— Знаешь, за пару дней до рождения Брук, у Милли было такое чувство, что вот-вот произойдет что-то плохое. Она продолжала настаивать на том, чтобы я пообещал ей не потерять себя, если вдруг она умрет при родах. Я отверг ее опасения, и говорил, что все будет хорошо, смотреться - говорит он вместо ответа на мой вопрос. Как обычно. Он никогда не говорил мне об этом, и я не уверена, что мои родители вообще знали, что Милли чувствовала, что умрет. Какого хрена она ничего мне не сказала? Что-то в том, что голос Майлза остаётся серьезным и не колеблется до грусти, позволяет мне поверить, что в этой истории есть нечто большее, чем просто рассказ. Но я до сих пор не понимаю, почему он говорит все это сейчас. Спустя четыре года после её смерти. — Ты всё-таки потерял себя, но ненадолго. Только в первые три месяца, насколько я знаю. Он смотрит мимо, в гостиную сзади меня, чтобы не смотреть на меня. — Она сказала, чтобы я двигался дальше и нашел того, кто первым влюбится в Брук, а не в меня. Таким образом, я был бы уверен, что тот, с кем я останусь, всегда будет хорошо обращаться с нашей дочерью. Примерно за час до того, как у нее начались схватки, Милли сказала, что предпочла бы, чтобы я встречался с тобой, чем с кем-либо ещё, потому что тогда она, по крайне мере, знала бы, что о Брук позаботятся. И ещё кое-что, если вдруг мы вместе решим закончить отношения, то так тому и быть, потому что больше у нас не будет возможности стать ближе. Милли любила всегда. Она верила в судьбу, и в то, что все происходит не просто так. Но она провела жирную линию, когда дело касалось её дочери. Даже во время беременности – ну... в любом случае, это был единственный раз, когда она была с Брук, – она уже её защищала. Милли написала списки того, как они с Майлзом будут вести себя первые пару месяцев, кому разрешено видеться с Брук, и так далее. С той секунды, как она узнала, что беременна, Майлз больше не был для неё приоритетом, а Брук была Конечно, Милли любила Майлза всем своим сердцем, все видели и знали это, но я думаю, как только появляется ребенок, вторая половинка отходит на второй план. Майлз ещё раз прочищает горло, глядя на меня. — Одна из последних вещей, которые я обещал Милли заключалась в том, чтобы я никогда не позволил, чтобы с тобой или Брук что-нибудь случилось. — Со мной? — Я собираюсь нарушить все обещания, которые дал ей, Эм. Мои брови смущённо хмурятся, особенно когда я замечаю слезы, накапливающиеся в глазах Майлза. — Мейв угрожала, что отнимет у меня Брук. Я говорил об этом со своим адвокатом две недели назад, и, по-видимому отцу-одиночке немного сложнее выиграть семейные дела. А это значит, что мне нужно жениться. Правда, я не знаю на ком, но знаю, что она выйдет за меня не потому что влюбится – не так уж и странно – в Брук и захочет помочь мне удержать её. Она выйдет за меня замуж по любой причине. Возможно, чтобы использовать меня, а возможно, чтобы получить известность, используя мою фамилию. Не знаю. Я не понимаю, зачем он все это мне рассказывает? Но у меня в сердце есть одна идея. — Но какое отношение это имеет ко мне? Если Майлз не должен допустить, чтобы со мной что-то случилось, как эта ситуация нарушает данное им обещание? — Потому что, если все это не сработает, и я потеряю Брук, тебя попросят забрать её к себе. Я не уверен, что мне будет позволено видеть ее дома. Если да, вам лучше поверить, что вы не сможете переселить меня. Если нет, я не могу быть рядом, и когда я уйду, у меня не будет возможности убедиться, что с тобой все в порядке. Это приводит к тому, что он нарушит свое обещание. И то, что он просит какую-то случайную девушку выйти за него замуж, также нарушает данное им обещание. Все понятно. И тут над моей головой загорается лампочка. Для того, чтобы Майлзу избежать нарушения обещаний понадоблюсь я, ведь я уже люблю Брук гораздо больше чем его. И, наконец, я понимаю, почему он вообще здесь. Он здесь не потому, что хотел, чтобы я что-нибудь съела или рассказала ему случайные вещи о моей жизни четырёхлетней давности. Он здесь совсем по другой причине. — Что ты хочешь от меня, Майлз? – спрашиваю я, уже зная ответ. Он облизывает губы. — Я не собираюсь просить тебя выйти за меня замуж... — Тогда зачем ты все это мне рассказал? Я бы могла жить счастливо, не зная того, что моя сестра чувствовала, что умрет. — Потому что какая-то часть меня надеется, что ты сделаешь это. ГЛАВА 7 «Может быть, остепенюсь, и сделаю тебя своей женой» - Light by Elijan Woods Майлз Я такой глупый. Чертовски глупый. Какой здравомыслящий человек попросит свою бывшую девушку и сестру-близнеца