Петровская смешалась. Потом сказала: – Леня был непривередлив в еде. Это был бы обычный ужин. – Но объявление, которое он хотел сделать, необычное. Так? – Это дела семейные. К убийству моего сына не имеют никакого отношения. – А за что его, по-вашему, убили? – Как у вас говорят: это связано с бизнесом. Леня активно подключился к строительству коттеджного поселка в Крыму. – О! Это интересно! Деловыми связями и контрактами Леонида Андреевича не я занимаюсь. – А чем вы занимаетесь? – Мне ваша внучка очень уж понравилась, – Евгений вспомнил о почти уже проваленном задании. – Полина? Боюсь, что у вас нет шансов, – неожиданно улыбнулась Эвелина Вячеславовна. – Нет, что вы! Я об Алле. – Не смешите меня. Алла очень умная девушка. Я бы даже сказала – чрезвычайно умная. Здесь шансов еще меньше. И вряд ли она могла вам понравиться. – Это еще почему? – Она к этому не стремится. Нравиться. Наверняка язвила, высмеивала, пыталась уколоть побольнее. Снегин почувствовал, что розовеет. – И все же я попробую. А вдруг? Дело передали в главк… – Кому, простите? – В Главное областное управление Следственного комитета. – И потому вы меня с таким пристрастием допрашивали? – Извините. У меня права такого не было, чисто из любопытства. – Карьеру делаете? – Нет. Больно уж дело громкое. Оружие редкое. Уж очень все необычно. И то, что вы рассказываете, тоже. Как-то все… странно. – Извините, я устала. – Петровская закрыла глаза. Снегин понял, что больше ничего не добьется. Ну не хочет говорить Эвелина Вячеславовна, зачем так срочно вызвала сына в Бережки. О том, что он едет, знали обе ее внучки, сноха и некая Катя. Похоже, приживалка. Петровский наверняка еще кому-нибудь сказал. Он сделал пару звонков уже из машины, по дороге в Бережки. Суд наверняка уже рассмотрел запрос следователя о том, чтобы рассекретить персональные данные бизнесмена. На это уходит не больше суток. Скоро распечатка всех звонков Петровского в последний день его жизни у следствия будет. Кому звонил Леонид Андреевич и кто звонил ему. Но вот о чем говорили… – Отдыхайте. И… выздоравливайте, – Снегин нехотя поднялся. Тайну он так и не узнал. – Спасибо. Я уже попросила, чтобы меня завтра выписали. – Вы не станете возражать, если я буду встречаться с Аллой? – Ну, если вы сумеете этого добиться… – Я буду у вас бывать, – сказал он, сам удивившись прозвучавшему в голосе пафосу. Как в старинных романах! Вот что значит говорить с королевой! – Хорошо, что мы с вами познакомились. Он подошел в двери в соседнюю комнату и дважды стукнул. Вскоре появилась Алла: – Закончился допрос? – Мы беседовали, – поправил Снегин. – Ты как? Может, перекусим где-нибудь? – Иди, Алла, – кивнула Эвелина Вячеславовна. – Вечером твоя мама обещала приехать. Ей уже лучше. В холле Снегин хотел было вызвать такси, но Алла его остановила: – Я на машине. Он вспомнил гараж на три машины в доме Петровских. Площадью полторы тысячи квадратных метров. Маленький такой домик. Разумеется, одну машину взяла Алла, чтобы съездить к бабушке в больницу. Сейчас середина лета, сессию Алла наверняка уже сдала. Небось у нее никогда не было хвостов. Снегин, заливаясь краской, полез на пассажирское сиденье типично дамского внедорожника. Как альфонс какой-нибудь, что больно ранило гордость. Алла уверенно села за руль. – Что сказала тебе бабушка? – спросила она, выруливая со стоянки у больницы. – Так. Ничего существенного. А ты знаешь, зачем она звонила отцу? Что сказала? – Понятия не имею. Вроде ничего серьезного за последнее время не случилось. Разве что Полина замуж собралась, – насмешливо сказала Алла. – Так она об этом объявляет еще со школы. Она уже в первом классе собиралась замуж за соседа по парте, о чем всем нам объявила. Мне пяти еще не было, но даже я помню. Все было так торжественно, – Алла фыркнула. – Для Полины это вопрос жизни. Только вот выбор сделать сложно. Вокруг нее вьются толпы поклонников. Смотри не влюбись. – Надо было! Мне актрисы не нравятся, манерные они какие-то. Еще больше не нравятся инстасамки. Твоя сестра небось фотки в блоге каждый день постит? Инсту закрыли, но есть ведь ВПН. Думаю, для дочки олигарха не проблема, а деньги ей и не нужны. – Правильно думаешь. – Куда мы едем-то? – В «Макдоналдс». Тьфу! Теперь это как-то по-другому называется. «Точка», кажется. – Разве дети олигархов едят чизбургеры? – вырвалось у него. – Нет, они мажут фуа-гра на филейную часть амурского тигра. Расслабься ты уже. А то я не знаю, что ты мысленно подсчитываешь, хватит ли у тебя денег накормить принцессу. Сразу предупреждаю: за свою еду я буду платить сама. Снегин разозлился. Неужели у него такие примитивные мысли, что девчонка легко их читает? Да она его совсем не знает! – Родителей не выбирают, – тихо сказала вдруг Алла. – Не у тебя же отца убили. – У меня тоже проблемы. – А именно? – Я не хотел быть опером. Но моя мама подполковник полиции. Правда, работает в пресс-службе, но это ничего не меняет. А папа… – А папа? – Следователь. – Надавили, да? – Понимаешь, у меня никаких талантов нет. С тобой небось все с детства было понятно. Олимпиады выигрывала. Было? – Было, – согласилась Алла. – Ну а я стихов не пишу, на ухо медведь наступил, танцы ненавижу. С физикой беда, математика неплохо шла, но до тебя далеко. Химия – мимо. Память у меня хорошая, это да. И куда мне? По стопам. Мать настояла, я не спорил. Но похоже, не мое это. Они зарулили к окошку, где автолюбители, не выходя из машины, получали заказ. – Что будешь? – спросила Алла. – Как себе. Мне все равно. Ели они на стоянке у бывшего «Макдоналдса». Снегин молча достал деньги за свой обед и положил на колени Алле. Она так же молча взяла. – Ну а как насчет спорта? – спросила Алла, протягивая ему салфетку, которую достала из пакета с заказом. – О! С этим полный порядок! – оживился Снегин, вытирая испачканные в соусе пальцы. – Неужто черный пояс по карате?! – Почему сразу карате, – он слегка обиделся. – Есть и другие виды спорта, игровые. – Для волейбола-баскетбола ты низковат, – с сомнением сказала Алла. – В хоккей, что ли, играешь? – В бильярд. – Бильярд – это спорт?! Скажи еще, шахматы спорт! – И скажу! Бильярд развивает выносливость! Терпение, логику, глазомер. Да сыщику все это просто необходимо! – Ты же сказал, что не любишь свою работу. Выбрал ее по принуждению.