К тому времени, как я излазила все возможные ресурсы и социальные сети, а от заряда батареи осталось всего-навсего девятнадцать процентов, прошло уже полтора часа, но ни сестра, ни ее жених возвращаться не собирались. Даже серьезная и ответственная Регинкина помощница от безделья начала поклевывать носом. Дальше сидеть на одном месте я просто физически не могла и решила сходить пройтись, заодно и секретарше дать отдохнуть от своего удручающего присутствия. А то как бы она в депрессию не впала от столь малоприятного, но вынужденного соседства. Хотя нет, на подобную работу без должной стрессоустойчивости не возьмут, мало ли кто к сестрице в приемную приходит. Покидая кабинет, узницей которого так и осталась мадам референт, я почувствовала, как ее взгляд буквально прожигает осуждением голую кожу, так неуместно выставленную напоказ из выреза на спине. Чтобы скинуть неприятное ощущение, пришлось передернуть плечами, после того, как раздался негромкий щелчок, подтверждающий, что дверь в приемную закрыта, и бдительное око секретарши, которой больше бы пошло быть наставницей высоконравственных барышень, меня не настигнет. В начальственном коридоре, на контрасте с отделом маркетинга, стояла приятная уху тишина, никто не суетился и не рябил перед глазами, спеша по многочисленным поручениям, которые, сколько бы ты их не переделал, никогда не заканчиваются. На руководственном этаже было спокойно, можно даже сказать статично, и двери в приемные кабинетов были, несмотря на летний зной, плотно закрыты. Хотя в здании было прохладно – очевидно, сплит-система работает как надо. Особо идей куда податься в абсолютно чужой обстановке не было, и, приняв самое примитивное, на мой взгляд, решение, я направилась в уборную. «Дожили, уже походом в туалет себя развлекаю» – посетовала я пустому коридору. В уборной, как и на всем этаже царила пустота. «Молодцы люди, не отлынивают от работы, хоть и начальство не на месте» – отметила я дисциплинированность персонала. Оглядевшись, я оценила обстановочку – светло-зеленый кафель на стенах и коричневый на полу радовали глаз, впрочем, как и современная и идеально чистая сантехника и зеркало во всю стену. «А вот это я бы на их месте убрала,» – подумала я, вертясь перед зеркалом – «не ровен час, пришедшая сюда сугубо по делу женщина не справится с искушением и зависнет на неопределенное время. Хотя, представить за этим делом Регинкину секретаршу, например, не сможет даже самый отчаянный фантазер». Придя к выводу, что дольше пялиться на свое отражение уже становится неприличным, да и толку от этого занятия ноль, я решила все-таки воспользоваться помещением по назначению, раз уж пришла. Только я закрыла дверь кабинки на замок, как услышала звук открывающейся двери и чей-то диалог, раздававшийся на все помещение, так что не подслушать говоривших я при всем своем желании не могла. А выйти и спугнуть говоривших я почему-то постеснялась. Уж лучше пережду в кабинке, пока они не уйдут, да и какое-никакое развлечение. – Думаешь, никто не догадается? – произнес довольно-таки глубокий и слегка томный женский голос. – Не должны. Было бы гораздо хуже, если бы мы ничего не предприняли. – мужской голос звучал уверенно и твердо. – Тем более сейчас всем не до нас с тобой. Служебный роман скрывают что ли? Стало сразу же любопытно что такого можно предпринять, чтобы утаить от коллектива совсем не рабочие отношения. Но в одном мужчина прав – в данной ситуации с непонятным отравлением новость об их интрижке вряд ли сможет кого заинтересовать. – И все равно, мне как-то не спокойно. – видимо слова мужчины не смогли до конца убедить беспокойную любовницу. Я даже представила, как она кладет руку на пухлую грудь, произнося последнюю фразу, причем грудь должна быть упакована в нехилый вырез. – Просто веди себя как обычно и не дергайся, тогда на нас и не подумают. – уговаривал свою даму Ромео. А у меня перед глазами встал его мужественный образ, закрывающий свою даму ото всех