В общем, веселенький такой треш. Ну а Светино отношение к детям трепетное, потому что родить сама она не может. Я только недавно узнала. Каждая из нас хранила глубоко внутри ту сокровенную тайну, делиться которой было страшно. Просто вслух произнести… – И на все эти сплетни забей. Люди в общей своей массе злобные идиоты. – И мы с тобой? – Не без этого. Обе смеемся и просим принести счет. Расплачиваемся и еще минут сорок гуляем по городу. Просто бродим и разговариваем. Погода располагает. Лето в самом разгаре. Тепло. Солнечно. Светка у меня классная. Она единственная не лезет в душу сейчас, а еще не спрашивает, сколько же мне перепало денег и недвижимости после развода. Домой еду в приподнятом настроении. Пока принимаю душ и переодеваюсь, мысленно прикидываю, во сколько Миша должен привезти Марка. Сегодня первая суббота, когда он забрал его на целый день. Нет, они и раньше могли куда-то уехать вместе, но воспринималось в браке это словно иначе. Сейчас же материнский инстинкт словно приумножился. Я чувствую за сына еще больше ответственности. Примерно около восьми все же не выдерживаю и беру в руки телефон, чтобы позвонить Князеву. Я и со Светкой-то так долго сегодня шаталась, лишь бы не думать, как там сын. Не внушает ли ему Князев какие гадости про меня, а вдруг предлагает пожить с ним? А может, вообще рассказал, что я его выгнала… Про развод сказал… Боже, сколько мыслей в голове, и каждая новая хуже предыдущей. Долго слушаю гудки, прежде чем Миша отвечает. – Мы уже подъезжаем, – оповещает без приветствия. – Ладно. Я дома уже. Выхожу во двор, а Мишина машина и правда уже виднеется на горизонте. Поселок, в котором мы теперь живем, находится на возвышенности, поэтому с террасы отлично просматривается дорога. Сажусь на качели, принимаясь усиленно ждать. Как только Князев заезжает во двор и притормаживает, из машины выскакивает Марк и со слезами на глазах бежит в дом. Поймать его я не успеваю, только разочарованно смотрю на бывшего мужа. – И что это было? Миша хлопает дверью и без каких-либо объяснений направляется следом за Марком. – Ты ответишь или нет? – бегу следом, спотыкаюсь о ступеньку, зажмуриваюсь, выставляя руки вперед, готовясь к падению. Глава 20 Со всей силы бьюсь коленом о лестницу. А вдавленные в бетон ладони оповещают о том, что все обошлось. Открываю сначала один глаз, потом другой, до конца убеждаясь, что стою на четвереньках практически. Аккуратно переворачиваюсь и сажусь на ступеньки. Нужно немного прийти в себя, из-за очередной спешки и волнения по поводу Марка я же сейчас могла нанести вред ребенку, который еще не родился. Глажу живот и тихонечко всхлипываю. Становится стыдно. Я ведь Марка словно больше люблю. Но это не так, совсем не так… Слышу позади шаги и поворачиваю голову. Князев выходит из дома медленными шагом, а потом садится рядом со мной. Он слишком быстро догонял Марка, поэтому моего падения уже не видел. – Все нормально? – проходится по мне взглядом. Киваю, и именно в этот момент Миша смотрит на мою разбитую коленку. Натягиваю подол платья так, чтобы не было видно рану, и обнимаю себя руками. – Ты упала? – Я же говорю, все нормально! Что с Марком? Что ты ему сказал? Почему он плакал? Князев смотрит перед собой. Челюсть сжата. Злится? На себя? На меня? Или… Неужели на сына? – Ты расскажешь или нет?! – психую. С каждой секундой все сложнее выходит держать лицо. – Марк спросил, почему я не ночую дома. – Откуда он знает? – Говорит, что три ночи подряд просыпался и ходил ко мне в комнату. – Он у меня ничего не спрашивал все эти дни… Ни одного вопроса. – Не думал, что в пять лет дети на такое способны, – Миша задумчиво запрокидывает голову к небу. – А ты что ответил? – Работаю. – А Марк? – Он спросил, почему тогда в спальне нет моих вещей в шкафу. – Он… Опускаю голову, чувствую себя при этом ужасно. Мы этого не учли. Не думали даже, что сын будет лазить по шкафам. Комната и комната, подумаешь… – Ты ему рассказал? – Извини. Он истерику устроил еще до того, как я попытался хоть что-то объяснить. – А сейчас он… – В шкафу у себя сидит. Ревет. На контакт не идет. – Он тебе мартышка в зоопарке, что ли, чтобы на контакт идти? – поднимаюсь на ноги. Знаю, что Миша ни в чем не виноват сейчас, но я так зла, и мне просто необходимо на ком-то эту злость сорвать. Вытираю выступившие слезы и, аккуратно преодолев ступеньки, захожу в дом. Когда попадаю в комнату Марка, прислушиваюсь. Тихо. Только иногда слышно, как он всхлипывает. Как мышка крадусь к шкафу и открываю дверь. Сын, будто загнанный зверек, вжимается в угол еще сильнее. Смотрит на меня затравленно. – Марк, – присаживаюсь на корточки, – выходи. Давай поговорим? – Уйди. Ты врушка. И папа тоже. Вы меня не любите. – Ну что ты такое говоришь? – Папа нас бросил. Значит, он меня не любит. – Марк, – раздвигаю вешалки с одеждой и сажусь в шкаф рядом с сыном. – Папа очень тебя любит. Просто иногда так бывает у взрослых. Понимаешь, им становится сложно жить вместе. Сын молчит какое-то время, трет глаза и спрашивает: – Почему? – Потому что они разные. Помнишь, ты рассказывал про девочку в садике? Оля, кажется. – Мы с ней уже не дружим. – Вот и мы с папой так же… – Не дружите больше? – Марк широко распахивает глаза. – Не дружим. Но это не значит, что папа тебя разлюбит или забудет. Конечно, нет. Он будет приезжать, вы будете видеться, когда хотите и сколько хотите. Все будет как раньше, только папа будет жить в другом доме. – Зачем в другом? У нас тут много места. У него есть своя комната. – Есть сынок, просто…