Сильнее. Откровеннее. Вызывать эту щекотку между ног, эту сладкую, ноющую боль внизу живота, легкое, но такое приятное головокружение, словно мы не тащимся по пробкам пятьдесят километров в час, а несемся по трассе все сто пятьдесят. — А это что за кнопочка? — спрашиваю, тыкая рядом с рычагом передач. Выдыхаю, когда он наконец руку от ноги убирает, дает дышать. — Ну вот это обогрев твоей пухлой попы, а вот это… — он таинственно улыбается, нажимая что – то. И вдруг с боков меня начинает обдувать легким таким, прохладным потоком воздуха. – Чтобы твои трусики высушить. Она самым наглым образом лезет под юбку, проверить свою теорию, но я отпихиваю, громко солгав: — Тимур! Все там сухо! — Ну ладно, ладно. Если что, снимешь, думаю без белья ты еще не ходила. — Конечно, нет! Можно подумать ты ходил? — Без белья нет. Но как – то бегал по городу в одних трусах. — Шутишь? — Не. Мы тогда в суворовском учились с двоюродным братом. Нас родители хотели уму разуму научить. — Получилось? — Ну мы на свободе, значит не без пользы. В общем мы тогда родительскую тачку, новенькую только с салона покататься взяли. Гоняли по городу как ебанутые. — Господи... — Он бы тоже не отказался покататься на такой, поверь мне, — ржет Тимур, продолжая аккуратно перестраиваться и рассказывать. – В общем, в какой — то момент нас подбрасывает на трамвайных путях и машину на скорости просто переворачивает. Мы остались живы, не смотри так. Просто сидели в перевернутой тачке и думали что делать. — Как что?! Скорую вызывать! Вы могли сломать себе что-нибудь. — Самое интересное, что были мы в этот момент в форме училища. Ох… — Да, в общем вылезли мы, сняли одежду и пошли в трусах по городу, подальше от машины, чтобы никто не понял, что по городу гоняли будущие офицеры страны. — Вас могли отчислить? — Это было не самое страшное, нам могли в армию отправить. Но отправили учиться на офицеров. Даже несмотря на вполне достойное поведение. — Достойное, ага, — смеюсь я, а он подхватывает. Мне так хорошо с ним, господи. И истории эти его слушать, и музыку, громкость которой прибавляет. Это позволяет забыть и про неудобное платье, и про макияж, стягивающий лицо, не говоря уже о туфлях, из-за которых вот-вот затекут ноги. Но я решаю для себя, что один вечер я могу позволить себе провести другой. Не Оксаной, запуганной мамой, живущей на подачки, а красивой, желанной женщиной в компании обаятельного сексуального мужчины. Да, можно просто сыграть другую роль, стать на время той самой золушкой, раствориться в волшебстве, пусть даже на следующий день я снова вернусь в свою мешковатую оболочку. Ресторан, в который мы приезжаем, находится на верхнем этаже довольного высокого здания. Настолько высокого, что мне не хватает закинутой головы, чтобы увидеть его край. Неожиданный страх высоты заставляет схватиться за руку Тимура, когда лифт стремительно скользит вверх по тросам. — Первый раз? — У меня с тобой почти все в первый раз. Надеюсь умирать при этом не придется. — Я не планировал. Приехали, — усмехается Тимур, когда двери открываются и мы входим в шикарно обставленный ресторанный зал. Тут тебе и вид из панорамного окна, тут тебе и официанты который очевидно в салоне Стеши проводят каждое утро, тут тебе и огромные лампы прямо над головами. — Они не упадут? Спрашиваю администратора, что подает меню. Она с улыбкой качает головой. — У нас все надежно. Может что — то на аперитив? — она стреляет глазами в Тимура, позволяя себе как мне кажется вольность для работника, но я опускаю глаза в меню, чтобы выбрать поесть ведь действительно голодная. А если Тимур захочет кого – то снять, то вряд ли ему кто — то сможет помешать. Даже девушка, которую он сам привел в ресторан. Такая же история с официантом, который подходит позже. — Ты выбрала? — спрашивает Тимур, а я головой качаю. Она кстати кружится от вариаций блюд и цен, на которые можно приготовить обед минимум на четыре персоны, а