бед и нежно проводящий пальцами по ее щеке. На этом я приказала себе прекратить фантазировать и издеваться над чужими отношениями. Тем более, что эти двое стали говорить гораздо тише и, пошептавшись еще немного, отправились восвояси, а мне так и осталось неизвестно, пришли ли они к какому-нибудь общему выводу. Уже при выходе из помещения я столкнулась с эффектной брюнеткой за сорок в изумрудном брючном костюме, которая внимательно осмотрела меня и почему-то поздоровалась, обратившись по имени-отчеству. По ее виду становилось понятно, что, хоть дама и борется с подступающей старостью всеми силами, возраст неумолимо берет свое – к аппетитному местами, не удивлюсь, если благодаря операциям, телу прилагались сухощавые руки и лицо с тонкой тусклой кожей. Я, хотя и удивилась неожиданному приветствию, в ответ кивнула. Мало ли кто меня знает, все-таки мои ближайшие родственники тут не последние люди. Так что выкинув из головы яркую неминуемо увядающую брюнетку и ее приветствие, я направилась обратно в заточение. «А все-таки и на этом этаже страсти кипят», – думала я удовлетворенно по пути назад – «только, чтобы их увидеть, нужно как следует присмотреться. Или оказаться в нужное время в нужном месте». Причудливый узор на полу, выполненный под серый мрамор, мелькал под ногами и, как ни странно, красиво сочетался с моим ярко-желтым педикюром. Поэтому, по пути назад я, можно сказать, получила эстетическое наслаждение. В приемной сестры референт работала так, будто выпила живой воды или нашла где-то второе дыхание, видимо мое отсутствие и полученная передышка благотворно сказались на рабочем настрое дамочки, но все хорошее, как известно, имеет свойство заканчиваться. Не успела я дойти до набившего оскомину дивана, как секретарь коснулась тонким пальчиком кнопки на переговорном устройстве, которое в ответ негромко щелкнуло и что-то прошипело, и подобострастно пропела: – Егор Станиславович, вы просили доложить, когда вернется Мария Аркадьевна. «Ага, заложить» – так и чесался язык поправить угодливую дамочку. Кажется, Регинкин жених ей пришелся по нраву настолько же, насколько и сама начальница. Но достичь дивана мне так и не удалось, потому как двустворчатые двери сестринской обители распахнулись с такой силой и грохотом, будто открывали их при помощи стенобитного орудия, не иначе. А буквально через мгновение мой локоть оказался в тисках Егоровой хватки, – вот уж пальцы-плоскогубцы! – и Егор Станиславович с бешеным видом уволок меня внутрь кабинета неизвестно с какой целью, точно паук не ждущую от жизни подвоха муху-цокотуху. Только вот комарика, чтобы было кому спасти несчастную, сценарием у нас не предусмотрено. Бедная секретарша так и осталась растерянно сидеть с уже почти побелевшим пальцем на кнопке селектора, ну или как там эта штука называется, видимо переосмысляя свое хорошее расположение к будущему мужу руководительницы. – Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – взревел Соболев, протащив меня чуть ли не через весь Регинкин кабинет и, наконец, отцепился от моей руки у самого рабочего стола, что стоял почти вплотную к дальней стене. Сестры, кстати, в кабинете так и не было. Я потерла пострадавшее место – скорее всего без синяка не обойдется – и, пытаясь намекнуть на неуместность подобной реакции со стороны мужчины, уточнила: – Хожу в туалет? – мой голос был спокоен и арктически холоден. – Двадцать минут? – не остался в долгу мужчина. – Ну и что. Я, блин, долбаных два часа провела на диване в приемной под бдительным оком секретарши. – мое спокойствие растаяло в один миг, как пломбир в июле, и я перешла в наступление. – Я отсидела себе весь зад и вскипятила мозг! – я начала тыкать пальцем в грудь наглеца в такт каждому слову, а так как он был значительно выше, смотрела я на мужчину весь диалог исподлобья. – Поэтому уж прости, что я не придумала ничего разнообразнее и креативнее, чем прогуляться хотя бы до уборной. И, кстати, я тебе не верная комнатная