Зависаю, наверное, на минуту. Что ему говорить? Снова врать? – Вы развелись, да? Видимо, я так удивленно смотрю на сына, что он и без моих вопросов начинает пояснять свое предположение. – У нас в саду у Влада папа и мама тоже развелись. Он с мамой теперь только живет. – Да. Мы развелись, – киваю. – Почему? – Когда ты подрастешь, то поймешь, сынок. – Я и так уже большой. Ты сама говорила. – Говорила, – улыбаюсь и беру сына за ручку. – Ты просто должен знать и всегда помнить, что мы тебя очень любим. Слышишь? – крепко прижимаю Марка к себе, стараясь не заплакать. Мы еще минут десять сидим в шкафу. Марк устроил голову на моих коленях. Глажу его и по памяти рассказываю сказки. Когда спускаемся с сыном в гостиную, Миша, к счастью, еще там. Не уехал. Это очень хорошо. Для Марка, конечно. Как только Князев нас замечает, сразу поднимается с дивана. Марк к нему подходить не спешит. Внимательно рассматривает отца, мельком смотрит на меня, делает шаг вперед и замирает буквально в двух шагах от папы. – Марк, – Миша тут же присаживается на корточки, – я… – Уходи, – сын отталкивает Мишины руки. – Ты нас бросил. Уходи. В ужасе смотрю на происходящее. Я ничего подобного ему не говорила. Ничего. Князев бросает на меня раздраженный взгляд. Он точно сейчас подумает, что это я настроила Марка… Мы же с ним все мирно обсудили, я же пыталась объяснить, что никто не виноват. Что Миша его не бросал… Боже. Я правда пыталась. Только разве Миша поверит теперь? – Марк, – Князев выпрямляется. Смотрит на сына сверху вниз. – Уходи. Я тебя тоже тогда не люблю. Не люблю! – кричит Мише в лицо и снова несется наверх. Делаю два неловких шага и впечатываюсь в стену. – Я ничего ему не говорила, – бормочу, чувствуя обжигающий взгляд бывшего мужа. – Я так и понял, – Князев кровожадно ухмыляется. Кивает и, круто развернувшись, идет к двери. – Миша, я правда ничего такого ему о тебе не говорила. Наоборот… Иду за Князевым следом. Нужно именно сейчас расставить все точки над «i». Если он решит записать меня в свои враги, ничего хорошего не будет. – Тебе лучше остаться сегодня, – выпаливаю, думая в первую очередь о сыне. Князев притормаживает. Получается это резко, поэтому я влетаю ему в спину и тут же отшатываюсь. – Попробуй сам с ним поговорить. Объяснить. Я уверена, что он только этого и ждет. Он тебя любит и… – Хрень какая-то, – Миша морщится. Только сейчас осознаю, что мы снова стоим на крыльце. Слишком близко друг к другу. Неловко передергиваю плечами, прижимая ладони к стене за своей спиной. Князев все еще стоит рядом со мной. Понимание этого нервирует. Дико просто. Смотрю себе под ноги, изо всех сил пытаясь подобрать слова. Хоть что-то сказать сейчас нужно, только вот снова оправдываться я не хочу. Устала. Устала чувствовать себя виноватой за все эти годы. Ловлю Мишин взгляд. Переминаюсь с ноги на ногу. – Что с коленом? – снова задает этот дурацкий и никому сейчас не нужный вопрос. – Упала. Все в порядке. Миша упирается ладонью в стену над моей головой. Нависает. Запрокидываю лицо, чтобы видеть его глаза. – Тебе нужно быть аккуратней, – произносит без тени бушующей в нем минуты назад злости. – Знаю. Не успеваю дотронуться до своего живота, а Мишина рука уже его касается. Вздрагиваю, потому что не ожидала. Да и не хотела, в общем-то, наверное. Что мы делаем вообще? У нас там ребенок беснуется. Он сейчас в таком раздрае. Ему больно и плохо. Но я все равно почему-то и шага в сторону сделать не могу. Словно приросла к этому чертовому месту. – Когда можно будет узнать пол? – Уже можно, – сжимаю пальцы в кулак. – Я думала устроить гендер-пати маленькую. Марку тоже интересно, кто там, мальчик или девочка… Я до последнего боялась говорить сыну про то, что скоро у него будет братик или сестричка. Завела тему издалека. Хотел бы он вообще или нет… Оказалось, хотел. Сестру. Мы с ним очень спокойно поговорили. Он воспринял новость позитивно. Теперь постоянно спрашивает, кто в животе… – Да, он мне сегодня говорил. Миша убирает руку с моего живота, и я заметно расслабляюсь. Знаю ли я, что такое забота мужа во время беременности? На удивление, со всем своим бэкграундом – да. Знаю. Когда я носила Марка, мы с Мишей полноценной семьей не были, но он очень спокойно выполнял все мои капризы. Сейчас в этом плане ничего не изменилось. Я знаю, что могу позвонить ему ночью и как ни в чем не бывало сообщить, что хочу луну с неба. К своим детям Миша всегда относился и относится так, как это и должен делать отец. Тут даже ни единой претензии быть не может. – Он уже всем сообщил, думаю. Улыбаюсь, а когда хочу отойти в сторону, задеваю Мишино предплечье. – Прости. Мне жарко. Князев делает шаг назад, не отрывая взгляда от моего лица. – Попробуй с ним поговорить еще раз. Я уверена, он этого хочет. Нам нужно как-то выходить из этой ситуации. Скажи, что останешься сегодня, – отвожу взгляд. Понимаю, что это глупая идея. Мы расходимся, Марк должен привыкать, что Миши нет постоянно рядом. Но мое сердце кровоточит, и я просто не могу спокойно смотреть, как наш малыш мучается. – Почему ты хотела развод? – Ты знаешь. – Ты устала так жить, я помню. Но сейчас пытаешься балансировать и вернуть Марку все ровно так, как было. Поэтому я снова задаю тебе тот же самый вопрос: зачем тебе был нужен развод? Для себя ты жить по-прежнему не хочешь. – Это неправда. Я просто люблю своего сына и не хочу, чтобы он страдал… – Наш развод априори для него страдания. – Чего ты сейчас от меня хочешь, Миша? Что я должна сказать, по-твоему? – Если решила выбирать себя, – шепчет мне на ухо, снова запретно приблизившись, – следуй этому желанию до конца. Марк должен привыкнуть к тому, что все по-другому теперь. Всегда быть хорошей не получится. – Только вот нехорошим он считает сейчас тебя, – неосознанно его поддеваю и тут же закрываю рот. – Кусаться у тебя всегда выходило гораздо лучше, чем решать проблемы. Хочется взвизгнуть и в сотый раз повторить, что все проблемы в моей жизни только из-за него, но я молчу. – Но крайнего ты снова нашла, – Миша продолжает топить меня словами, а его губы задевают мою щеку. – Марк по твоему многолетнему примеру сейчас делает то же самое. – Нет, – качаю головой. – Хватит все это говорить. – Что именно? Его губы теперь уже предельно четко касаются моего виска. Он целует меня в висок, а потом в скулу, зажимая в угол на террасе.