Я до мельчайших деталей помню ту боль, которая накрыла меня, прежде чем я потеряла сознание. Ее ни с чем нельзя было сравнить. Она даже не физическая была, а душевная. Я словно умирала там, в детской. Снова и снова, пока не вырубилась окончательно. – Это последняя неделя, когда можно, – отвечаю, прочистив горло. – Я понимаю, что он или она ни в чем не виноват. Понимаю. Но я не хочу родить еще одного малыша от нелюбимого человека. Думаю, что тебе в какой-то степени должны быть понятны мои чувства. – В какой-то… Миша откидывается на спинку кресла и запрокидывает голову. Мы снова погружаемся в тишину. Передо мной стоит еще один самый сложный выбор в жизни. Снова. – Если решишь оставить, знай, что всегда можешь на меня рассчитывать, Даша. – Спасибо, – облизываю и так мокрые от слез губы и активными движениями пальцев тру щеки, пытаясь избавиться от покрывшей их влаги. – Ты знаешь, это так странно, – сама не замечаю, как мои губы изгибаются в улыбке, – но сегодня я правда тебе доверилась. Поверила в тебя и в себя. В то, что нам и правда необходимо быть на одной стороне, когда дело касается детей. Марк ведь так тебя любит. Я даже в самых лучших своих фантазиях не могла представить, что ты и правда можешь стать для него хорошим отцом. Любимым папой. Я рада, что у моего сына есть хороший отец. Человек, который за него всем шеи посворачивает и никогда-никогда не даст в обиду. Мне так жаль, что у меня такого не было. Я всегда хотела, чтобы мой папа любил меня просто за то, что я есть. Чтобы я была для него самым ценным человеком на планете. Хотела его заботы, поддержки, понимания, но в реальности же получала лишь холод и безразличие. Он всегда был помешан лишь на своем бизнесе. Ни я, ни мама ему никогда не были нужны. Говорят, что именно отношения между папой и дочкой влияют на то, какие у девочки в будущем будут отношения с мужчинами. Судя по тому, как сложилась моя жизнь, все эти утверждения – чистая правда. Снова вытираю слезы. Это все гормоны. Дурацкие бушующие гормоны. – Мой отец всегда был для меня примером, – Миша произносит это тихо, но я слышу. Слышу и замираю. Он никогда не рассказывал о своих родителях. Его папа умер еще до того, как мы поженились, а мама живет в другой стране. Она была на рождении Марка, и мы пару раз летали к ней в гости втроем. Да и вообще, я, Князев и откровенность до недавнего времени были несовместимыми вещами. – Я многому у него научился. Поэтому, когда родился Марк, все наши с тобой недопонимания не стали иметь для меня значения. Марк был моим приоритетом во всем. Всегда. Сейчас, наверное, самое время спросить, поэтому ли он не дал мне развод, но я впервые не хочу портить момент. Мне нужны эти откровения, я впитываю каждое его слово. Возможно, для того, чтобы было чем отбиваться в будущем, а возможно, просто потому, что хочу увидеть в нем человека. Не своего ненавистного мужа, не отца своего сына, а ребенка, который очень любит и любил своего папу. Я начинаю им проникаться? Мы все это уже проходили, и, к сожалению, ничем хорошим это не заканчивалось. Увы. – Если я вдруг не решусь сделать… Смотрю на свою ладонь и понимаю, что прижимаю ее к животу. Резко отдергиваю руку и пугливо смотрю на Мишу. – Если я оставлю, ты же не заберешь свое обещание обратно? – Если бы ты решилась, то сделала бы это в тот же день, как узнала, Дашка. Миша поднимается на ноги и идет к двери. Он тянется к ручке, а у меня голос пропадает. Потому что он прав. Все мои сомнения были лишь иллюзией. Если бы Марк не пропал, я бы все равно не зашла сегодня в тот кабинет. Нет. – Мое обещание в силе, Даша. Как и твое, надеюсь. *** – Это ужас