Женщина смутилась, подумав, что он мог нечаянно услышать ее бормотание. — И печенье, пожалуйста. Любое. После того как проводник подал ей чай и печенье, она расплатилась и он ушел, мысли Мэри вновь вернулись в прошлое. Она вспомнила, какое потрясение испытала, когда узнала, что беременна от Тони. С самого начала ей очень хотелось рассказать все Айлин — без утайки! — но это могло повлечь за собой еще одну проблему. Сначала Мэри отложила этот разговор, а затем так сильно переживала по этому поводу, что в конце концов у нее не было иного выхода, кроме как довериться кому-то другому — не Айлин, а кому-то, кто поймет и будет на ее стороне несмотря ни на что. Этот дорогой, любимый человек разделил с Мэри тревогу, вызванную худшей из дилемм, и вместо осуждения помог сохранить ее тайну, пройти через самые черные дни и до сих пор продолжал вести Мэри по жизни и хранить ее секрет. Наконец-то после безжалостного самобичевания и долгих размышлений Мэри получила реальную помощь и решение было принято. Они переехали из старого дома туда, где никто не знал их семью, — лишь до тех пор, пока все не разрешится и не исчезнут поводы для неудобных вопросов. В итоге все сложилось удачно, поступок был совершен и пути назад не было. В последующие годы Мэри стала осознавать, что принесенная ею жертва подарила ей нежданную радость, ощущение покоя и, разумеется, чувство благодарности. Впрочем, где-то в ее подсознании жила тревога из-за того, что однажды ей все же придется открыть правду. Одно было очевидно: последние годы она не получала истинного удовольствия от жизни. Ее существование было коктейлем из вины и радости, и колоссальных сомнений по поводу того, что она совершила. Мэри согрешила и теперь платила по счетам. Испытывая отчаяние и при этом пребывая в полной готовности что-то изменить, женщина принялась воплощать свой план в жизнь, даже несмотря на то, что природное чутье предупреждало ее о возможных последствиях. Они, к счастью, пока не были разрушительными, но несомненно было то, что ее разрыв с бывшими друзьями не подлежал пересмотру. Впрочем, даже если она никогда не увидит Тони и Айлин, в жизни Мэри был еще один, более важный для нее человек, который однажды непременно узнает правду. Простит ли он ее когда-нибудь? Это станет ясно лишь со временем. Глава пятая — После стольких лет… кто бы мог подумать… такое совпадение, а? — Скрестив руки на груди, Джон широко улыбнулся. — И не говори! — Дэнни, романтик в душе, согласился с другом. — Просто удивительно — встретить ее снова. И выглядит она так же хорошо, как и тогда, когда мы видели ее в последний раз. Та же неповторимая улыбка, как тогда, когда она наконец мне улыбнулась. — Да, хотел бы я снова увидеть Мэри, — задорно подмигнул приятелю Джон. — Думаю, я бы ее разговорил! Он ткнул пальцем в друга. — Эй, Малыш Дэнни, да ты никак покраснел? А ведь и правда покраснел. Ну, это все объясняет: она тебе по душе. — Может, да. А может, нет. Взгляд Дэнни был совершенно бесстрастным. Он сосредоточился на пятнах ржавчины, которые Дэнни стирал с Голубой скамейки, весело насвистывая себе под нос. — Увидимся позже, Малыш Дэнни, — хмыкнул Джон и зашагал вдоль набережной, толкая перед собой тяжелую тележку с инструментами. — Если только не увидимся раньше. Дэнни тихо прошептал: — Мэри… И его лицо невольно расплылось в улыбке. Это имя ей очень шло: спокойное, теплое и по-домашнему уютное — такое же, как она сама. * * * Мэри вздрогнула и пробудилась ото сна. — Боже мой! Видимо, я задремала. В Манчестере у нее была пересадка, и сейчас женщина чувствовала себя смертельно уставшей. Уловив на себе взгляд контролера, она взволнованно обратилась к нему: — Простите, что за станция сейчас будет? Полусонная, Мэри выглянула в окно, но все, что ей удалось рассмотреть, — это поездная магистраль и пасущиеся в поле коровы. С первого взгляда она не узнала ни одного объекта по пути следования. — Ох, надеюсь, я не пропустила свою станцию. Не могу разобрать, где мы, — всполошилась