует, а Лиза дрожит всем телом. Заливаю лоно, прекрасно понимая, что не дам ей ничего принять. Не в этот раз. Глава 31. Глава 31. — Что — ты наделал, — оргазм схлынул, впуская черную тень паники. Он же в меня кончил, даже не пытался вытащить. Да он до сих пор во мне. Отталкиваю его со всей силы, которая осталась. Со всей ярости. И мне везет. Он расслабленный. Падает с дивана, а я вскрикиваю и голышом мчусь в ванную. Тут же запираюсь, чувствуя, как от страха колотится сердце. Тут же дверь сотрясается от удара. — И что ты сделаешь? — Хотя бы подмоюсь, а потом приму таблетку. — Заманаешься их пить, я решил, что за десять лямов, ты вполне можешь родить для меня сына, — он снова в дверь бьет. – Открывай, Лиза. — Не открою! – залезаю под душ, подмываюсь. – Хоть бы пронесло. Не хочу я от такого, как он, рожать! Не буду! Холодные струи направляю в разгоряченное лицо. Меня трясет. От произошедшего только что секса, от мысли, что теперь Матвею вдруг захотелось ребенка. Его не поймешь, ей богу! Я сейчас ему все выскажу, Теперь можно! Открываю дверцу и застываю, замечая, что дверь открыта, а замок выломан и валяется возле. Беру большое полотенце и выглядываю из ванной. Матвей сидит и выкручивает дверь спальни, в которой я когда – то была счастлива. Тогда мне не хотелось от него закрываться, а теперь мое единственное желание — его не видеть. — Что ты делаешь? — Чтобы больше не смела от меня закрываться, — говорит он и переходит к следующей двери. Я закатываю глаза и иду одеваться. Где — то у меня была заначка. Дойду до ближайшей аптеки и приму препарат. Натягиваю трусы, джинсы, лифчик, кофту. Потом дохожу до куртки и роюсь в карманах. – И куда ты собралась? Вздрагиваю от неожиданности. — В аптеку. — После каждой ебли будешь их принимать? Может тебе вагон купить. А нет, слушай. Поехали трубы тебе перевяжем. Или лучше матку вырежем. Тогда точно не забеременеешь. — Прекрати! Ты сам виноват! Ну какой ребенок! Ты сам говорил, что для такого образа жизни, как у тебя, ребенок не нужен. — Ну так я как раз собираюсь стать вполне себе честным бизнесменом. Так что… — Ты еще днем говорил, что я шлюха, а теперь ребенка от меня хочешь? Я тебя не понимаю! — Ну будешь моей личной шлюхой, но с ребенком. Тебе какая разница? Работать не надо. Рожай, да ноги раздвигай. — Да пошел ты! – кидаю в него куртку. Как он меня достал! — Я не хочу от тебя детей, понял!? — А кто тебя спрашивает, — прилетает мне куртка обратно. – И выкинь это дерьмо. Чтобы я больше тебя в дешевых шмотках не видел. — Что хочу, то и надеваю, — натягиваю рукава, но он снять ее с меня пытается. Борьба неравная, и в итоге хрупкая ткань рвется. А из меня рыдание вырывается. – За что ты так со мной! Что я тебе сделала! — Ты жизнь мою отравила! — толкает он меня к комоду, и пока я набираю в рот воздуха, приникает к губам, в кофту пальцами впивается, рвет и эту ткань, оставляя на кожи болезненные следы. Подсаживает на комод, терпит удары по лицу, плечам, мои истеричные крики, когда силой стягивает джинсы. Оставляет меня в одном белье. — Прими противоядие, — говорю рвано, пока он отходит, осматривая свои труды. — Иди спать, Лиза. И прими уже тот факт, что ты больше ничего не решаешь. Я проглатываю обиду, осознание, слезаю с комода. Отворачиваюсь и шлепаю по направлению к своей комнате. - Лиза... - Ну что еще! Ты недостаточно меня сегодня помучал?! - Завтра в девять мероприятие. Нужно быть готовой в восемь. Оборачивась, он собирает мои вещи и несет их в мусорку. Он меня и по мероприятиям водить собрался? На показ? - Во что мне одеться? В нижнее белье? Ну чтобы все понимали, кто я такая... - Мне похер. Главное, чтобы все было черным, - он опирается о столешницу, выпивает стакан воды, а потом просто ложится на диване, отворачиваясь к спинке. Я все еще стою, пытаясь понять, что значит черное... То есть, зачем одевать черное?