— Мама даст. Да и вообще, я, может скоро замуж за Мишу выйду и тогда в деньгах мы не будем нуждаться. — Думаешь выйдешь? — Ну мама уверена, а мне стоит немного… — ладно, это не для детских ушей. – Короче. Перестань реветь. Это все равно никогда никому не помогало. — А если ты выйдешь замуж, ты уедешь. — Я возьму тебя с собой, малыш. Не переживай, — обнимаю ее крепко-крепко, а она меня в ответ. Ухожу, махнув рукой. Надеваю свои тонкие босоножки и пальто. Прощаюсь с матерью, что сощуренным взглядом осматривает мой внешний вид. — Дай ему себя поцеловать. — Ну мам! - ладно у него всю эту неделю лицо было распухшим, но скоро меня это не спасет. — Что мам. Я же знаю, что ты недотрогу из себя строишь. Надо все-таки показать мужику, что он может от тебя получить не только красивую мордашку. Все, иди. Я лишь мельком замечаю, что она и сама накрасилась. Кого интересно ждет? Или сама куда – то собирается? Выхожу в подъезд и невольно улыбаюсь. За эту неделю он преобразился. Сосед взялся за ремонт с большим энтузиазмом, хотя сам тут не появляется. Я только хочу нажать кнопку уже работающего лифта, когда мне приходит смс. Открываю и улыбка становится шире. Миша сегодня не может со мной встретится. Очень извиняется и обещает подарить подарок, а я прыгаю как маленькая. Он не может! Вот же лучший подарок. Бросаю взгляд на свою дверь и спокойно вхожу в лифт, но выхожу на этаже выше. А там сразу на крышу, где есть ниша, в которой можно спокойно позаниматься. И никто не помешает. Только вот английский этот. Непонятно зачем он вообще нужен в институте сервиса. Я же никуда из России уезжать не собираюсь. Втягиваю ароматы осеннего Питера, когда вдруг чувствую среди них табачный, с запахом ментола. Почему — то по телу проходит горячая волна, а буквы на странице расплываются. Я знаю этот запах. Даже смешанный с питерскими он вызывает внутри что — то очень яркое и волнующее. Живот тут же крутит от неясного страха, а голова поднимается с большим трудом. Матвей стоит, оперевшись на парапет крыши. Вот только разглядывает не красоты Питерские, а меня. Мне казалось, за неделю его образ стерся из головы, но я ошиблась. Вон он здесь, псих, толкнувший меня в объятия другого. Мне бы уйти, даже не смотреть на него, но я продолжаю сидеть, стиснув колени и вглядываться в маленькие изменения, которые могли произойти с ним за неделю. Он побрился. И куртка у него сегодня не кожаная, а пуховик. Мерзнет что ли? Хотя джинсы те же. А вот лицо. На нем появилось пару синяков. При сумерках их почти не видно. — Привет, пигалица. — Добрый день. – молчание с ним казалось фатальным, и я начала болтать. – Вы сделали отличный ремонт. В подъезде стало очень светло и лифт работает. А еще у нас перестали ночевать бомжи. В общем… — Так говоришь, словно это для вас всех делалось, — он отталкивается от парапета и идет ко мне, а у меня внутри все сжимается. Тут только один ящик и собственно жаться особо некуда. — Я знаю, что не для нас. — В этом мире вообще все ради денег. — Мне кажется гуманность это вообще не про вас. — А как же устройство твоей безбедной жизни? Разве это было не гуманно? — Своеобразное благородство, — почти шепчу я, когда он собой весь свет закрывает, спускает взгляд, прямо мне на коленки. Тянет руку, и я уже готова сопротивляться, когда он чуть касается ног, затянутых в капрон. А он только тетрадь забирает. – Эй! — У тебя тут все неправильно. Совсем Английский не учила? — Мне было не до учебы. — А, соревнования, тренировки. Я кстати, нашел пару твоих выступлений. Я поджимаю губы, но по телу разливается приятное тепло. Это он получается, думал обо мне, раз искал в сети, как выступает Елизавета Лебедева. Он листает тетрадь, изредка бросая на меня равнодушные взгляды. Но даже они смущают и вызывают желание прикрыться, хотя я вроде как в одежде. — И как? Матвей усмехается. — Тебе мое экспертное мнение? — да, идиотский вопрос. – Ну как по мне, дрочибильно. Я бы в живую посмотрел. Придурок. А чего еще я хотела услышать от озабоченного преступного элемента. Встала, выхватила тетрадь и толкнула плечом, чтобы пройти мимо, но мне это не удалось. Он выставил руку, как чертов шлагбаум, и я оказалась в плену, между стенкой и его большим телом. Я вообще никогда не любила высоких парней. Смотреть еще на них – снизу вверх, но с ним это ощущается по — другому. И даже обида с ним ощущается иначе. Только вот смущает рука, что плавно переместилась на мое плечо и легко его поглаживает. А еще смущает, что я сама как— то стою и ничего сделать не могу. Когда меня касается Миша, мне сразу щекотно, я сразу болтать начинаю, а тут молчу, молчу и в глаза