Кингстон: Что ты больше всего хочешь увидеть в Париже? Все просто. Мои пальчики автоматически летают над буквами. Я: Эйфелева башня. Кингстон: Отличный выбор, я догадывался. Я: Правда? И почему же? Кингстон: Это очень романтично, а ты, сладкая Эхо, романтична. Я: Возможно. И бессовестно. Нет ничего плохого в романтике. Кингстон: Не могу не согласиться. И так повторяется все снова, сообщение за сообщением между двумя людьми, которые сидят рядом друг с другом, но всегда предпочитают тайное уединение. Около четырех часов поездки мы останавливаемся на перерыв и обед, лучше поздно, чем никогда. Если бы Джеки заскулила «Когда мы остановимсяяяя?» из задней части автобуса еще раз, я бы ее стукнула. Словно едешь с раздражительным трехлетним ребенком. - Нат, - трясу ее, и она вытаскивает свои наушники. – Мы остановились на обед. - Круто, - она возвращается к своему телефону, и я замечаю имя человека, которому она пишет, но прикусываю свой язык. Я хочу подождать и посмотреть, скажет ли она мне, моя подружка. Кингстон встает и объявляет, в какое время мы все должны вернуться обратно, напоминая всем, что это их обязанность вернуться вовремя и позвонить, если они отстанут. Затем двери открываются, и все быстро выходят. - Натали! Эхо! Мы оба поворачиваемся под звуки наших имен, чтобы увидеть как Паттон и Чад, бегут к нам. - Вы ребята будете есть? – спрашивает Паттон. Я смотрю на Нат, которая пожимает плечами, а затем оглядываюсь по сторонам в поисках вывески. - Как насчет того местечка? – я указываю на маленькую закусочную с табличкой на тротуаре. - Пошли со мной, - говорит Джеки, подходя с Бриджет и двумя другими девушками, которых, но никогда не встречала. – Пошли. Она берет Паттона за руку и уводит, оглядываясь через плечо, чтобы послать укоризненный взгляд. - Что за черт? – удивляюсь я вслух. - Это был классический взгляд сердитой девушки, которая ревнует, - отвечает Нат. - К кому? - Ну, учитывая то внимание, которым тебя одаривает Кингстон, и то, что у нее был трах с Паттоном и Чадом, возможно, забота Паттона о тебе так разозлила ее. Кто знает, да и кого это волнует? Пойдем, поедим где-нибудь еще. - Могу я…я просто видел вывески прямо впереди, - говорит Кингстон, позади нас. – Хотите ли вы, дамы, присоединиться ко мне и к другим? - Все зависит от Эхо, - говорит Нат со смехом, и я стреляю в нее убийственным взглядом. Эти двое сведут меня с ума. Но только после того, как поем. - Звучит неплохо, - признаюсь я. – Показывай дорогу. Я улыбаюсь, отступая в сторону и протягивая руку, чтобы позволить Кингстону встать перед нами и повести вперед. Глава 11 В то время, пока мы отстали немного от нашей группы, в процессе короткой прогулки на обед, Нат говорила, как можно слаще, о том, что возможно я была немного трусихой, и, комментируя это, продолжала насмехаться. Во-первых, если ты защищаешь свое сердце, пытаясь оставаться друзьями с самым неотразимым человеком в мире, то ты будешь трусить, а после этого просто бросьте меня «в стиралку на долгую стирку». А во-вторых, этот термин обычно относится к человеку, который не только не может решить, но и не знает, чего хочет. Я вот точно знаю, чего хочу – Кингстона. Как бы там не случилось, к сожалению, он огромный риск, который я не могу себе позволить. Я твердо решила, что месяцы ожидания без письма, звонка или сообщения, больше не позволят мне попасть в его волшебную паутину снова. Потому что, когда он «отпускает пленника на свободу», это больно. Слишком. Наша вечеринка-обед заканчивается на приятной ноте, чего я никак не ожидала, и это приятно по двум причинам. Во-первых, я познакомилась с некоторыми другими людьми, которые также путешествуют. И во-вторых, Кингстон играет роль милосердного хозяина, что существенно отвлекает его внимание от меня. Когда все изрядно наелись, и их потребности были удовлетворены, мы пополняем наши запасы для второго этапа нашей однодневной поездки, во время которой все будут спать, в том числе и я. **** Когда автобус резко тормозит, это заставляет меня проснуться. Мы в Париже.