Им всем смешно, а мне каждый раз, как ножом по сердцу. Хотя, мне бы после того случая смекнуть, что продолжать с мужчинами не стоит, но я каждый раз наступаю на те же грабли. – У нас даже где-то остались новогодние фотографии, где Марья везде лысая и хмурая. – А вы бы довольны жизнью были, если бы на утреннике оказались единственной лысой снежинкой? – чувствуя, что сижу красная как рак, и вовсе не от жары, огрызнулась я. – А я специально на лысо брился, чтобы отца позлить. – попытался разрядить обстановку Егор. Я послала ему полный благодарности и облегчения взгляд. – А я, наоборот, с хвостом ходил на зло родителям. – подхватил Алексей. Плавно беседа ушла в сторону от позорящих меня воспоминаний, и я смогла и дальше наслаждаться ужином в кругу семьи. Причем, к мужчинам я за последнее время так привыкла, что тоже начала считать их за своих, не взирая на некоторые сложности с Егором. Наслаждалась вечером я ровно до того момента, как маме не пришло в голову спросить про Димку, о котором я успела успешно позабыть, во многом благодаря истории с пропавшим кошельком и ее последствиям. – Маша, а что же Дима не пришел? – Дима? Ээм, ну, он не смог? – из-за растерянности мой ответ больше смахивал на вопрос. – Странно. – протянула мама. – Раньше он всегда мог найти для нас время. Вы что, поссорились? – Нет. – у меня было ощущение, что подо мной не стул, а раскаленные угли. Смотреть маме в глаза было тяжело. Я почувствовала, как пылают мои уши, и пожалела, что не распустила волосы – теперь все могут видеть, что я вру. Но мы ведь и правда не поссорились, мы расстались! – Что-то ты темнишь, дорогая. – прищурилась маман, давая понять, что эта тема не закрыта. Егор, видимо, устав наблюдать, как я в течение вот уже почти недели пытаюсь устоять на краю обрыва, выдал: – Насколько мне известно они расстались. Новость произвела эффект разорвавшейся бомбы: Бах! и за столом повисла оглушающая тишина, все в неверии уставились на меня, а я – на Соболева. Как он мог так со мной поступить! – Это правда? – мамины ледяной тон и взлетевшая бровь пугали до колик в животе. – Да. – глухо ответила я, уставившись в раскрытые ладони. – Прекрасный подарок к празднику, вы так не считаете? – обвела она всех присутствующих взглядом и остановила его на мне. Ни один мускул не дрогнул на ее прекрасном лице. Точно так же мама смотрела, когда выяснилось, что я уже несколько месяцев как учусь в другом универе и на другой специальности. – Хотя, чего еще можно ожидать! Как только у Маши в жизни все налаживается, она решает, что так не интересно, и рушит все подчистую, с азартом принимаясь строить, как те самые коммунисты, новую, лучшую жизнь. Да, Маша? Отвечать маме, когда она находится в таком настроении, опасно, поэтому я промолчала. – Может не надо так строго. Уверен, у ребят были на то причины. – Алексей пытался деликатно, как мог, спасти ужин, но тот, как тонущий Титаник, уже был безнадежен. – Причина тут только одна, – не дала ему шанса мама. – Ветер в чьей-то голове и полное отсутствие какой бы то ни было ответственности. – Женя. – покачал папа головой. – Да что, Женя! – наконец взорвалась мама. – Мне просто интересно, она бы себя так же вела, не будь у ее родителей столько денег, а у нее столько возможностей заниматься чем попало! Если хочешь знать мое мнение, то некоторым присутствующим здесь слишком легко и привольно живется! От несправедливости маминых слов из глаз прыснули слезы. – Это тебе, мама, слишком легко говорить! Ведь это не ты, зайдя в комнату, обнаружила голозадого жениха, задорно скачущего поверх какой-то девицы. – давясь слезами, оправдывалась я. – Конечно, мне надо было понять его и простить, лишь бы всех вас не расстроить! Только вот жаль, что вам все это не интересно. Я выскочила из-за стола, размазывая слезы по лицу, и материла Егора, расточающего откровения к месту и не к месту, на чем свет стоит. Если бы кто меня услышал, ни в жизнь бы не поверил, что перед ним