его распутные смотрю. В них столько грязного порока, но я все равно не могу пошевелиться. — Трахнулась уже со своим кикбоксером? — вдруг слышу его вопрос и словно ото сна просыпаюсь. — Что? Нет конечно! Как вы вообще подумать могли? — Встречаешься с ним целую неделю и еще не дала? — Всего неделю! — почти пищу, потому что его рука спускается по руке к моим замершим пальцам, которые он перебирает. — Если люди хотят друг друга, то неделя это очень долго, — господи, Лиза, ну сделай что — нибудь, что ты стоишь, почему даже не толкнешь его. Толкаю. Двумя руками в грудь, но это как по бетону бить. Он даже не дернулся. Продолжил гладить, теперь уже ногу, дергая нервные окончания, вызывая тахикардию – не меньше. — Раз ты не хочешь его, значит хочешь меня? – он наклоняется, а я наоборот сползаю, потому что на грани того, чтобы согласиться со всем, что он хочет. Со всем, что он от меня потребует. Стекаю водой и на коленках протискиваюсь мимо него. Поднимаюсь, отряхивая ноги. — Он вряд ли на мне женится, если я пересплю с ним. Или с вами. — Резонно, — хмыкает он и наклоняется, чтобы поднять упавшую тетрадку. А потом вдруг садится на мое место, двигается так, что остается еще одно. – Да что ты переживаешь. Сказал же, пока целка, не трону. Садись, помогу с английским. Я вся подбираюсь, складываю руки на груди. — Вы как джин, который исполняет желания, только за каждое потом придется расплачиваться. — Забавное сравнение. Ну ты же не маленькая, знаешь, что за все нужно платить. Да садись, у меня сегодня уже намечен секс, так что считай, что ты в безопасности. -- А откуда бандиту знать английский? — Ну бандитом я был не всегда. Даже закончил вуз по международному праву. Садись, пока я тебя домой не отправил, тебе же явно туда не особо хочется. — Не особо, — сдаюсь я и сажусь рядом, но стараюсь отодвинуться, чтобы не касаться его большого бедра. Но все равно невольно засматриваюсь на контраст наших коленей, ладоней, пальцев. У него все такое большое, а у меня… - Лиза. Смотри сюда. Это неправильный глагол. — Ага… — очень неправильный. Сидеть рядом с ним сплошная пытка. Пусть и очень, очень сладкая. Меня словно связали, щекочут по самым чувствительным местам, а я все смеюсь, смеюсь, но еще немного и начну плакать, потому что его запах как яд, проникающий в мой организм, отравляющий меня изнутри. Мои принципы. Мои цели. Оставляя мне лишь оголенный, самый примитивный инстинкт. Не знаю, заметил ли он, что жмусь сильнее, что дрожу, ощущая силу и твердость его мышц. Запредельную температуру тела. Мне даже не холодно, словно я сижу рядом с радиатором. Но при всем при этом я не отвлекаюсь, ни на мгновение не выгляжу дурочкой, потому что слушать его очень интересно. Он поясняет мне простые глаголы, а я думаю, что будет у меня такой учитель в школе, я может не сбегала бы с нее на внеочередную тренировку. — Ты же вроде все понимаешь, что мешало раньше язык учить? – хмыкает он, смотря как я вставлю пропущенные слова в предложениях. — Просто не вижу в нем надобности. — Ты же вроде даже на чемпионат мира ездила. Там тоже не видела надобности? — Да мы там почти ни с кем не общались. Приехали, выступили. Понимать, то я все понимаю, но вот говорить не очень… — Это нужна просто практика. Вообще, — его рука вдруг приходит в движение и убирает распущенные волосы на одной плечо, тут же касаясь оголившейся шеи. – В любом деле нужна практика, верно Лиза? Я пошевелиться не могу, глохну. Руки сразу дрожат, еще немного и буду умолять его попрактиковаться со мной в других языках. — У вас от практики язык не болит? — все-таки поднимаю меч, теперь стараясь отодвинуться. Сколько мы уже сидим. Достаточно, чтобы мама решила, что свидание прошло хорошо? — Так использовать язык — это женская прерогатива. Хочешь покажу? — Не стоит, — я ведь захочу, а мне это не надо. Закрываю тетрадь и наконец встаю, избавляясь от удушливого ощущения что я марионетка. – Спасибо за урок английского. Ну думаю на этом языке мы и остановимся. — А мне понравилось тебя учить. Есть в этом что – то весьма пикантное. Может ты и в других науках окажешься столь способной? — Не знала, что секс — это наука. — Секс? А кто говорил про секс? Я про физику движений. Химию тел. — Ага, про биологию еще давайте поговорим. Про пестики и тычинки. — О, я бы многое мог тебе рассказать. — Я уже год как не учусь в школе. — Поверь, это очень радует. Не хотелось бы получить удовольствие и сесть за это в тюрьму, — он уже так близко, а я так хочу убежать…. Дергаюсь в сторону, но скорее лишь за тем, чтобы ощутить грубость его пальцев, схвативших меня за плечи. — Мне кажется вам это не грозит.