— Любая женщина? — В нашем подъезде таких много. Так что вам будет, чем заняться, пока вы занимаетесь ремонтом. Тетя Маша с пятого этажа давно одинока. А тетя Лена с первого этажа — молодая мать одиночка. Кстати, баба Зина из тринадцатой давно без зубов, так что минет с ней будет незабываемым, — говорю и наконец добираюсь до двери, когда слышу в спину его смех. Блин, он медом растекается по венам, забираясь в самые потайные уголки нервных окончаний. От него пальцы дрожат, и я никак не могу попасть ключом в замок. В итоге роняю его. Вся связка как назло скачет по лестнице прямо в ноги сексуального мерзавца. — А что насчет Лизы из четырнадцатой? — поднимает он связку, вертит на длинном пальце, медленно, но верно, поднимаясь на девять ступеней. Как кот крадется, готовый вот-вот сцапать когтями мышку. Тяну руку, чтобы взять ключи, он толкает меня тяжелым бедром, становясь рядом у двери. Я облизываю в миг пересохшие губы. Остро ощущаю не только разницу в росте, но и разницу в весовой категории. Смотрю на бицепс, сжимая кулаки в отчаянном желании потрогать, настолько ли он твердый как выглядит. Он спокойно вставляет в замок ключи, но не отходит, поворачивая ко мне голову. Смотря на лицо, на линию декольте. Мне особо нечем гордиться, но под его тяжелым взглядом соски на моей двоечке моментально твердеют. — Лизааа, — напоминает он о том, что люди могут не только задыхаться от неподвластного им влечения, но и говорить. — А Лиза из четырнадцатой еще молода и прекрасна и имеет довольно много в запасе времени, чтобы не засматриваться на обложку книги, а поискать более интересное содержание. Теперь толкаю бедрами его я, проворачиваю ключ и наконец открывая дверь, мышкой проскакиваю в нее. Тихонько хлопаю ею, прижимаясь спиной, чувствуя, словно не разговаривала с человеком, а как минимум бегала кросс на длинную дистанцию. Его аура никак не отпускала, и объясняться с матерью не было никакого желания, так что я просто сбросила сумку, пальто, сняла туфли и просто пробежала в ванную до того, как мама поймет, что я дома. Глава 4. Матвей — Ну что скажешь? – иду за Миланикой, смотря как она крошит мусор своими шпильками. — Не знаю, Матвей, не знаю. Квартира конечно хорошая, большая. Но боюсь даже ремонт в ней не поможет продать ее за приличную сумму, — тормозит она у окна, что выходит во двор – колодец, каких здесь дофига и больше. Зачем — то вспоминаю, что совсем недавно видел пигалицу. Третий раз за неделю видел ее ряженой как шлюшка. Она гордо садилась в машину к очередному хахалю. И чего морду воротит – непонятно. Непонятно, спит с ними или пока только почву готовит для будущей работы в рядах представительниц самой древней профессии. – Матвей! — А, че? Понял. А в чем проблема-то? Ты вроде как славишься тем, что и гавно продать можешь как брюлик, — хотя если уж честно, она больше славится она богатой фантазией, как добыть у мужика сперму, а риелторство скорее хобби. — Ну, — она подходит ближе, пальчиком по пуговицам рубашки проводит, цепляет одну и расстегивает, касаясь кожи. Забавно, но это возбуждает меньше, чем то, как тогда смотрела на меня малышка Лиза. Сверху вниз, огромными глазищами. – Понимаешь, тут дом то старинный, но вид у него не ахти. Дверь в подъезд уже на соплях держится, да и лифт не работает, а уж о состоянии подъезда и говорить нечего. Ее юркие пальчики уже на ремне, расстегивают, не встречая сопротивление. А я что, дебил, от секса с такой соской отказываться. — В общем вложения ты считаешь не стоят того? — Считаю, что поимеешь ты минимум. Так что лучше поимей меня, — она уже повернулась ко мне своей прокаченной задницей и выгнулась кошкой, я недолго думая, чувствуя, как возбуждаюсь, поднимаю юбку выше, обнажая кружевные резинки чулков и полное отсутствие белья. — Ты я смотрю