Уже ранний вечер, и думаю, после долгой поездки длительный горячий душ и быстрый ужин перед сном, звучат отлично. Ну, и как всегда, другие уже болтают о своих ближайших планах. Мы с Нат входим в просторную комнату, и пока я распаковываю свои вещи для душа, она достает платье и начинает делать макияж у зеркала. - Куда-то собираешься? – спрашиваю я. - Ага, одни девушки за обедом казались довольно крутыми и упомянули, что посетят Латинский Квартал. Идешь с нами? - Неа, я выдохлась, но ты пойдешь и насладишься вечером. Она слегка гримасничает. – Ты точно уверенна? - Я более чем уверена, но спасибо за приглашение. Просто будь осторожна. - Обещаю! – шепчет она, прежде чем надеть туфли и выйти за дверь. После душа, я ложусь на кровать и решаю набрать Себастьяна. После пяти минут разговора слышу, как кто-то стучит в дверь. - Подожди минутку, кто-то стучит в дверь, - говорю я ему. - Проверь в глазок! - кричит он мне в ухо. Через маленькую дырочку я вижу мужчину, одетого в подобие штатного наряда, стоящего рядом с тем, что кажется тележкой для обслуживания. - Себ, я перезвоню тебе. Думаю, это мой ужин. - Думаешь? Боже. Будь осторожной, Эхо. Люблю тебя. - И я тебя. Я отключаюсь и открываю дверь. - Я… могу чем-то помочь? Мужчина улыбается и передает мне записку. « Я не был уверен насчет твоего знания французского, но был осведомлен о незнании английского, отсюда и записка. Счет отплачен; просто скажи «Merci beaucoup» и наслаждайтесь своим ужином, Любовь моя. – К» . Я отхожу в сторону, давая место тележке заехать в комнату, затем благодарю мужчину, как и указано в моей записке, и закрываю за ним дверь. У меня уже текут слюнки, только от одного запаха. Я поднимаю крышку и хихикаю при виде громадной, сырной пицце и еще одной записке: « Возможно, это и не Золото Глупцов, а пять сыров чревоугодия». Я ничего не могу поделать со счастьем, которое превращается в слезы на глазах. Все было так здорово, и, очевидно, оказало на него большее воздействие, чем я предполагала. Зачем же он все это рушит? Хоть я немного и расстроена, но также голодна, поэтому вонзаюсь в манящую еду. После двух ломтиков и беглого изучения телевизионных каналов, понимаю, что это бесполезно, потому что я не могу понять, черт возьми, о чем они говорят ни на одном из них. Я надеваю штаны для йоги, легкую куртку и кроссовки, решая немного проветриться. Район за пределами отеля кажется безопасным, поэтому я начинаю неторопливо гулять по тротуару, смотря на горизонт огней, которые одинаково яркие во всех направлениях, куда не посмотреть. Тут также есть местные жители, но большинство людей, отдыхающих на тротуарах, похоже, являются туристами, такими же, как и я, наслаждающиеся культурой и историей с камерами и вспышками. Куда бы я ни посмотрела, появляется что-то новое и интригующее, и хочется сфотографировать, и мой палец резко нажимает на кнопку, как вдруг меня внезапно хватают сзади. Большая, крепкая рука обнимает мою талию, и меня поднимают с земли. Я вижу, как меня заносят в переулок, подальше от безопасных уличных фонарей и толпы. Явная паника охватывает меня, но я не могу кричать, мои инстинкты выживания еще не проявились. Все о чем я могу думать, это о моей бедной семье. Они доверяли мне, и завтра им позвонят, чтобы они забрали мое тело. Секундой спустя, что его хватка слегка ослабевает, «борись или беги» берёт своё. Поэтому делаю и то и другое, извиваясь, я наношу один сильный удар ему в живот и убегаю. Но не успеваю уйти далеко, потому что чувствую, как он хватает меня на запястье, кряхтя. - Ты сводишь меня с ума, Любовь моя! И вот оно то, что я упустила раньше, знакомый голос моего нападавшего. Я оглядываюсь назад. Конечно, я вижу Кингстона, который наклонился и держится рукой за живот, которая не держит меня. Я вырываю руку с его хватки. – Ты долбаный кусок дерьма! – кричу я, удивляясь, что могу найти слова сквозь прилив адреналина, затмившего мой взор, мое тело сильно дрожит, а сердце бешено стучит. – Да что с тобой не так! - Что со мной не так? – кричит он, теперь уже выровнявшись, его глаза темнее, чем я когда-либо их видела. Я делаю шаг назад, внезапно не понимая себя и его, и в этот момент моя спина врезается о кирпичную стену. - Что, черт возьми, с тобой не так? - спрашиваю я, тяжело дыша. Его ноздри раздуваются, и когда я слегка наклоняю голову, чтобы лучше видеть его через тускло освещенную область, и нахожу что-то другое, кроме гнева, который