Эпизод третий. Девять месяцев и одиннадцать дней до происшествия Самый обычный корт. Но не из дешевых. Дорожки, сеточки, скамейки. Мужчины в белых шортах. Дамы — в коротеньких юбках. Стук ракеток по мячам. Выкрики, иногда довольно странные. Парочки — партнеры по игре и просто… Разговоры ни о чем, комплименты… — Вы прекрасно выглядите. В этой одежде. С ракеткой. — А играю? Молодой человек замялся. — Играете? Удар у вас точный. Правда, сила… Но, в конце концов, вы не мужчина, чтобы мячи плющить. А напротив, очень симпатичная женщина. Еще сет? — Пожалуй. Хотя, боюсь, вы меня загоняете. — Я буду стараться помнить о разнице в возрасте. Кстати, какая она? Лет десять? Я к тому, чтобы знать, какую поправку брать. Дама озорно улыбнулась, взмахнула головой, так что кудряшки разлетелись, как капли, блестя сквозь солнце. — Пусть будет десять… А поправок брать не надо. Я сегодня в форме. — Вы всегда в форме. И молодой человек легкой, пружинистой походкой пошел на подачу. Два дня спустя после происшествия — Владимир Семенович, можно? — Что у вас? — Надо утвердить текстовку некролога. Об Игоре Олеговиче. Секретарша положила на стол распечатанный на принтере лист бумаги. «С прискорбием сообщаем о безвременной кончине нашего коллеги и друга Игоря Олеговича…» — С прискорбием надо сообщать, что эта сволочь, прежде чем покончить с собой, увела со счетов… Сколько? Посчитали наконец? Где главбух? — Я здесь. — И что вы молчите? — По предварительным прикидкам, что-то около пятидесяти миллионов рублей. Но там надо смотреть более тщательно… — Пятидесяти! Миллионов! Раскидал по филиалам, а там перекачал в валюту и разогнал по зарубежным счетам. А половину снял налом! Со счетов мы, может быть, еще что-то выцарапаем, хотя не факт, а нал, считай, пропал с концами. Кто подписывал платежки? — Он. И… я. Но это была обычная процедура, и он уверял, что вы в курсе… — А вы уши развесили, как… Надо бы с вас. Со всех, кто был причастен к переводу денег, из зарплаты вычитать. Чтоб они жили тысячу лет! Кабинет следователя. Трое суток спустя после происшествия. Продолжение допроса Светланы Ивановны Федорчук — Скажите, Светлана Ивановна, как вы относились к вашему мужу? До развода. Были ли у вас конфликты, ссоры? — Наверное, были. Ссоры между супругами всегда случаются. Это — нормальное явление. Невозможно жить в сладком сиропе. Только если в медовый месяц. — А о причинах ссор можно узнать? — Я не помню. Возможно, не вынесенный мусор, или позднее возвращение домой, или просто плохое настроение… Ничего серьезного. — Но, может быть, подозрения мужа относительно вашей… верности? Ревность? Выяснение отношений? — Вы опять со своими подозрениями! — Работа у меня такая — подозревать. Супружеские измены — это очень серьезный стимул для самоубийств и не только. Вспомните Отелло. — Мой муж не Отелло, а я не Дездемона. Игорь очень спокойный и уравновешенный мужчина. Был. — Уравновешенный мужчина, который тем не менее покончил с собой? Как-то не вяжется. Или тут имели место какие-то очень серьезные причины, о которых нам… мне не известно, или это дело выходит за рамки самоубийства. — Что? Вы считаете, что это… — Я ничего не считаю, я предполагаю — строю версии. Они могут быть самыми разнообразными, вплоть до участия в происшествии зеленых человечков с Марса. Ну, инопланетян мы всерьез рассматривать не будем, а вот предположить, что вашему мужу, бывшему, помогли… Почему нет. — Кто? У него не было врагов. — Враги есть у всех и всегда. Явные либо тайные. Мы живем не в стерильной колбе, а в мире людей, где каждый день оттаптываем чьи-то мозоли. Или нам топчут. Был бы человек — враги найдутся. Поверьте мне. — Я даже предположить не могу, кому могла понадобиться его смерть! — Кому угодно! Например, наследникам, которые надеялись что-то получить в результате его смерти. Должникам, не желавшим отдавать долг. Ревнивому любовнику. — Следователь быстро взглянул на Светлану. — Ведь можно предположить, что любовник жены, горячо и страстно ее любивший, не желая делить возлюбленную с кем-то еще, разрядил в соперника заряд картечи? Так, в виде варианта. — Вы говорите ерунду. Жизнь — не бульварный роман. Он не ревновал… — Кто? Женщина стушевалась. Нервно поправила прическу. — Муж… Мой муж не был ревнивцем! — А вы не давали повода? — А я не давала повода. У нас была на редкость дружная семья… Эпизод пятый. Восемь месяцев и одиннадцать дней до происшествия — Ты знаешь, я, кажется, влюблена. — В кого? Впрочем, я и сама скажу в кого. В Семёна. В Сёмочку. Дама вспыхнула, нервно поправила кудряшки. — С чего ты взяла? — С того, что — вижу. Тем более что по нему половина наших дамочек страдает. А что — парень видный, не хам. Не современный какой-то — джентльмен из позапрошлого века. И фигура. — При чем здесь фигура?! — При том, что дамы бальзаковского возраста обращают внимание на фигуру. Это в двадцать плевать, как выглядит твой избранник. Пусть хоть как гиббон. А после тридцати пяти приятно наблюдать подле себя молодое сексуальное тело. Потому что гиббон твой состарился и точно стал на гиббона похож! — Тьфу на тебя, все ты опошляешь. — Не опошляю, а называю своими именами. Я бы сама с удовольствием за ним приударила. Уж так бы приударила! Подруга вскинула головку, кокетливо стрельнула глазками. — Я ведь еще ничего! Могу еще очень-очень… нравиться мужчинам. Но… он почему-то положил глаз не на меня, а на тебя. — С чего ты взяла? — вновь вспыхнула Светлана, хотя уже была пунцовой. — Э-э, подруга, да ты как светофор! Машины на перекрестке можешь останавливать! Кто же не видит? Как пары ни разбираем — он с тобой играет. Хотя партнерша по игре ты, подруга, не самая сильная. Есть у него противники поинтереснее. Между играми — тары-бары. — Мы просто разговариваем. Ни о чем! — Хотела бы я с ним — ни о чем. Только он почему-то с тобой — ни о чем. А я ни при чем! Про вас только все и судачат. Чуть не пари заключают — когда? — Что «когда»?