– У вас были разные отцы. – Вы утверждаете, что в наши метрики кто-то внес заведомо ложные данные? – Как я могу что-то утверждать, если впервые с таким сталкиваюсь?! – возмутился доктор Хе, – тому, что происходит, лично я не нахожу объяснений. Но факт остается фактом. Вы не являетесь родственниками. Советую вам проверить свои документы. Я тупо кивнул. Покосился на ошарашенную публику, поблагодарил доктора Хе и двинулся к выходу. – Произошла либо какая-то глобальная путаница… Либо… – тараторил на ходу Мат. – Сознательная акция, – вступила в разговор до этого помалкивающая Анна. – Твою ж мать! – выругалась она. – Твою ж мать! – повторила, задрав голову к потолку. – Объяснись, – потребовал я, дергая на рубашке воротничок, который меня душил. – Как жили твои родители? – вместо этого спросила Анна, повернувшись к Ною лицом. – Как жили? – Да. Как? Бедно или богато? – Скорее первое. Открылись створки лифта, мы ступили внутрь. Нам нужно было поговорить. Это понимал каждый. – Аналогично. Как и родители Марины, насколько я понимаю? – дождавшись неуверенного кивка своей несостоявшейся сестры, Анна продолжила. – Как думаешь, они могли себе позволить услуги донора по тогдашним официальным тарифам? Ной повернулся ко мне, насмешливо вскинув бровь: – У нас, что, бл*дь, проходит какая-то дебильная викторина «ответь вопросом на вопрос»? Сначала задохлик. Теперь психопатка. Что, мать вашу, с вами не так?! – Мужской донорский материал даже в то время не стоил дорого, – уловил мысль Наны Мат. – Ты бы заплатил пять кусков за сперму, если этот же материал можно было приобрести, скажем, раз в десять дешевле… на черном рынке? – Логично. – Яков… Что тебе известно о семье Наны? – Они тоже не были богаты. Факт. Мой голос звучал спокойно. Но он нисколько не отражал моего внутреннего состояния. Внутри я кричал. Я выл и рычал, кроша зубы от усилий сдержаться. Я не мог простить, что остатки отведенного Нане времени мы шли по ложному следу. Я не мог себе этого простить… – Нам нужно сесть и хорошенько все обмозговать, – уверенно заявила Анна. – У каждого из нас есть какая-то информация. Возможно, сопоставив факты, мы выясним правду. Что скажешь, Яков? Все, что угодно… Все, что угодно, чтобы эта жгучая боль в груди ослабила свои смертельные объятья. – Нам нужно найти уединенное место. Не связанное с кем-то из нас. Нам нужно оборудовать офис… Наладить защищенную связь… – загорелась идеей Анна. – Отсюда я уйти не могу. Присутствующие переглянулись. – Я снимаю квартиру на нулевом этаже, – робко заметила Марина, – она крохотная, и вам там будет тесно, но… она неподалеку, всего минута на лифте… Она сжалась, пронизанная недоверчивыми взглядами Ноя и Анны. Обхватила себя полными руками и едва слышно добавила: – В этой жизни я не сделала ничего выдающегося… Мне абсолютно нечем гордиться. Возможно, я произвожу не самое благоприятное впечатление и не обладаю какими-то видными знаниями и умениями, но… Даже я понимаю, что затевается что-то страшное и опасное… Борьба… И я прошу позволения вам помочь. Я могу быть поваром, курьером, я могу выполнять любую работу, которая облегчит ваш быт… – Марина, достаточно, – не выдержал я, – мне кажется, вы себя очень недооцениваете. Мы, безусловно, воспользуемся вашим предложением. Не всем пришлась по душе моя идея. Наша конспирология достигла небывалых масштабов, и это выглядело довольно глупо, учитывая тот факт, что только за последние сутки невольными свидетелями наших тайн стали два посторонних человека. Сама Марина и святой отец. Правда, ни у кого из них не было полной картинки, да и кто бы их стал слушать, в случае чего? Но… факт оставался фактом. На будущее, нам следовало быть более осмотрительными. – Мне нужно несколько минут, чтобы побыть с женой… А потом… потом я к вам присоединюсь. Я врал. Опять врал. Рядом с ней мне и вечности было мало. О каких минутах я говорил? Мои мысли прервал мужской голос: – Генерал… – Да, доктор? – Вы так стремительно меня покинули, что мы не успели обсудить наши дальнейшие действия. Вы меня понимаете? – Не совсем. – Боюсь, что продлевать мучения вашей жены… неразумно. На самом деле я понимал, на что он намекает. И одновременно не понимал. Не понимал, как ему вообще пришло в голову, что я дам добро на то, чтобы убить мою Нану. – Поверьте, ситуация безвыходная. Результаты последнего обследования свидетельствуют о том, что опухоль задела наиболее важные центры мозга. Донора нет… Мне очень жаль. Сцепив зубы, я коротко кивнул. Слова рыбьей костью застряли в горле, я не мог говорить. – Яков… – Потом… потом, – я попятился и, ничего перед собой не видя, куда-то побрел. Не знаю, сколько я шел… День угасал, или так только казалось. Тучи покрыли небо фольгой. Искрящиеся капли дождя смазывали картинку мира. Перед глазами проплывали неоновые вывески рекламы. Блеклые пятна машинных фар неровными мазками пронизывали уличную серость. В какой-то момент я остановился. Поднял лицо к небу, шепча бессмысленные молитвы… Взывая к небесам. – Мужик… Я обернулся, моргая. – Ной? – Пойдем отсюда. Ты… нужен