собачонка, чтобы сидеть там, где сказано. – А то, что тут совсем недавно человек от передоза умер, тебя совсем не смущает? – обхватил он мой палец, но уже не так крепко, как пострадавший локоть. Боевой пыл потихоньку начал отступать, как будто испугавшись тепла Соболевской ладони. – Нет, не смущает. Я всякую фигню не распространяю. – огрызнулась я, отводя глаза. – И вообще, я не понимаю, с какой стати ты так распереживался! – Да потому что я взял тебя под свою ответственность, а, вернувшись, узнал, что ты уже десять минут как ушла неизвестно в каком направлении. – пояснил мужчина, так же, как и я, он был уже почти спокоен. – А позвонить никак? – я все равно отказывалась признавать обоснованность его претензий. – Представляешь, я звонил, абонент вне зоны доступа. Чтобы выяснить на чьей же стороне в этот раз справедливость, пришлось освободить свой палец, который я до сих пор так и не удосужилась достать из хватки Егора, и вытащить сотовый из сумочки. Соболев не пододвинулся ни на миллиметр и, нервируя близким присутствием, наблюдал за моими манипуляциями. Аппарат оказался действительно в авиарежиме, который я забыла выключить после того, как проснулась. Похоже, я и в правду накосячила. – Упс. – пробормотала я, исправляя оплошность с телефоном. – Если ты не хочешь, чтобы мы с тобой все время были неразлучны, как те самые попугайчики, в том числе и ночью, советую навсегда забыть, где у тебя в мобильном включается авиарежим. – вкрадчиво произнес он мне на ухо, от чего по шее у меня пробежала стая мурашек, а волоски встали дыбом. – У вас тут мутные дела творятся, так что согласись, что я вполне резонно о тебе беспокоюсь. – уже выпрямившись, договорил мужчина. Справедливость его претензий заставила скривиться, как внушительный кусок лимона. Дальше я отстаивать свои права и свободы благоразумно не стала. – Мир? – подняла я на него глаза. – Мир. – кивнул Соболев и приобняв меня за плечи повел к выходу. По пути к дверям пояснил: – Мы сейчас в аэропорт встречать Алексея Андреевича. – Ладно. – согласилась я, мышкой проскальзывая в любезно распахнутые Егором двери. Возмущаться и спрашивать обязательно ли мне с ним ехать я не стала, человек только успокоился, нечего его по пустякам из себя выводить. Посидеть в машине лишний раз мне не сложно, тем более заняться все равно нечем. Нагоняющий тоску поиск работы – не в счет. В приемной мы попрощались с секретаршей, которая к тому времени уже пришла в себя и щелкала клавиатурой с бесстрастным выражением на лице, и попросили передать Регине Аркадьевне, что мы покинули офис. Обнимать меня за плечи на людях Соболев не стал, и на том ему спасибо. Глава 10 – Ну что удалось выяснить у следователя. – спросила я, когда он завел мотор. Кондиционер тут же наполнил салон прохладным воздухом и по рукам от резкого контраста с жарой на улице побежали мурашки. – Да собственно практически ничего. Своим допросом он из меня всю душу вынул, а хоть какой-то информацией касательно дела делиться отказался. Думаю, придется подключать Леху и его связи. – Знаешь, пока ты у следователя был, я там встретила кое-кого из отдела маркетинга. – начала я осторожно. – Так. – протянул мужчина и медленно выдохнул. – О чем еще мне нужно знать? Что такого успела сделать моя птичка, вместо того, чтобы, как и положено хорошей девушке, ждать в кабинете? – Ну ты же сам говорил, что надо послушать, о чем народ болтает, вот я и не стала время в приемной терять и послушала. – Егор хотел было что-то сказать, но я не дала и затараторила. – У меня там знакомая работает – бывшая одноклассница, так вот я и сходила с ней посплетничать. Она сказала, что всем давно известно, что Шуйский этот в нашу Регину нехило влюблен был, и якобы не снес новости о вашей скорой свадьбе и покончил с собой. Егор посмотрел на меня как на совсем дурочку и вынес вердикт: – Удобная версия. Для полиции. – Ну а что, может он и правда кошелек твой от ревности стиснул. – А потом убился, не выдержав позора.