умершей матери своего ребенка выйти за него замуж? Я, конечно, не спрашивал, но я намекнул. В комнате тихо. Чертовски тихо. Я буквально слышу, как бьётся сердце в моей груди. И как кровь бежит по моим венам. Если бы кто-нибудь уронил иголку на пол, это бы услышали все. — Надолго? – спрашивает Эмори, ее голос немного дрожит. Это странно. Её голос давно не дрожал. Она не нервничала с тех пор, как умерла Милли. Ей пришлось научиться жить без сестры, которая могла бы заступиться за неё. Моя голова резко поворачивается в её сторону. Мой мозг работает в усиленном режиме, пытаясь перемотать её слова назад, чтобы убедиться, что я правильно все услышал. — Я не знаю. Я думаю, что органы опеки предоставит мне на это пару месяцев. Может пять-шесть месяцев, а может чуть больше года. Думаю, они просто хотят убедиться, что Брук в хороших руках и находится в доверительных отношениях со мной... — Один год? – прерывает меня она. — Я знаю, как обстоят дела с социальными службами. Я специализируюсь на социальной работе, как и моя мать. Но мне нужно знать, будет ли это всего лишь один год. Я киваю. — Может быть год и месяц? Так менее очевидно. Этого должно быть достаточно, не так ли? — Иногда они наблюдают годами. — Да, но я не виноват, что мой брак не сложился. Они увидят, что я пытался. Эмори делает глубокий вдох, вероятно, сожаления обо всех решениях, которые она делала в своей жизни, которые привели её к такому положению. — Хорошо. Если я скажу «да», когда мы поженимся? — Через пару недель. В конце января? Может быть, в середине февраля. Никто не должен знать, что это фиктивный брак. Чем больше людей будут знать об этом, тем выше шансы, что социальные работники узнают об этом. Я качаю головой, пытаясь отогнать глупые мысли. — Я скажу Грею, Колину и Аарону. Так что, если хочешь, можешь рассказать Сан. — Я полагаю, что мои родители не должны знать правду? У меня не очень хорошие отношения с единственными живыми бабушкой и дедушкой Брук. Они до сих пор винят меня в смерти Милли, и это нормально, потому что я тоже. И учитывая то, что я уже встречался с обеими их дочерями, у меня есть ребенок от их мертвой дочери, и, возможно, женюсь на другой. Не думаю, что буду на их стороне долго, даже если я сейчас там только одной прядью волос. Даже эти волосы будут не в порядке. — Я не знаю, Эмори. Но я точно знаю, что Брук должна думать, что мы, – я чуть не задыхаюсь от этой мысли, — влюблены. На случай, если эти тупые социальные работники подумают, что было бы неплохо допросить четырехлетнего ребенка, нам нужно уменьшить вероятность того, что Брук случайно раскроет Эмори и меня. Как бы я ненавидел врать своей дочери, это единственный способ. Они допрашивают малышей? — Конечно, мы можем рассказать им весь наш план, но ты знаешь своих родителей лучше, чем я... И я не думаю, что это умный ход, говорить Холли Скотт, которая работает в органах опеки, что мы женимся ради этих гребанных органов опеки. Она закрывает глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями. — Они разозлятся. Ты знаешь мою маму, она считает, что брак – это волшебство, а развод никогда не возможен, поэтому с ней и так будет трудно. Если мы скажем ей, что мы женимся, заранее планируя развод, она получит сердечный приступ. Кроме того, моя мать много говорит, не думая. Я думаю, безопаснее будет просто солгать. А мой папа? Как только он выпьет, слова льются из него, как водопад. — Так ты собираешься... – я сглатываю ком в горле, — выйти за меня? Она тычет в меня пальцем, ее глаза суживаются. — Я делаю это не для тебя. Брук заслуживает того, чтобы ты оставался в её жизни. Несмотря на мое мнение об одиннадцати месяцах и три четверти года, я действительно считаю тебя отличным отцом. И если я могу помочь в этой ситуации, я сделаю это ради Брук и Милли. Я ни на секунду не поверил бы, что она когда-нибудь сделает это для меня. Эмори хлопает себя по бёдрам, прежде чем встать. — Тогда я лучше пойду соберу чемоданы, потому что мы не можем пожениться через пару недель, никогда не живя вместе, – дрожь отвращения заметно пробегает по её телу. — Знаешь, я думала, что буду одинокой по жизни, но нет, я выхожу замуж за Майлза Кинга. — Я не так уж и плох. Должен ли я обидеться? Потому что думаю, что должен. Эмори прекрасно знает, что я неплохой парень. По крайней мере, она должна была осознать это, за три года наших отношений. — Окей, думаю, я приму долгую ванну, прежде чем примусь собирать чемоданы, – Эмори держится руками за голову, морщась от боли. — Ты драматизируешь. Эмори смотрит на меня, медленно поднимая руки, чтобы оттолкнуть меня.