Он ведет нас прямо к тому месту, которое я искала, и, когда мы подходим ближе, его брови приподнимаются вместе с его растущей довольной, неотразимой усмешкой. - Я угадал? - Да, да, - я закатываю глаза и обхожу вокруг, чтобы разглядеть это – сюжет Джима Моррисона. Нат вздыхает, ее рука прикладывается к груди. - П-почему люди делают это – все эти граффити? - Так люди творчески проявляют себя, как художники, - говорю я мечтательным голосом. - Не все видят это в таком смысле, как ты, - бормочет Кингстон, обнимая меня и даря мягкий поцелуй в волосы. – Как всегда на высоте. Еще один шокирующий звук от Натали. Я оборачиваюсь к ней, увидев ее широко открытые глаза и рот. - Я так и знала, что что-то вчера пропустила. Проявление любви на публике не было в повестке дня, когда я соглашалась! Эхо, - скулит она, - ты не рассказала мне, черт возьми! Прежде, чем я собираюсь засмеяться, появляется помеха иного, тошнотворного рода. - Кингстон! - пронзительный голос Джеки эхом разносится по всему кладбищу. – Где ты? Потому что здесь не место, где стоит орать среди мертвых. - Иди, - говорю я ему, присев на корточки, чтобы выразить свое уважение. – Я еще не готова уйти. Кингстон смеется. – Натали, так как моя Эхо все еще не понимает, что ты замечаешь, не могла бы ты догадаться, что я собираюсь сказать? - Он ни за что не покинет нас, Эхо. И мы, я имею в виду тебя, твоего великолепного друга и меня не оставит одних здесь. - Отвечает она тут же и с гордостью. - Боже, женщина, научись догадываться! - Хорошо. Спасибо тебе, Натали, - холодно говорит он. - Всегда, пожалуйста. - Кингстон! Мы готовы уходить, если тебя это волнует! – снова кричит Джеки. Я встаю, запечатлев этот момент в памяти, и громко вздыхаю. – Хорошо, пойдем. Этот голос… - дрожу я, решив не добавлять «разбудит мертвых» вслух. Мы присоединяемся к группе. Джеки не тратит времени зря, чтобы пристать к нам, встав в боевую стойку. - Что вы там трое делали? – усмехается она. Я знаю, что это произойдет в любую секунду, и Нат не задерживается с ответом. В ее глазах сверкает шанс, и Джеки может винить только себя в очень плохом выборе слов. - Явно не то, что ты делаешь в группе из троих, - бросает моя подруга. Ход сделан. Вызов принят. - Довольно! – кричит Паттон, хлопая в ладоши. – Итак, мы готовы? Вернемся в отель? - Когда приедет автобус. Он скоро будет здесь. Лучше не бродить по темноте, - объясняет Кингстон, потом шепчет мне на ухо, несколько потрясенный, но с ноткой юмора: - Ты наблюдала за тройничком? Я толкаю его локтем и смущенно бормочу: - Ты же сказал, что тебя не волнуют детали. Он все еще тихо хихикает, когда подъезжает автобус. Глава 14 Следующее утро включает еще одно горькое прощание. Мои глаза, укутанные пеленою слез, смотрят, как Париж исчезает позади автобуса, когда мы направляемся в Амстердам. - Ты слишком сентиментальна, да? – хихикает Нат рядом со мной, а Кингстон, очевидно, подслушивая, присоединяется с приглушенным смешком. - Я предпочитаю думать об этом как о ностальгии или о чем-то ценном, - защищаюсь я, гордо подняв подбородок. - Оба синонима «сентиментальные», - усмехается она. – Это комплимент. Вот почему мы такая классная парочка, потому что я полная противоположность. Она может притворяться жестокой задницей, все что угодно, но меня не обмануть – она уже достаточно показала, насколько проницательная и заботливая – но я не спорю. Мне слишком хорошо известно, что люди «строят стены» по какой-то причине, и вы не можете просто так разбить их. Вы должны ждать, пока человек сам доверится вам настолько, чтобы позволить вам проникнуть внутрь. - Ладно, нам еще ехать пять часов, - добавляет она, одевая наушники. – Разбуди меня, когда приедем. Она использует пальто в качестве самодельной подушки, чтобы склонить голову к