А дальше – выстрелы из тазеров… Лишь бы не ошиблись! Юра поднял с пола женщину в халате, усадил на стул. Та молчала, руки и лицо у нее подрагивали. Обычная молодая женщина, довольно симпатичная, короткая стрижка, на шее крестик, на ногтях яркий маникюр… – Не бойтесь, с вами ничего не сделают, – сказал Юра. Кинул сумку на пол, достал из нее помповик, выдвинул складной приклад. – Не кричите, не сопротивляйтесь, и всё будет хорошо. Где тварь? – К-к-кто? – заикаясь, спросила она. Вот этого я боялся больше всего. Что мы ворвемся, захватим клинику, а тут – врачи уменьшают носы и накачивают силиконом губы. – Вы знаете, – сказал Юра с уверенностью, которой у него, наверное, не было. – Измененный. Мне показалось, что у женщины на лице что-то промелькнуло. Что-то вроде облегчения. С чего бы? – Я не понимаю… Кто вы? Не трогайте нас, берите всё… Но наркотиков нет, правда, совсем нет! – Сколько пациентов сейчас в клинике? – спросил Юра. – Никого… с утра были, ушли… после трех женщина на криомассаж записана… Виталий Антонович, закончив беглый осмотр, кивнул. Сам он остался со мной и Юрой. Елена, деда Боря и Василий вошли в одну дверь. Все они уже держали оружие: у Елены и впрямь был в руках обрез, у деда Бори и Василия – макаровы, такие же, как у меня. Старший пока автомат не доставал. Заглянул в дверь с надписью «WC» – там был туалет, унитаз и раковина в одном маленьком помещении, ничего подозрительного. Подошел к женщине, сказал укоризненно: – Странно. Клиника пустует, а новых пациентов не берете! – Это вы утром звонили? – Глаза у женщины расширились. – Так у нас с врачами проблема, двое в отпуске, Регина Петровна одна работает… Наша троица проверяющих вышла из одной двери, вошла в другую. Я посмотрел на схему эвакуации, висящую, как положено, у входа. Да, клиника небольшая. Вот этот вестибюль регистратуры, три кабинета по одной стороне, туалет, коридор, еще два крошечных кабинета и комната побольше. Второй кабинет тоже оказался чист, Елена покачала головой, выходя. Я заглянул в дверь. Ну да, не спрятаться. Кушетка, стол, два стула. Непонятная медицинская аппаратура. Пациент лежит, ему какие-то процедуры-обследования проводят… – Хотите, мы вас осмотрим, запишем? – со всхлипом предложила женщина. – Вы извините, что не записали, но мы запишем… Лежащий на полу охранник застонал, зашевелился. Ну хоть живой, слава Богу… – Мы вам скидку сделаем, как ВИП-клиенту! – воскликнула женщина. – Тридцать процентов… нет, сорок пять, у нас больше нет… Градус безумия стремительно нарастал. Я смотрел на Виталия Антоновича, но наш старший всем своим видом демонстрировал уверенность и снисходительное презрение. – Скидку… ну-ну… А те, кого превращаете в монстров, какую скидку получают? – Я не понимаю… У кого-то осложнения? Наши проверяющие вышли из третьего кабинета, двинулись в коридорчик. Я, не выдержав, быстро прошел-пробежал все три кабинета. Вернулся. Ничего подозрительного там не оказалось. Кушетки, столы, бумаги и старенькие компьютеры на столах. Медицинская аппаратура. Раковины, мусорные корзины, кулеры, флаконы санитайзеров. В шкафах – медицинские халаты и костюмы. В стеклянных шкафчиках – медикаменты и инструменты, бумажки с написанной от руки датой. Всё как везде. Я пломбу год назад ставил, всё очень похоже выглядело. Елена с мужчинами вернулись в приемную. – Разрешите, я осмотрю Дмитрия Львовича? – взмолилась женщина. – Может, ему плохо? Может, сердце? Охранник снова застонал. – Леночка, что скажешь? – спросил Виталий Антонович. – Вы нас убьете? – воскликнула сотрудница. – Вы имена называете, значит, убьете? Ой, я ничего не слышала, я вообще в шоке и ничего не запоминаю, у меня на лица память никакущая! Елена задумчиво смотрела на нее. Потом