Интересно, она меня не порвет на кусочки за прикосновение? Она не порвала. Прижалась лицом к плечу и зарыдала громче. Сквозь слезы сказала: – Мы все подруги… были… Я неловко погладил ее по спине. Глупо получается. Вроде девушку успокаиваешь, а на самом деле – Измененную. А еще ее груди упирались в меня, и казалось, что у нас обнимашки, а дальше всё будет по обычной программе… От этой мысли мне стало стыдно и противно. Она же не человек! Вокруг полно мертвецов! – Всё будет хорошо, – сказал я. – Ты жива, и Наська жива… Дарина вздрогнула под моей рукой. Мрачно сказала: – Это пока… И тебя я подставила. Ляпнула с перепугу. Лучше бы… мордой в грязь. – Почему? – не понял я. – Я же сказала полковнику, ты не услышал? Ты призван. – И… что? Дарина отстранилась и удивленно посмотрела на меня. Глаза ее мерцали глубоким сиреневым светом. – Это не шутки, Максим. Это так просто не отозвать. Ты теперь почти в Гнезде. Пока не выполнишь миссию. Извини, пожалуйста. Я перепугалась… Я стоял, хлопая глазами и пытаясь осмыслить, во что ввязался. К полуночи на улице стало совсем безлюдно. Лишь от «Пушкина» доносились веселые голоса и с хлопаньем взлетали в воздух фейерверки. С ревом промчались два мотоцикла, на втором, за пилотом, сидела хохочущая девушка в длинном вечернем платье. Выглядело это безумно, но весело. Золотая молодежь отдыхала. Я подумал, что, если бы не Перемена, и отец остался бы в своем министерстве, то и я бы здесь чилил, а не бродил вечерами по Москве в поисках кристаллов. Но что жалеть о несбывшемся? Я хороший серчер, а теперь еще, даже подумать смешно, призван Гнездом! Дарина велела мне прийти днем, часа в три. Я подозревал, что всю ночь она будет собирать по Гнезду тела погибших подруг и друзей. Тяжелая работа, даже физически, но напрашиваться в помощники я не стал. Да и она не просила. Наверное, в Гнезде было много того, что мне видеть не полагалось. Полицейский пост стоял на углу с Тверским. Два человека в броне, с короткими автоматами на груди. Меня проводили внимательными взглядами, но останавливать не стали. Значит, полковник, хоть и убрал свою маленькую армию от Гнезда, но наблюдение оставил. – Доброй ночи, – сказал я, проходя мимо полицейских. Мне, конечно, не ответили. Люди на службе. Шел я не торопясь, если захотят догнать – все равно догонят. Вся моя защита была в словах Дарины: что я призван и что мне доверяет мать. И только у здания ТАСС навстречу мне вышел мужчина со шрамом на щеке. Без брони, в обычном костюме, полковник Лихачев выглядел совсем не впечатляюще. Не такой уж и высокий, грузный, хотя и чувствовалось: грузность от мышц, а не от жира. – Добрый вечер, Максим, – сказал он. – Можем мы поговорить? Спорить смысла не было. А то еще предложит разговор в другом месте. – Только недолго, – попросил я. – Спать хочу. Лихачев взял меня под руку, у него это вышло как-то естественно, словно он был добрым дядюшкой, взявшимся наставлять житейским мудростям непутевого племянника. Повел через дорогу. Там, посреди бульвара, у памятника Тимирязеву, стояли скамейки. – Все спать хотят, – вздохнул он. – Я тоже уже лег, когда выдернули… Мы недолго посидим, поговорим. – Угу, – смирился я. – Ты хороший парень, из хорошей семьи, – продолжал Лихачев. – Папа твой – уважаемый человек… ну, воровал, конечно, тогда время такое было, но без наглости, иначе бы просто коллеги не поняли. Знаешь, он ведь до сих пор в министерском резерве числится! Замминистра, конечно, уже не станет, возраст. А вот отдел могут и дать. – Это вы сильно