– Ясно. Слушай, можно я на выходные у Серого останусь? – Зачем? – Будем рубиться в приставку. – У папы спроси, – быстро перевожу стрелки. Вообще, у нас уже давно так заведено, что все, что связано с гулянками и ночевками Марка, – это к Мише. В этот раз не исключение. Взлохмачиваю и так взъерошенные волосы сына. Несмотря на то, что он у нас занимается борьбой, совсем коротко волосы не стрижет. Небольшой ежик остается. Хотя в последние дни наш Марк и сам вылитый ежик. Колется по поводу и без. Переходный возраст в самом разгаре. Ему хочется гулять, а не сидеть над учебниками. Даже успеваемость в гимназии за последние полгода ухудшилась. Я сначала паниковала, но потом решила, что перебесится. Чем больше мы сейчас на него будем давить, тем только хуже сделаем. – Так, эта рубашка и эти брюки. – Джинсы. – Ладно, джинсы, – вручаю ему плечики с сорочкой и закрываю дверь снаружи. Быстро спускаюсь вниз. Оливия уже крутится возле столешницы, на которой стоит торт. Привезти – привезли, а в холодильник так никто и не убрал. Вообще, наш сегодняшний ужин – исключительно семейное мероприятие. Будут только самые близкие друзья, ну и родственники, разумеется. После нашей с Мишей поездки в Китай мы окончательно поняли, что все делаем правильно. Но вот вопрос с повторной росписью висел над нами еще практически полгода. Сегодня как раз то самое число, когда нас вновь поженили. Мы вдвоем сходили в ЗАГС. Я волновалась, словно в первый раз замуж выхожу. Да я и выходила. Впервые, за совершенно другого мужчину, потому что тот Миша, которого я узнала, был совсем не тот человек, с которым я жила семь лет до этого. Естественно, мы считаем, что в браке семнадцать лет. Просто вот эта дата, нашей второй свадьбы, она какая-то магическая. Решающая для нас с Мишей. Вот и отмечаем ее каждый год, в узком кругу. Отсчет нового времени нашей любви. Нет, первый год после возобновления нашего брака я боялась повторений, измен, холода. Боялась, что не выйдет у нас ничего, хоть и прониклась Князевым от макушки до кончиков пальцев. Теперь он был для меня настоящим мужем, который каждый раз упорно доказывал, что я не права в своих пессимистичных прогнозах. Так и получилось. Думаю, это было примерно во второй день рождения нашей дочери. Оливке исполнилось два года, мы запланировали праздник, но она заболела. Температура под сорок, скорая, мы всю ночь пробыли в больнице, я плакала, а Миша держал меня за руку. Непоколебимый, уверенный, что все будет хорошо. Он вселял ее и в меня – эту уверенность. Мне кажется, тогда я окончательно поняла, как мы ему дороги и как я его люблю. Безумно. И как счастлива с ним. Миша изменился. И я тоже. Мы стали другими, более лучшими версиями себя. Слушали, понимали. Были вместе несмотря ни на что. Я думаю, что мы оба боялись. Очень боялись откатиться назад. Пропитаться флером прошлого и снова пустить отношения по одному месту. Помогали разговоры, долгие, сложные, иногда болезненные. Я ревновала. Жутко. Временами казалось, что Земля вот-вот с орбиты от ревности слетит. Миша в такие моменты всегда находил нужные слова. Развеивал все мои опасения. Только так мы выжили, только так построили крепкий брак. – Миш, – зову мужа, который как раз зашел в дом, разговаривая с Алексеем и Женей, – на минуту. – Иду. Муж заходит на кухню, приобнимает меня за талию и вскользь целует в губы. Оливка тем временем уже тянет пальцы к торту, чтобы попробовать крем. – Доченька, торт будет попозже, – произношу на выдохе, а сама в Мишкины глаза