спросила: – Что за аппаратура в этом кабинете? Сотрудница пожала плечами: – Я не знаю, я даже не медсестра. Я администратор. – Вы работаете в клинике эстетической медицины, – Елена улыбнулась. – Неужели вам не интересно, что делается в том или ином кабинете? – Я администратор… – И что вы посоветуете пациентке с растяжками на коже после беременности? – Я не врач! – Врач направил пациентку на микроигольчатый лифтинг. Я – пациентка. Куда мне идти? Администратор ткнула рукой в сторону одного из кабинетов. – Я сходила и вернулась, – сказала Елена. – Там стоит старый аппарат вакуумного гидропилинга. Кажется, неисправный. И аппарат УЗИ. Он рабочий. – Я не врач. Я боюсь! Я не помню! – Администратор тихо заплакала, размазывая слезы по лицу. – Врет, – холодно сказала Елена. – Виталий, тут дело нечисто. В кабинетах стоит что попало. В одном – три древних кардиографа и сломанный лазерный аппарат для выведения татуировок. В другом – ванна для гидротерапии, судя по виду – ею год не пользовались. По коридору два кабинета, бумаги на столах для вида, из каких-то других клиник, компы запаролены. В конце коридора небольшая операционная. Вот она, похоже, используется, только для чего… – Нехорошо получается, – сказал Виталий Антонович, глядя на администратора. – Какая-то вы странная клиника, да? Администратор рыдала, мотала головой и явно не собиралась отвечать. – Очень не хочется никого пытать, – вздохнула Елена с деланой простотой. – Может, так расскажут? – Ну… если немного? – спросил Виталий Антонович. – Опять же, начать можно с мужика… – Да, мужчины быстрее ломаются, – сказала Елена таким тоном, словно всю жизнь проработала в гестапо, пока не была уволена за кровожадность. – С другой стороны, эта коза знает больше… руку даю на отсечение. – Ты же знаешь, я доверяю твоему чутью, – вздохнул старший. – Вы бы всё рассказали, а? – сочувственно сказал Юрий, склоняясь к администратору. – Не люблю я таких дел… Вели они себя так, что на мгновение я всерьез подумал, что старички-разбойнички не в первый раз нападают на тайные прибежища пришельцев, после чего начинают выпытывать информацию. Да нет, чушь, ерунда, не может такого быть. Спектакль! Удивительная вещь – человеческое поведение в кризисной ситуации. Особенно, когда люди сталкиваются с недоступной их пониманию силой. Самое разумное в таком случае – избегать опасности, а не провоцировать ее, но люди ведут себя вопреки логике. Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение и выгоняя из головы неуместные размышления. – Гляну, что там, – сказал я, направляясь в коридорчик. – Иди, иди, не стоит юноше смотреть на такое… – ободрила меня Елена. И кровожадно потерла руки. Спектакль. Это только спектакль! Они не будут пытать женщину, даже если та в чем-то замешана! Я вошел в ближайший кабинет. Огляделся. Ну да, что-то тут не то. Вроде бы обычный врачебный кабинет. Постеры на стенах, сплошь белозубые улыбки… стоп, зачем тут зубы, не стоматология ведь! Шкафчик с лекарствами? Логично, раз врач, то лекарства. Но тут ведь стоит что попало! Вот бисопролол, это от сердца, у меня отец каждое утро пьет. Лекарство не экстренное, что ему тут делать? Вот таблетки «Карсил», вроде как для печени. Тоже непонятно, зачем они. А вот флакон лечебного цинкового шампуня. И бинты пачками. И два пузырька нафтизина, от насморка. Словно купили в аптеке, что на глаза попалось. Бумаги на столе… так… выписка из истории болезни Марии Хуснутдиновой… допустим, здоровья тебе, Маша… а это что? История болезни… да она древняя, в руках рассыпается, ее в начале нулевых заполняли. И никаких личных вещей: фотографий, календариков, безделушек, фигурок, флешек. Так тоже не бывает. Компьютер работает, требует пароль. А если попробовать?