зашли, – похвалил я, садясь на скамейку. – С козырей! – Кто же на первом ходу кладет сильные карты? – удивился Лихачев. Сел рядом, потер переносицу. – Ты мне расскажешь, что на самом деле случилось в Гнезде? – Жни… то есть хранитель все сказала. – Ясно, ясно… Давно ты с ней контакт поддерживаешь? – Она сестренка моего друга, – уклонился я от ответа, сказав то, что он и так наверняка уже знал. – Очень человечная, правда? – Ну… они же все изначально люди, – опять туманно высказался я. Лихачев вздохнул. – Давай откровенно, Максим? Я люблю по-хорошему. Ты – нормальный парень, даже удивительно. Закон почти не нарушаешь… ну, налоги чуть-чуть… ствол хранишь… это мелочь. Но мне нравится, что ты помогаешь родителям, волонтером работаешь, дрянью всякой не балуешься. Неужели хочешь до старости лет по улицам в зеркалках ходить? Учиться не думал? – Кому сейчас нужны дипломаты? – Во-первых, всё равно нужны, – сказал Лихачев наставительно. – Во-вторых, ну собирался ты, будучи дитем малым, поступать в МГИМО, ну и что? Есть другие профессии. – Например, полицейский, – глядя на плывущую в лунном кольце Диану, сказал я. – И это тоже, – кивнул Лихачев. – Ты меня не подначивай, я тебя не агитирую к нам идти. Но если надумаешь поступать… да хоть бы и на свои международные отношения… поможем. Да! – Он так оживился, будто эта мысль только что пришла ему в голову. – А как насчет особого факультета? – Межзвездной дипломатии? – усмехнулся я. – Официально он называется «общечеловеческой», – поправил Лихачев. – Как думаешь? – Туда хрен поступишь. Даже ваших возможностей не хватит, у действующих министров тоже дети есть. – Но не все они заслужили доверие Гнезда, – усмехнулся Лихачев. – Это, друг мой, огромное преимущество! Я с удивлением подумал, что он прав. И это значит… значит… Я могу оказаться среди тех немногих, кто сможет покинуть Землю? Побывать в мирах Инсеков, Продавцов, прочих? Узнать, как и что там, в небе, на самом деле? – А вот это козырь, – признал я. Лихачев тихонько рассмеялся: – Ты молодой, здоровый, без вредных привычек, способный к языкам, благонадежный… Ты ведь благонадежный, Максим? – Да, – сказал я. Неужели это всегда так просто происходит? Не успел опомниться, а тебя уже завербовали! Или еще нет? – Я действительно мало что знаю, – сказал я. – В Гнезде много погибших? – спросил Лихачев небрежно. – Четверо, – сказал я. – Своими глазами видел. Если Лихачев и понял, что ответ двусмысленный, то давить не стал. – И что считает хранитель? – Мне не докладывала, – мрачно ответил я. – Но беспокоится, не стояло ли за нападением другое Гнездо. Лихачев наклонился вперед, ссутулился, с минуту помолчал, размышляя. – Эх… будь всё как раньше. Камеры на каждом метре, каждый шаг в центре отслежен… еще и мобильники у всех, каждый сам себя светит… Другое Гнездо, говоришь? Тоже об этом подумал. А первая мысль – обычно неправильная. Что собираешься делать? Я помолчал. И, собравшись с духом, сказал: – Простите. Но вряд ли я могу вам рассказывать. Лихачев вздохнул. Пробормотал: – Так и предполагал… Все вы, призванные, такие… Видишь Диану, Максим? – Вижу, конечно. – Это двадцать процентов массы Луны. Еще сорок – Селена. Еще тридцать – пыль и мелкие астероиды лунного кольца. Куда делось десять процентов лунной массы? Как Инсеки сумели за несколько часов превратить наш спутник в кольцо и два малых спутника? Да еще и на стабильных орбитах? Селена и Диана пылесосят орбиту, но ближайшие десять тысяч лет над Землей будет именно кольцо с двумя спутниками.