какой-то, – Вика второй раз за две минуты взмахивает руками. – Он живет в коммуналке. Еще и на что-то рассчитывает. Сестра громко цокает языком и плюхается на стул, закидывая ногу на ногу. Какого черта она приперлась, понятия не имею. Но не выгонять же. Я и так уже неделю из дома не выхожу и ни с кем не общаюсь. Только с Марком. Мы и гулять ходим, и болтаем про морских чудовищ. В последнее время это его любимая тема. Миша все эти дни уезжает, когда мы еще спим, а возвращается буквально минут за пятнадцать до того, как я иду укладывать Марка. Впрочем, теперь он взял это на себя. – А еще у нас преподша залетела. Ей за тридцатник, а она второго рожать надумала. Я вот и первого не собираюсь. Только фигуру портить. Правда, что грудь отвисает? Сестра оценивает мою, судя по тому, как пялится в неглубокое декольте футболки. Морщится. Вопросительно приподнимаю бровь. – Ну у тебя все еще более-менее. Но у тебя и гены лучше. Вон мама твоя до сих пор стройняшка. А мою ты видела? Она в дверь уже не пролазит. Я, если рожу, такая же буду. Какому мужику это понравится, а? Сглатываю и незаметно прикасаюсь ладонью к своему животу. Аборт я так и не сделала… Миша был прав. Если не смогла в тот же день, что узнала, после не смогу и подавно. – Да и вообще, какие дети? Нужно для себя жить. Вот у тебя Марк есть и куча нянек. И то я тебе не завидую. Бледная вся, усталая вечно. Выглядишь, честно говоря, ужасно. А прикинь, у тебя бы два ребенка было? – Может, сменим тему? А то у тебя яд с языка капает, – мило улыбаюсь, пока Вика затыкается. Пялится на меня с приоткрытым ртом. – Я тебе разве что-то плохое сказала? Или ты думаешь, что если хорошо всю жизнь живешь, то имеешь право других оскорблять? – Не я это начала. Лучше расскажи, что у тебя с учебой. Что с курсовой? – Сдала. Пришлось с одним ботаном на свидание сходить пару раз. Бе, как вспомню. Зато у меня пятерочка. Вика ерзает и подливает себе чая. – Кстати, а что с дядь Юрой? Ты не знаешь? Злой какой-то ходит последние дни. – Без понятия. Мы с ним почти не общаемся. – Не понимаю, чего ты на него взъелась? Он крутой мужик. Мне бы такого отца. – Мам, – Марк забегает на кухню, – я чай хочу. – Сейчас налью. Садись пока. – Маркуша, – Вика тянет к нему свои наманикюренные пальцы с длинными ногтями в форме стилета. – Красавчик растет, весь в папку. Закатываю глаза, продолжая наливать Марку чай. – Папа сейчас много работает, – деловито вклинивается Марк, – чтобы мы скоро полетели в отпуск. Он купит мне книжку про морских чудовищ, а маме – сережки. – Это он тебе так сказал? – Вика едва заметно фыркает. – Да, а еще сказал, что скоро мы переедем в новый дом. Он будет большой-большой. Ставлю перед Марком чашку, касаясь пальцами густых волос. Вот он сейчас даже не представляет, какую травму нанес Вике своими рассказами. Ее уже неплохо так перекосило. Дом – это Мишина идея. Новый дом для меня и детей, где я буду с ними жить после нашего развода. – Куда больше-то? – Вика смотрит на меня. – У вас тут сколько? Квадратов двести пятьдесят? Триста? – Без понятия. – Мама, можно я перед телевизором попью? Пожалуйста, – Марк забавно складывает перед собой ладошки и смотрит такими глазками, что не разрешить просто невозможно. – Иди. Только в гостиной, наверх с чашкой не поднимайся. Хорошо? – Ага. Подаю ему чай, когда он слезает со стула, и наблюдаю за тем, как сын перемещается в гостиную. – Ты же говорила, что у вас с Мишей ничего нет. – У нас и нет. – Отпуск, дом… – Это все для Марка, не для меня. – Блин, может быть, все-таки стоит родить, а? Найти мужика посолиднее и родить ему спиногрыза. Считай, на всю жизнь себе потребности закрою.