– Уверена? Миша прищуривается. Сглатываю. К горлу снова подступает тошнота. Ох уж этот запах его парфюма… – Я беременна, Миш, и хочу это от тебя скрыть. Представляешь? Даже живот уже видно, – закатываю глаза и прижимаю ткань футболки к телу так, чтобы она меня обтянула. Наблюдаю за реакцией. Он выглядит… Удивленным. Неужели вся эта чушь про правду и ложь действительно работает? Князев пару секунд смотрит на мой живот, который под светом уличных фонарей в принципе не видно, потом в глаза. – Что за шутки? – выдает на полном серьезе. Получается, что и правда не знает. И правда не следит в кабинете гинеколога? – Да потому что! Вот что ты пристал? Я каждого шороха боюсь уже. Кто тебя знает? Вдруг у моего врача в кабинете камеры и прослушки стоят. Так вот, я на кухне и отчитываюсь, чтобы показания сходились! – Я понял. Никто за тобой не следит, по крайней мере так, как ты себе это представляешь. – Ладно. Я рада. Кстати, мне завтра нужно сдать еще некоторые анализы плюс заглянуть к эндокринологу. Может быть, ты меня отвезешь? – У меня завтра дел по горло. Уеду, когда вы еще будете спать. – Понятно. Хорошо, значит, возьму такси. Буду сдавать кровь, не хочу обратно садиться за руль. – Я оставлю тебе человека, он отвезет. Князев открывает дверь и заходит в дом. Иду следом. Это очередной спектакль? Он притворяется? Хотя ответ на этот вопрос я узнаю лишь завтра утром, если меня вдруг не выпустят из дома. Ладно, все это будет завтра. А сегодня, если я и решила вступить в Мишину игру, нужно идти до конца. – Я хотела обсудить развод, – смотрю мужу в спину. – Ты постоянно игнорируешь этот вопрос. – Что именно? – Мне нужны гарантии. Я согласилась на твои условия, но я должна быть уверена, что Марк останется со мной. – Тебе расписку написать и у нотариуса заверить? – Хотя бы. Князев шумно выдыхает и резко разворачивается. Практически на полном ходу влетаю ему в грудь. Ойкаю и тру лоб, которым стукнулась. – Аккуратней. – Ага, – морщусь, – так что насчет гарантий? – Любая бумажка в этом случае равна моему честному слову. Ничего из того, что я напишу, не будет иметь никакой юридической силы при разводе, Даш. Поэтому какой смысл? – Напиши. Тебе сложно? – Нет. Обхожу Мишу кругом и направляюсь к нему в кабинет, вытаскиваю из верхнего ящика стола бумагу, беру ручку. – Пиши, – смотрю на стоящего в дверях Князева. Миша закатывает глаза, но подходит ближе. Садится в кресло и берет ручку. Наблюдаю за тем, как он выводит буквы, складывающиеся в предложения, и подлавливаю себя на том, что подвисла. Рассматриваю его зачем-то. Если отбросить наш извечный конфликт, Миша очень даже симпатичный мужик. Неудивительно, что к нему клеятся бабы. Боже, это не мое дело. Часто моргаю и переключаю внимание на стоящий на подоконнике цветок. Откуда он тут вообще? Не наблюдала у Миши особой любви к растениям. Но цветок тем не менее есть. – Держи, – Миша протягивает мне лист, этим и отвлекает. Быстро читаю. Он прав, конечно, это меня никак не спасет. – Спасибо, – складываю листочек поперек и заглядываю Мише в глаза. – Я очень надеюсь, что ты меня не обманешь, Миш. Правда очень на это надеюсь. Марк для меня очень дорог. Важен. Я очень его люблю и не хочу, чтобы он страдал, понимаешь? Он же еще совсем маленький, у него есть шанс жить нормально. В здоровой атмосфере. Это очень важно для ребенка. Понимаешь? – Понимаю. Поверь, я преследую ровно те же цели, что и ты. – Правда? Миша молчит. Только кивает. В какой-то момент чувствую, как его пальцы сжимают мою ладонь. Сглатываю, растерянно глядя на наши руки. Зачем он меня трогает? К чему эти жесты? Разве он не понимает, что это ничего не решит? Никогда не решало. Даже те наши ночи… Они только усложнили ситуацию. Усугубили и так висящие над нами проблемы! – Не нужно, – сконфуженно отступаю, аккуратно выскальзывая из его захвата. – Я пойду Марка проверю. Быстро перебирая ногами, бегу в детскую. Щеки огнем горят. Хлопаю себя легонько по лицу, чтобы успокоиться, но не помогает. Сердце как ненормальное бьется. Прижимаюсь спиной к двери и долго смотрю на спящего сына. Немного успокоившись, трогаю лобик. Холодный. Температура спала. Вздыхаю и замираю над сыном. Обнимаю себя руками и смотрю на Марка в тусклом свете ночника в виде облачка. Сын похож на Мишу больше, чем на меня. Просто его маленькая копия. Поначалу меня это обижало. Я ведь так сильно люблю этого мальчика, а мой у него лишь цвет волос. Потом, конечно, поняла, что все это бред. Какая разница, похож он на меня или нет?! Слышу шаги в коридоре. Миша заглядывает в детскую, шепотом спрашивает, как Марк. – Получше. Негорячий, – бесшумно выхожу из комнаты, снова оставаясь с мужем наедине. Аккуратно прикрываю дверь в комнату Марка. Чувствую тепло, что исходит от мужчины, стоящего передо мной. Физическое тепло. Мы просто слишком близко. Снова. – Спокойной ночи, – едва заметно улыбаюсь и прячусь в своей спальне. Долго ворочаюсь, прежде чем заснуть, а когда это все-таки случается, я вновь бегу к лесной опушке. Только теперь там не один рыдающий и зовущий меня Марк. Там еще один ребенок. Совсем крохотный. В коляске. Он тоже плачет. Когда я добираюсь до детей, Марк замолкает, а вот плач в коляске трансформируется в слова. – Мама, зачем ты меня убила? Подскакиваю на постели. За окном уже рассвело. Смотрю на часы. Восемь утра. Меня всю трясет. Щеки мокрые. Пальцы дрожат. Трогаю свой живот и не могу сдержать истеричный плач. Вою, уткнувшись лицом в подушку, пока в комнату не заходит Миша. Бросаю на него растерянный взгляд. Он выглядит взволнованным. – Ты чего? – Просто кошмар приснился. Все нормально, – растираю слезы по лицу. – Ты же сказал, что уедешь сегодня рано. – Папку забыл, пришлось вернуться. Смотрю на мужа. Он и правда держит в руках папку. – Даш, – Миша подходит ближе. – Может быть, вам с Марком отдохнуть? – Может быть. *** Наблюдаю через окно за тем, как Миша садится в машину и почти сразу пишу сообщение маме. Мне нужно, чтобы она приглядела за Марком, пока я отлучусь в город по делам. Заглядываю в комнату к сыну.