искусствовед. Выскочив за ворота, я направилась в сторону трассы. Куда податься я решила, не задумываясь, и вызвала такси. Хорошо хоть сумочка с телефоном оказалась у меня в руках. Пока я шла к остановке, где через двадцать минут по уверениям диспетчера меня должна забрать машина, успела словить от прохожих не один удивленный взгляд. И я их ни капельки не осуждаю – не часто встретишь ревущую девушку в нарядном платье, пинающую вечерними босоножками камушки по пыльной проселочной дороге. Пару раз звонили папа и Егор, но я причислила их к вражескому лагерю и трубку не взяла. Через какое-то время возле меня притормозила машина и из открытого окна донеслось: – Садись, довезу. – Да пошел ты на х@й, Егор. – не поворачивая головы, ответила я и вытерла текущий нос. Машина проехала чуть вперед и остановилась, мужчина вылез и приблизился ко мне. – Маш, прости, я как лучше хотел. – протянул он руку. – Отвали. – со всей силы я откинула его ладонь. – Маш, ну кто же знал, что она так прореагирует. Я и правда помочь тебе хотел. – Я знала! И тебе рассказывала! – не смогла я больше сдерживать себя, и мой голос звучал все громче и громче. – Спасибо большое за помощь. Я попыталась продолжить идти, но мужчина преградил мне дорогу. – Ну куда ты в таком состоянии. Скажи куда надо, и я отвезу, а потом уеду. – Без твоей помощи как-нибудь справлюсь. Пусти, мне нужно идти. – Да куда ты пойдешь-то одна вечером в долбаном селе? – взорвался мужчина. – За мной такси приедет через десять минут. – тихо проговорила я, поняв, что он все равно не отстанет. – Я провожу. По его тону становилось ясно, что спорить бесполезно, поэтому я не стала тратить силы и, обогнув мужчину, продолжила свой путь. Егор шел рядом, сунув руки в карманы и не проронив за всю дорогу ни слова. Жалеть себя и хлюпать носом при нем было совершенно не удобно, поэтому я, громко высморкавшись в одноразовую салфетку, – а чего теперь его стесняться? – до самой остановки боролась с самовольно текущими слезами. – Маш… – выдохнул Егор, пытаясь снова объясниться, когда за мной подъехала машина, но я, не дав продолжить, перебила: – Я ненавижу тебя, Соболев. И быстро села в машину, чтобы он не увидел по вновь начавшейся истерике, какую боль мне самой доставили эти слова. Всю дорогу до Викиного дома я прорыдала, скрючившись на заднем сидении. Таксист попался понимающий и с разговорами не приставал, лишь тихонько включил музыку, чтобы приглушить чужие всхлипы. Подруга в наш город приехала учиться из соседнего областного городка, поэтому уже давно и счастливо жила в одиночестве в съемной однушке. На мое счастье Вика этим пятничным вечером оказалась дома. Достав из закромов бутылку вина, подруга усадила меня на диван и обняла. Мы взяли в руки по пузатому бокалу и я, хлюпая носом и тыкаясь в худое плечо, жаловалась единственной на тот момент родной душе. – Вот устроюсь, например, официанткой и буду квартиру снимать, фиг они меня еще увидят. Можно подумать, я без их денег пропаду. – плакалась я. – Почему официанткой? – А на зарплату экскурсовода не проживе-е-ешь. – по-новой завыла я. – А куда еще меня возьмут без опыта работы-ы-ы. – Ну хочешь, поживи у меня пока что. – Не надо. – всхлипнула я. – Эти сегодня ночью на месяц улетают, так что я пока дома поживу. – Ну и козел этот твой Соболев! – Он не мой, он Регинки-и-ин. – Вот с ней бы пусть и болтался целыми днями, а не тебя со свету сживал. – Он сказал, что не хотел и не знал, что мама так отреагирует. – видимо в конец опьянела я, так как принялась оправдывать этого подонка. – Ты его еще защищать начни. Нет, так дело не пойдет. Он должен заплатить за тебя и твою погубленную молодость. – Вику понесло. – А как? – встрепенулась я и с надеждой уставилась на подругу. – Мы ему отомстим. Нет, мы им всем отомстим! – Точно! Нам нужен План. С чего начнем? – Нужно понять, чего они боятся больше всего? – Что я их опозорю и замуж не выйду. И буду болтаться по жизни, – я икнула. – как говно в проруби.