Поэтому я удерживаю его взгляд, чувствуя страстную потребность в нем, и подношу медленно его руку к своему рту и начинаю тереть. Любые поцелуи из тех, что я разделила с Кингстоном, уже давно забыты. Одна рука обнимает меня за талию, а другая скользит в мои волосы. - Вот как это должно ощущаться, Любовь моя, - хрипло ворчит он, и, без колебаний, его рот жестко прижимается к моему. Его губы сильные и дикие, почти карающие. Я сдаюсь, и его язык быстро сливается в танце с моим. Я дышу с каждым его вздохом, балансируя на цыпочках, чтобы приблизиться, нуждаясь в большем, цепляясь за его волосы. Это поцелуй, столь требовательный и глубокий, как два столкнувшихся шторма, и все остальное перестает существовать. Остаются только его вкус, наша связь и покалывания по всему моему телу. Наши рты, словно зависимые, не хотят отпускать друг друга. Но как будто мы знаем, что должны это сделать, поцелуй замедляется, посылая нежные судороги от посасывающих и мягких кончиков наших языков на моих губах. В конце концов, мы отстраняемся, оба тяжело дыша. - Вот, - шепотом шепчет он, проведя пальцем по моей щеке. – Вот такой должен быть взгляд у женщины, у которой был поцелуй. Я зарываюсь лицом в его шею, впитывая его запах и увековечиваю в памяти ритм его пульса на моей щеке. - Пойдем, Любовь моя, нам нужно найти других. Но помни, - заканчивает он, поднимая мой подбородок, чтобы заставить меня взглянуть на него, - ты только что ответила мне, что, наконец-то, готова, и я больше не могу ждать. Все изменится. Я знаю. И я до чертиков боюсь этого. **** На следующий день, Нат подозрительно на меня смотрит, полностью выздоровевшая, вернувшаяся к своему любопытству и откровению. - Что-то в тебе поменялось, - говорит она. – Что я вчера пропустила? Я не смотрю на нее, когда отвечаю, балансируя на грани стопроцентной честности. - Я же говорила, - и я поведала ей о каждой остановке, которые мы только делали… возможно и обо всем, что произошло в каждой из них. - Хм, - говорит она. – Это хорошо. Ты можешь делать из себя невинную, сколько захочешь. Но я выясню, в чем причина. - А что насчет тебя? Тебя не было всю ночь. Ничего не хочешь рассказать? - Неа, - выпаливает она. – Поверь, мне жаль, я бы хотела что-то рассказать, но у меня этого нет. - Прости, Нат. -Не нужно. Я не заслужила. Я не ждала чего-то грандиозного, чего в принципе не могло получиться. Я найду это – его – однажды. Я понимаю, что она имеет в виду, поэтому легко опускаю эту тему, молча про себя молясь, чтобы осуществились все ее сказочные мечты, как можно скорее. - Можем ли мы просто насладиться нашим последним днем в Париже, теперь, когда ты согласилась встать с постели? – спрашиваю я, посмеиваясь. - Любыми средствами. И мы наслаждаемся весь день в компании друг с другом. Наша первая остановка музей-катакомбы: мрачные, но увлекательны. Затем мы делаем перерыв на вкусный обед, прежде чем отправиться в наш конечный пункт назначения в Париже –кладбище Пер- Лашез, которое просто огромно. Чад не так уж и много смотрит в мою сторону, я о нем очень беспокоюсь только потому, что действительно не хотела причинять ему боль. Но Кингстон? Его запах следует повсюду, где бы он ни прошел вблизи меня, и он весь день бросает тлеющие взгляды, некоторые, из которых я посылаю ему обратно. После нашего поцелуя прошлой ночью, клянусь, я ощущаю этот вкус каждый раз, когда облизываю свои губы, и каждый раз, когда закрываю глаза, я больше не могу противиться. В ближайшее время ему и мне предстоит поговорить и очень серьезно. Сумерки быстро сгущаются, когда мы блуждаем по кладбищу, и я знаю, что у меня не будет времени, чтобы увидеть даже половину из этого, поэтому отправляюсь на поиски последнего места на кладбище, которое я хочу увидеть больше всего. Кингстон подходит ко мне и протягивает руку. – Это здесь. Пошли. - Которая из этих дорог? – спрашивает Нат, следуя за нами. – Куда мы идем? Эхо, ты знаешь? - Надеюсь, что да, - отвечаю я со смехом, сжимая руку Кингстона. - Посмотрим, знает ли меня мистер Хоторн настолько хорошо, как думает. - Он знает, - смеется она. - Я уже упоминал, что она мне нравится? – тихо спрашивает он. - Да, ты что-то говорил. – Улыбаюсь про себя, прежде чем громче сказать: - Если вы двое закончили меня обсуждать, то можем ли мы прибавить шаг? День имеет свойство заканчиваться.