– Рядом, не беспокойся. Конеферма под наблюдением. Все передвижения на ней фиксируются. В санатории, где размещены беженцы, тоже полно силовиков. Ничему не удивляйся. В форме там никого нет, никто тебе не представится, учти. – Значит, не один я буду пытаться раскрутить Петренко? – Конечно. Ты страхуешь. И потом: удачлив ты, Онегин. Связного нашел. Медали потом делить будем, сейчас надо найти киллера. Середа ведь не только с Петренко контактировал. Все его связи рассматривают под микроскопом. Кроме официального допроса возможных свидетелей, в кабинете у следователя информацию по Середе собирают «повара», «дворники» и «психологи». Да кто угодно. Важен результат. – Я все понял. Перед тем как сесть в машину, он позвонил Алле. Буднично спросил: – Как дела? – Нормально. Братец, похоже, тихоня. Или очень умный. Ведет себя примерно. Красиво держит столовые приборы и улыбается всем без разбору. Меня, честно сказать, в дрожь бросает от этой улыбки. Он и в самом деле невероятно похож на отца! Ну а как ты? – Писаниной занимаюсь, – он покосился на начальство, которое внимательно прислушивалось к разговору. Майор одобрительно кивнул. – Обычная рутина, ничего серьезного. – Приедешь сегодня вечером? – Не смогу. – А завтра? – Завтра не знаю… Алла, я… – он запнулся. – Что? Але, Женя? Ты куда-то пропадаешь. – Я рад, что ты у меня была. – Что значит – была? – Что мы познакомились. Я пошел, меня вызывают, – и Снегин дал отбой, пока не сказал лишнего. – Девушка твоя? – с пониманием спросил майор. – Да. – А вот прощаться не надо, Женя. Все, поехали. «В самом деле, будто попрощался. Да ничего не случится. Киллер сейчас далеко. Нос боится высунуть, его со всех сторон обложили». Он машинально погладил буквы на груди, надпись: «Физтех». Сегодня Снегин умышленно надел Аллину футболку. Как талисман. В этой футболке с ним ничего плохого не должно случиться. * * * Ворота конефермы оказались закрыты. Это было странно. И клиентов почти не было. Снегин прошел прямиком на ресепшен. Алена Петренко, как и в прошлый раз, сидела за секретарским столом. Когда Снегин вошел, она оторвала огромные испуганные глаза от монитора и тихо сказала: – Здравствуйте. Он вспомнил светловолосого мальчика на фотографии. Глаза похожи. Словно окна в другой мир, где взрываются бомбы и стреляют. Задание Снегина – вытянуть из Алены все, что только возможно, о Середе. А для нее ребенок главнее всего. Его боль. Какие вопросы задавать и как? А если она и в самом деле знает, где прячется киллер? – Невесело у вас, – вырвалось у Снегина. – И тихо. – Да, клиентов нет, – промямлила Алена. – Ну а что вы хотели? – раздался властный женский голос. Но сегодня хозяйкины нервы были расстроены, и голос Марьяны Ильиничны, внезапно возникшей рядом с Аленой, звучал фальшиво. – Здесь же полно полиции! Допрашивают всех. А я разве сделала что-то не то? Документы у всех пятерых были в порядке, у всех подтвержденный статус беженца, разрешение на работу есть, – раздраженно сказала она. – Можно вас на пару слов? – спросил Снегин. – Пожалуйста, – Марьяна Ильинична указала ему рукой на дверь своего кабинета. – Вы один, молодой человек? Без своей девушки? – спросила хозяйка, усевшись в кресло. – Петровские тоже решили нас покинуть? Он не стал ходить вокруг да около. Молча выложил на стол удостоверение. – Как?! И вы?! А как же… – она кивнула на его футболку. Ветровку Снегин до половины расстегнул, когда уселся за стол. – Я действительно МЧ Аллы. Но служу в полиции. Вас ни в чем не подозревают. Но кто-то из пяти взятых вами на работу беженцев убийца. Подозревают Середу. Что вы можете о нем сказать? – Только хорошее. Нареканий по работе не было, не злоупотреблял, лошади его любят, – отрывисто сказала хозяйка конефермы. – Не вынуждайте меня врать. Вам же хуже. – Все правильно. А вот