студентам вообще жить целую неделю. — Так, я понял, — делает за меня Тимур заказ. Слов в котором я половины не понимаю. — А что тут котлет нет? – спрашиваю, когда официант принявший заказ наконец уходит, а мой наставник по удовольствиям улыбается. – Есть, но я заказал тебе баварские колбаски. Я наконец расслабляюсь, смеюсь в голос. — А можно я туфли еще сниму? — Если планируешь раздеться, то подожди хотя бы до квартиры. — А туфли? — Совсем тяжко? Да сними конечно. Я вообще думаю, что Стеша тебе это платье дала из чистой вредности, оно конечно смотрится отпадно, но мало тебе. — Вот! Я тоже так думаю! — пытаюсь скинуть туфли и чувствую, как от натуги ноги начинает болеть только сильнее. – О господи. Я не могу их снять. — Ща, – быстро спускается Тимур, полностью скрываясь за длинной темной скатертью, которой укрыты все столы. — Тимур. Что ты делаешь? – пробирает все тело дрожью, когда я чувствую скользящее прикосновение к своей ноге. Он проводит пальцами по лодыжке, прямо к стопе, на которой и застряла обувь. Не без усилий освобождает меня от ее плена. Горло выталкивает стон, потому что ощущение такое, что я неделю кандалы носила. Кожа покрывается мурашками, что текут вверх по течению ноги к самому устью. Я пытаюсь сдвинуть бедра, но Тимур застрявший там мешает мне. Накрывает тяжелой рукой колени и разводит их в сторону. — Тимур! – шиплю я, но дыхание сбивается, стоит ощутить на бедрах колючее прикосновение его щетины. Я просто замираю в пространстве, не зная, что делать и говорить. Сказать ему, насколько это неприлично? Но ведь тогда он вылезет и мое тело перестанет испытывать этот всплеск непонятных, таких волнующих ощущений. А если промолчать, позволить ему делать с собой все что он хочет. Я ведь не просила. Он сам. Сам скользит губами по внутренней стороне бедра, сам касается пальцами давно намокшего белья, сам хрипит из-под стола «приподнимись» оттягивая резинку трусиков, чтобы было удобнее их снять. Снять мое белье в ресторане, у всех на виду. И я позволяю, позволяю это сделать, позволяю к себе прикоснуться пальцами, позволяю себе прикрыть глаза и окунуться в это порочное, такое запретное удовольствие. — Оксана?! А ты что тут делаешь? — поднимаю осоловелый взгляд, натыкаясь на Олега, который внимательно смотрит на мое лицо. Только на лицо ведь. Под столом шевелиться Тимур, но я с огромным усилием зажимаю между бедрами его руку, мысленно моля не высовываться, потому что сейчас я не готова к разборкам. — Ужинаю, не видишь? — почти нормальным голосом произношу. – Ну, жду ужин… — Одна? — Могу себе позволить. Ты же сделал меня свободной женщиной. — Мы вообще — то еще женаты, — продолжает он меня осматривать с головы до скрытых скатертью колен. Я невольно бросаю взгляд за стол, что за спиной мужа находится и узнаю его начальницу, хотя и видела ее всего лишь раз. — Хорошо, что ты помнишь, — говорю спокойно, хотя в душе начинается шторм. Хочется вцепиться в лицо мужа и задать много вопросов. Например, кончает ли с ним его начальница, выключают ли они свет и видела ли она его член, но я лишь отворачиваюсь, делая глоток воды, что принесли в самом начале. — А где Алена? — С тетей Светой. — И она знает, что ты в таком виде ходишь по ресторанам? — Она сама меня и отпустила! Не все же тебе гулять, я тоже имею право! Не нравится, уходите. — Мы… — Мы уйдем, — появляется его лощеная начальница. – Не будем мешать отдыхать. — Но, — Олег пытается возразить, но та его ведет в сторону. – А счет? — Я уже оплатила, — говорит она, подталкивая его в сторону как барана. Он продолжает смотреть на меня, как заново видит, а я отворачиваюсь, расслабляю бедра и роняю лицо в руки. — Все – таки ты меня обманула, — вылезает Тимур и в его кармане мелькают мои трусики. О, господи! – Твои трусики были влажными. А разве можно врать наставнику? Такое резкое переключение создает эффект вакуума. Мы просто делаем вид, что наш ужин не прерывал неприятный инцидент.