смотрю. У него морщинки, на висках даже редкая седина появилась, а глаза все те же. Светятся. – Олив, давай, там подруга твоя приехала. – Вера? – дочь отвлекается от торта. – Ага. Оливия тут же расправляет подол пышного платья и бежит в гостиную. Сразу слышу голос Светы, которая восхищается нарядом нашей девчушки. Мы с Мишей остаемся вдвоем. Минутка уединения, томные поцелуи в шею, когда земля из-под ног уходит, а еще предвкушение ночи. Бурной и страстной. Целую мужа в ответ, пылко, до мурашек. – У меня для тебя подарок, – Миша удерживает меня за талию и разжимает передо мной ладонь. – Ключи? – моргаю пару раз, не понимая, что происходит. – Что это значит? Мы куда-то переезжаем? – До последнего скрывал, боялся, что ты узнаешь. – Миша, – прищуриваюсь. – Не переезжаем. Помнишь, ты хотела домик у моря? Замираю. Он серьезно? – Ты… Боже, – крепко обнимаю мужа, а саму переполняет восторг, и дело не в подарке, а в том, что я всего лишь один раз как-то брякнула, что неплохо было бы прилетать к морю в свой дом. Мне кажется, это пару лет назад даже было, а он запомнил. – Спасибо. Мой подарок скромнее. Сильно скромнее, – смеюсь. – Минутку. – Быстро бегу наверх и вытаскиваю из ящика брелок. – Вот, – вручаю Мише, вернувшись на кухню. Мишка несколько раз моргает. – Знаю-знаю, – хихикаю. Я миллион раз воспринимала Мишино желание купить мотоцикл в штыки. Опасаясь исключительно за его безопасность, но в итоге решила, что жизнь одна, а мой муж не дурак. И жизнь свою ценит. Миша ничего не говорит. Только обнимает и целует. Так, как десять лет назад, все с той же страстью и любовью. Она у нас теперь повсюду, наша любовь. За столом приходится поумерить свои чувства. К тому же внимание переключается и на гостей. Мишина мама приехала с мужем, три года назад она вышла замуж и теперь живет в Питере. А вот моя мама одна. После отца мужчин она не воспринимает, для нее замужество ассоциируется с тем, что она снова станет чьей-то обслугой. Поэтому все эти десять лет она наслаждается жизнью в одиночестве, которое ее ничуть не смущает. – Вера вчера такое вытворила, – Светка смеется, и они с Женей рассказывают, что отчебучила их дочь. Переплетаю наши с мужем пальцы под столом и скашиваю взгляд на Марка, сын болтает с Матвеем, сыном Шумакова. Алексей сам уже давно отошел от дел, поэтому бизнес мой муж теперь ведет с Мотом. Тем самым мальчиком, который вместе с другом везли меня, рожающую Оливку, в роддом. Удивительно, но этот мальчишка и сам вот-вот станет отцом. У них с Алёной скоро родится двойня. Отвлекаюсь на маму, не забывая напомнить ей, что на следующей неделе мы едем в Москву. В последние годы я все чаще беспокоюсь о ее здоровье, поэтому она раз в год ложится на обследование. Москву она, к слову, терпеть не может, потому что там теперь живет отец. У него бизнес, какие-то госконтракты и новая семья. Молодая жена и двухлетний ребенок. Мы не общаемся, но папа поздравляет моих детей с праздниками и дарит подарки. А вот Вику, он познакомил с каким-то бизнесменом, за которого она вышла замуж и живет теперь в Ницце к счастью, навсегда забыв о нашем существовании. – Тост! – Шумаков-старший поднимается, сжимая в руке бокал. – Ребята, вы красивая пара. Я Мишке всегда говорил, что он себе прекрасную женщину отхватил. Живите долго. Живите счастливо. Переливчатый звон бокалов прокатывается по гостиной, на моем лице горит улыбка. Поворачиваю голову к мужу. Мишка целует меня в щеку, после чего за столом начинают звучать призывы: «Горько!».