Алена Петренко. Говорят, у них был роман. – Ну, какой роман? – усмехнулась Марьяна Ильинична. – Глубоко несчастные люди, потерявшие близких. У Алены муж погиб, Середа тоже близких потерял. Понятно, что они тянулись друг к другу. Общее горе. Да еще мальчик. Саша. Я все понимаю: отпускала Алену беспрепятственно. Хотя отдавала себе отчет, когда брала ее на работу, что такой ребенок требует внимания. С ним работают психологи. Мальчик перестал говорить после того, как попал под бомбежку. – Вообще не говорит? – Подробностей не знаю, мне неловко спрашивать об этом Алену. Она замечательная мать. Я отпускаю ее пораньше, когда просит. Бывает, что ей срочно надо отвезти Сашу к врачу. Взамен она подменяет тренера или конюха. Алена прекрасно ездит верхом и с лошадьми обращаться умеет. – А почему на ресепшен сидит? – Она ведь девушка. И симпатичная. Ну не мужика же мне сюда сажать? У нас все друг друга заменяют по возможности. – А вот Люба? Горничная? – Люба старательная, но себе на уме. Перед Гришей хвостом виляет, и не только перед ним. Мужик ей нужен, вот и пытается отбить. – А Середу у Алены не пыталась? – уцепился за эту мысль Снегин. Может, на Любу надо переключиться? – Они, бывало, вместе с работы уходили. Люба водит машину. Не бог весть что, старенькая «Лада», но и ехать близко. – У Гулевой есть машина?! – Я уже об этом говорила, – раздраженно сказала Марьяна Ильинична. – Вашим коллегам. Гриша помогал ее чинить. Там все время что-то ломалось. – Ну а в тот день, когда убили Петровского… Вы наверняка в подробностях описали все, что здесь было. – Разумеется, – хозяйка конефермы все больше раздражалась. – Зимин уезжал, его алиби тщательно проверили. Еще кого из пятерых не было? Середа был на работе? – Не могу сказать точно. Видеокамера на территории вышла из строя. Даже не знаю, как это случилось. Жара, наверное. Техника, бывает, сбоит. – Нет, тут не сбой, – тяжело вздохнул Снегин. – И не жара. – Алене позвонила детский психолог. Сказала, что у Саши истерика. С ним это случается. Я Алене кое-какие продукты дала. Мы много заказываем, а клиенты разборчивые. Вот недавно, к примеру, в мусорном контейнере нашли большой пакет. И не в первый раз, между прочим. Вы даже не представляете, что эти олигархи выкидывают! Колбасу сырокопченую, дорогой сыр, фрукты. И даже шоколадные конфеты. С жиру бесятся. Была я на днях в Москве. Открытые веранды дорогих ресторанов полны народа, в центре – толпы туристов. Вечный праздник. А в мусорных контейнерах шоколад, – усмехнулась Марьяна Ильинична. – Алена же небрезгливая. Мы кое-что собрали, и она уехала. Но к вечеру вернулась. Помогла на конюшне. Она очень старательная. – А разнорабочий? Захар? – Пьет, – резко сказала Марьяна Ильинична, – потому и разнорабочий. – Пьет как? Пахнет от него? Или поведение неадекватное? Можно ведь притворяться пьяным. – Лошади запах чуют. Потапова к ним не допускают. – Значит, верхом он не ездит, – задумчиво сказал Снегин. – И опять все упирается в Середу. Вы по какому разу все это рассказываете? – улыбнулся вдруг он. – Считать замучилась. – Потому и эмоций нет. Каких нужно. Сплошные типажи: Алена – прекрасная мать, Люба – себе на уме, Потапов – пьяница, Середа – хороший работник. Про Зимина все выяснили еще неделю назад и вопросов больше не задают. – А каких эмоций вы хотите? У меня бизнес рушится. А я в него душу вложила. – Сейчас у многих жизнь рушится, – тихо сказал Снегин. – Если мне что-то потребуется прояснить, я вам позвоню. Телефон диктуйте. – Сколько вам лет, Евгений?.. – Юрьевич. Тридцать. – А выглядите моложе. Сегодня вы совсем другой. А почему в куртке? – кивнула хозяйка на его ветровку. – Жара ведь. – Чтобы выглядеть старше, – Снегин встал. – Я сегодня на работе. – С Аллой у вас как? Серьезно? – С Аллой не может быть несерьезно.