в другом месте. – Нана… – Нет-нет. Ничего такого, но… Нам нужно придумать план действий. Без тебя нам не справиться, генерал. Квартира Марины была действительно крохотной. Входная дверь вела в тесный коридорчик, к которому примыкала будто игрушечная ванная, и еще одна небольшая комната, для хозяйки она была одновременно и кухней, и гостиной, и спальней. В целях экономии пространства, кровать, очевидно, поднималась к стене. Но сейчас матрас был опущен, и на нем сидели Анна с Матвеем. Хозяйка квартиры, в клубах поднимающегося от кастрюли пара, колдовала над чем-то у плиты. Святой отец сидел на шатком пластиковом стуле. – Господи… Ну, слава богу! Нашелся… – Я и не терялся. Так, кто начнет? – Наверное, я… – пожала плечами Анна. – Пока тебя не было, мне удалось просмотреть предоставленные Матом документы. Как я уже говорила, ранее мне приходилось углубляться в этот вопрос, так что их содержимое мне в принципе понятно. Если я допущу неточность – Матвей меня поправит. Соглашаясь с такой постановкой вопроса, парень кивнул. Я перевел взгляд на святого отца, скользнул по лицам Ноя и Марины. – Если тезисно… – сидя на постели, Анна вывела на проекцию обычный текстовый документ, и начала свой рассказ. – Первое, и самое главное, что нам удалось выяснить – изменения в репродуктивной системе человека никак не связаны с процессом мутации или любым другим природным процессом. Это спланированная и подконтрольная правительству акция. Наиболее логичным было бы предположить, что каждому новорожденному в первые часы жизни вводится разработанный отцом Ноя препарат, который впоследствии разрушает необходимые для зачатия клетки. – Анна прервала свой монолог и, вскинув брови, покосилась на Матвея. Тот кивнул, подтверждая ее слова, и тогда девушка продолжила. – Второе. Черный рынок донорских органов. Тема моего последнего расследования, которое переплетается с расследованием Наны. Кстати, она успела передать мне свои наработки. И вот, к чему мы пришли… Если представить донорский рынок айсбергом, то легальное донорство – это всего лишь его верхушка. Самое интересное происходит под толщей воды. Женские лагеря при криобанках. На сегодняшний момент у нас имеются подтвержденные данные о шести таких учреждениях. По предварительным данным, которые, впрочем, не вызывают сомнений, в неволе содержится несколько тысяч незащищенных Избранных, донорский материал которых отбирается насильно. Фактически, это ферма… – Заткнись! – прохрипел Ной. – Извини, – тут же пошла на попятный Анна, – извини, Ной… – Проехали. – Дальше… Мужской донорский материал. Здесь все проще, в силу физиологии. Мужчине достаточно предоставить на сохранение в криобанк образец своей спермы, а дальше, по поддельным документам, ею можно оплодотворить десятки, а то и сотни яйцеклеток. У меня есть большие подозрения, что метрики многих людей не действительны. По крайней мере, в части отцовства. В зоне риска находится каждый мужчина, сдавший образец спермы на сохранение. Возможно, десятки ваших детишек уже бегают по планете, и вы никогда об этом не узнаете. Наш пример, кстати, очень показателен в этом случае. Его можно расценивать как некое доказательство… Хотя, конечно, это только лишь капля в море. Я растер лицо ладонями. Последние слова Анны засели в моей подкорке, но у меня не хватало сил, чтобы их проанализировать. – Вот, собственно, и все, что нам известно. Ах, да… Чисто мое предположение, которое подкрепляется словами нескольких посвященных людей. Все эти теракты, объектами которых становятся криобанки… на руку только правительству. Думаю, они используют Свободных, чтобы те подчищали за ними… – Нет… – Ной затряс головой, – такого не может быть. – Это почему же? Свободные – фанатики. Они свято верят в то, что, взрывая криобанки, они противостоят черной торговле. А на деле – все происходит с точностью до наоборот. Любую фанатичную веру можно использовать как во благо, так и во вред. Любую. Ной отвернулся, сжимая челюсти. Я его понимал. Нелегко ставить под сомнение убеждения, с которыми ты жил долгое время. Которые двигали каждым твоим шагом, в которые ты безусловно верил. – И что же нам делать с этим знанием? Ведь, если я правильно поняла… у нас нет доказательств вины правительства, – впервые за все это время в разговор вступила Марина. Анна вскочила в кровати, и, если бы размеры комнаты позволяли, она бы, наверное, заметалась по ней, а так – сделала пару шагов да замерла у двери. – Значит, нам нужно их раздобыть! – уверенно кивнула головой Анна. – Да ты просто Кэп, – презрительно хмыкнул Ной. – Записи отца – это реальный факт. Их не смогут оспорить. – Не уверен. Думаю, люди не склонны верить плохому. Нам нужны реальные доказательства. И реальный лидер, который, озвучив их, возьмет дальнейшее развитие ситуации под контроль. А для начала нам следует разузнать, кто в этом замешан. Всех поименно. Иначе мы только спугнем большую рыбу и подвергнем риску Избранных, находящихся в неволе. Никому не нужны живые свидетели. И мы обязаны это учитывать. В этом я был солидарен с Анной.