женщина. — А на станции меня будет встречать семья. Должно быть, они беспокоятся. Контролер взглянул на ее билет: — Поверьте, вы не пропустили своей станции! Это был крупный мужчина с неровной, «прыгающей» походкой, румяным лицом и редкими светло-каштановыми волосами, словно вуалью покрывавшими его лоб. Ободряюще улыбаясь, он сказал Мэри: — Дорогая, вам не стоит волноваться. — В том-то и дело, — произнесла женщина, — что я волнуюсь. Не очень-то весело стоять на холоде и сквозняке, особенно если пассажир, которого вы ждете, не удосужился сойти с поезда. Контролер встревожился, видя, что пассажирка себя «накручивает». — Мы подъезжаем к вашей станции, так что лучше поторопитесь. Его улыбка была такой же веселой, как и выражение сияющих карих глаз. — Ну давайте же! Помогая ей нести сумку и маленький чемодан, он повел Мэри к выходу, болтая по дороге. Приближаясь к дому, Мэри чувствовала огромное облегчение. — Надеюсь, дочь с внучкой уже ждут меня на платформе. С ними мне спокойнее, чем с таксистами, которые вечно несутся сломя голову, стремясь выполнить как можно больше заказов. — Вы правы, дорогая. Проблема в том, что все мы должны выполнять свои обязанности, дабы иметь возможность платить по счетам. С возрастом становится все труднее, но всем нужно как-то выживать. Подпрыгивая впереди нее, контролер продолжал болтать и улыбаться. Подойдя к выходу, он заслонил его от Мэри своей массивной фигурой, и когда поезд остановился, помог ей сойти и вынес из вагона ее чемодан и сумку. — Огромное вам спасибо, — сказала Мэри и дружеским жестом протянула ему руку, которую контролер схватил и тряс так долго и усердно, что женщине стало не по себе. — Быть может, как-нибудь мы встретимся снова. — Особый блеск в его глазах четко дал Мэри понять, что он считает ее очень привлекательной. Контролер продолжал добродушно ей улыбаться: — Должен сказать, вы уже не выглядите такой усталой, как в тот момент, когда садились в поезд. Несколько дней без сна и отдыха, я прав? Бурное веселье или что-то в этом роде? Угадал? Мэри вспомнила тоску и гнев, сопровождавшие ее попытки помириться с Тони и Айлин. — Нет, совсем не угадали! К сожалению, вы очень далеки от истины. Контролер, любивший приударить за дамами, смутился: — Простите… я не хотел вас расстроить. Я идиот! Просто вы выглядели немного усталой, словно танцевали ночь напролет. Вы проспали всю дорогу. Он подмигнул ей: — Но я присматривал за вами… Контролер огорчился, когда увидел, что Мэри собирается уйти. — Прошу вас, не уходите вот так просто! Тут он краем глаза заметил приближающегося к нему пожилого джентльмена. Тот выглядел расстроенным. Принеся извинения Мэри, контролер пошел навстречу мужчине. — Дорогая, я вернусь через минуту, — крикнул он ей через плечо. — Прошу вас, не убегайте, ладно? Мужчина принялся жаловаться контролеру на плачевное состояние туалетов в поезде. Мэри улыбалась про себя, удаляясь от платформы и ища глазами Анну и Кэти. Пусть этот чересчур дружелюбный человек удостоит своим вниманием кого-нибудь еще, кто действительно в этом нуждается, — она же возвращается к своей семье. Но когда поезд отошел, женщина задумалась о том, какой все-таки бесполезной была ее поездка в Блэкпул. Она ничего не решила. Вместо этого Мэри утратила последнюю надежду на то, что Айлин когда-нибудь ее простит. Ничего не изменилось, не наладилось, и ее дружба с Айлин, похоже, не подлежала восстановлению. Стоя в одиночестве на платформе, Мэри услышала позади звук движущегося состава. Она слегка улыбнулась. «Если бы у меня был выбор, я бы села на этот поезд и уехала куда глаза глядят. Уехала бы — чтобы никогда больше не вернуться», — думала Мэри. Сердито мотнув головой, она напомнила себе о том, что дома ее ждет семья: Кэти, замечательная девочка, и ее любящие родители, Анна и Дейв, — хорошие и достойные люди, и все они любили ее, Мэри. Анна и Дейв стали ее спасательным кругом, когда она отчаянно искала выход, и Мэри будет благодарна им до конца жизни.