хорошо готовилась к нашей встрече. Да и назначила ее на позднее время. — Ты же знаешь, как я люблю наши встречи. — Так пизда чешется, что готова трахаться на грязной шконке посреди строительного мусора, — кидаю ее на матрас, а она смеется и снимает с себя с себя рубашку, открывая глазу идеально сделанные сиськи. Сдергиваю с себя свою рубашку, вешая на открытую створку окна. — И мою повесь, будь так добр. — О, сучка, я ведь знаю, что ты терпеть не можешь, когда я добрый, — хватаю рубашку, а Миланику к матрасу за шею прижимаю. Она как по команде ноги раздвигает, чуть поднимается на локтях и шепчет на ухо, вылизывая его. — Ну повесь рубашку. Пожалуууйста. Не пойду же я по улице как шлюшка… — Ну а кто ты? Пусть все видят. — Мерзавец. Вот обижусь сейчас и уйду. — По собственной воле? – смешная, словно не сама на встречу навязалась, когда узнала про мое новое приобретение. – Я бы на это посмотрел. Она вздыхает, тянется ко мне губами накаченными, а я со смешком поднимаюсь. — Матвей! -Я рубашку пошел вешать, что не ясно? А стоило подойти к окну, как замечаю пигалицу, неровно шагающую по брусчатке, которой усыпан двор. Ноги свои на этих шпильках сломает. Она вдруг запинается и падает, прямо в лужу. Но вместо того, чтобы встать, остается сидеть на месте. Ну и что за хуйня? Бросаю рубашку Миланики на пол, сдирая свою с окна и на выход иду. — Матвей! Ты куда?! – орет мне в спину Миланинка. — Скоро вернусь! – кричу в ответ, дверь даже не закрывая. Все равно там ничего ценного. Спускаюсь по лестнице, на ходу рубашку надевая, толкаю шаткую дверь на улицу, тут же находя взглядом Лизу. Тут же подхожу и из лужи ее вынимаю. — Что? – она не понимает, дергаться начинает. – Отпустите! — Ну и чего ты в луже сидишь? — Не ваше дело! Отпустите, говорю. — Пошли домой. — Не хочу я домой! Отвалите, — она все — таки вырывается, на меня волком смотрит. — Кто обидел? Очередной мажорчик? Вместо ресторана в шаурмечную повел? — Да как вам в голову такое пришло?! – взрывается она. — А из-за чего еще тебе расстраиваться? — Да пошли вы, знаете куда? – она хочет обойти меня, но я удерживаю ее руку, ледяную настолько, что обжигает. Дождь просто в пух и прах уничтожил ее идеальную прическу, оставил от макияжа не слишком приятные разводы, а пальто превратил в тряпку. Но при все при этом, она все равно хороша. От натуральных пухлых губ, до огромных глаз, в которых плещется ярость и обида. — Поехали, — тяну ее в сторону арки, она упирается, но не слишком. — Куда! Мне домой надо! — Покажешь, кто тебя обидел, обсохнешь, а потом уже домой пойдешь. — Ну и зачем вам это? – тормозит она уже возле машины, обнимает себя за плечи, невольно собирая в кучку небольшие сиськи. Мозг рядом с этой девчонкой вообще работает наполовину только, а желание нагнуть ее — выходит за все границы разумного. Она же скорее всего целка, ищет выгодного принца, а мне нахуй не нужна эта возня. Но увидеть, как в ее взгляде вспыхнет не только вожделение, но и восхищение просто необходимо. — Спроси меня, когда обратно поедем. Пока я не готов ответить на этот вопрос. Открываю ей двери, а она долго думает, залезать ли внутрь. — Я вам не доверяю. — И это очень правильно. Перцовый баллончик есть с собой? Начну наглеть, прыскай. — Думаете я за себя постоять не смогу? — Знаю, что не сможешь. Садись, давай. — Боитесь, что машину дождем зальет? — Мы живем в Питере. Ее и так и так зальет. - У меня пальто насквозь, я вам сидения испачкаю. - А химчистки на что? Давай уже! — в нетерпении, толкаю ее на переднее сидение. Она стучит своими босоножками, стряхивая воду, и только тогда загружает свои бесконечные ноги. И это при ее то метр шестьдесят пять. Хлопаю дверью, стыкуясь взглядом, чувствуя, как по телу щекочут мурашки. Ну что ж, ради таких ног можно и в героя сыграть.