— Мне тоже страшно, Лера, что ты нашего сына собиралась отдать ублюдку, который поднимает руку на женщин! Ты ебанулась?! — Я не собиралась отдать! Я собиралась быть с ним! — И чтобы ты сделала, захоти он поднять на него руку! Что? Ты себя защитить не можешь! Как ты можешь защитить сына! — Я бы убила за сына! Я от тебя отказалась, ради сына! Если надо, я и шлюхой стану, ради сына! Потому что никого дороже у меня нет! — ору, как вдруг машина съезжает с трассы на место ночлежки для грузовиков. День, никого, а я головой качаю. — Верни меня Литвинову, иначе он посадит меня и тогда точно никто не сможет защитить сына. — А я? Лер, а я? Ты за кого меня принимаешь? За пацана? Или ты считаешь, только у твоего Литвинова есть связи?! Ты так жаждешь снова лечь в его постель?! Вали! — Что? — Давай! Пешком к своему Коленьке! Пусть он тебя ебет, раз тебе так сильно этого хочется! – он выходит из машины и открывает мне двери. – Ну? Что ты сидишь? — Ты сволочь! Ты придурок! Как ты можешь меня к нему посылать! — поднимаюсь и начинаю молотить его по груди. – Ты знаешь, что он со мной сделал? Знаешь?! И вместо того, чтобы защитить меня и сына, ты орешь на меня, отправляешь меня.! Ненавижу! Всех вас ненавижу! Последний удар не удается нанести, он перехватывает мою руку, толкает к машине и обрушивается на мои губы со всей силы своей ярости. Не целует, наказывает. Да и я не остаюсь в долгу. Кусаю за губу, хватаюсь за лацканы мятой рубашки. Он вдавливает меня в машину, жадно пьет мою ярость, дарит свою, не дает даже воздуха вдохнуть. Его пальцы тянут мои волосы, обнажают шею, в которую он тут же впивается влажными губами. Я вскрикиваю, слышу эхо, хочу оттолкнуть, но могу лишь притягивать ближе. Я так боялась больше никогда его не увидеть, никогда не почувствовать этого всепоглощающего чувства единения, когда все замирает и остаемся только мы. Только вместе. — Ебанутая сучка, как же ты бесишь… — лезет он рукой в ворот футболки, больно сжимает грудь, но мне это нужно. Мне нужно все, что он сейчас захочет мне дать. — Леша, мой Леша. Я боялась, что больше никогда тебя не увижу. — Дурочка, куда бы я делся то? – снова он меня целует, но теперь ласкает язык, купает в своей горьковатой слюне, поднимает футболку, обнажая грудь. По ней проходится прохлада, но тут же губы Леши накрывают соски, создавая невероятный контраст, пробуждают желание подчиняться, забыться, любить. Он покусывает кончики сосков, сжимает грудь рукой, второй стаскивает с меня спортивные штаны, роняя их до самых щиколоток. По ногам скользит ветер, но обжигают сухие ладони Леши. Он поворачивает меня спиной, проводит языком от самой шеи до позвоночника, все ниже, вынуждая стонать и вскрикивать. Напрягает лишь то, когда язык Леши не трогает влажные губки, что пульсируют от желания. Он упорно увлажняет тугое отверстие. Я на миг замираю, поворачиваю голову. — Леш, это слишком, — говорю, но Леша уже поднимается, обвивает мою шею руками, шепча в ухо. — Слишком, это узнать о сыне в сообщении. Слишком, это узнать, что ты готова лечь под ублюдка, а не попросить у меня помощи, слишком, это обманывать меня столько времени. Так что сейчас ты закроешь рот и будешь терпеть, потому что мне это нужно. — А, раз нужно… Леш, больно, — дергаюсь я, когда головка начинает движение внутрь. Влаги много, но недостаточно. Он фиксирует меня, рычит где – то в районе затылка и начинает двигаться внутрь, причиняя боль. Но я втягиваю воздух и терплю. Меня разрывают изнутри, дискомфорт дикий, но Леша так хрипит, шепчет ласковые слова, что я просто отдаюсь его рукам, знаю, что меня он не обидит, не даст в беду моего сына. Нашего сына. Вздрагиваю, когда сильные пальцы нащупывают клитор, заставляют его пульсировать, отключить сознание от дискомфорта и ощутить толику возбуждения, которое крутило живот ранее. Он двигается во мне все чаще, а я выгибаюсь в его руках, испытывая смесь боли и удовольствия. Кончить не успеваю, чувствуя как по ногами стекает горячая влага. Леша падает на меня, прижимая к машине, часто дышит, гладит грудь, соски. Обида жжет грудь, но я поворачиваюсь и обнимаю его. Не успеваю ничего подумать, как Леша опускает голову, втягивает один сосок в рот и начинает активно скользить по влажным губам между ног. Чаще. Все чаще. Еще чаще. Без боли все ощущается ярче, острее, оргазм наступает как звон разбившегося стекла в голове. Звучно, дергая нервные окончания, заставляя все тело дергаться в конвульсиях. — Умница, — обнимает он меня, а я в ответ. Просто держу руками того, кто не отпустил меня. Он целует мою щеку, соскальзывает на губы. Но тут же отрывается. – Ехать надо. Андрея забрать. — Забрать? Откуда? — Из детского приюта, куда его определили. — Но как я заберу! — Говорю же, Лер, не только у тебя есть связи. Я счастливо прыгаю ему на шею, визжу как сумасшедшая! — А дальше? Литвинов придет снова. – спрашиваю, когда мы уже одетые едем в машине. — Вы на время уедете из города. Спрячем вас. Как только я разберусь с этим уродом, сразу заберу вас. Глава 34. Откат жёсткий. В голове бардак, а рука Леши на моем колене никак не дает сосредоточится. Мне страшно. За Андрея, за Лешу, за себя. Куда он лезет? Справится ли он? Неужели действительно готов ради такой,, как я рисковать? Карьерой? Жизнью? — Леш… — Не начинай, — отрубает он, продолжая гнать по трассе в сторону области. – Я знаю о чем ты думаешь. — И о чем же? – раздражает его самоуверенность. Он что, не понимает во что ввязывается! — Я не хочу, чтобы ты рисковал. Давай вместе уедем. Заберем Андрея и просто исчезнем, чтобы никто нас нашёл. — Ты уже спряталась. Тряслась шесть лет от каждого шороха, хочешь чтобы я таким нервным истериком стал. Я уже чувствую себя неадекватом, — он изображает словно у него глаз дергается, а мне смешно. Смешно и страшно.