— Непременно, — сказал я. — Ведь других помощников не видно… В несколько приемов я переместил в столовую отобранные ею предметы и, оставив мастерицу наедине с горой принесенной посуды, ушел покурить в кабинет, где заодно вынул из сейфа пару «джексонов» — на случай, если вдруг у нас с девушкой все заладится и дело дойдет до чаевых. Разумеется, наличные можно было найти в портмоне, но в данный момент я плохо представлял, куда оно запропастилось после моего вчерашнего возвращения из клуба. В нем же хранились и все мои карточки, за исключением одной запасной, что служила мне для оплаты разных мелочей, доставляемых на дом: эта всегда была под рукой — торчала за выключателем в прихожей. Когда я вновь появился в столовой, меня там уже с нетерпением поджидали и сразу же озадачили вопросом по поводу рассадки. Где будет сидеть хозяин? Куда усаживаем гостей? Я указал на стул во главе стола и определил два места по краям, одно напротив другого. — Уверены? — мне явно предлагалось еще раз поразмыслить над столь судьбоносным решением. — А с кем вы ужинаете? Коллеги по работе? Семейная чета? Родитель и ребенок? Если так, то какого возраста ребенок? Примерно… До пяти лет? До десяти? Старше? — Не все ли вам равно? — справился я, присматриваясь к любознательной девушке внимательнее. — Я не для себя интересуюсь, — терпеливо пояснила она. — Возможно, ваших гостей лучше усадить рядом. — Позвольте мне судить об этом самому. И сделайте, как я сказал, пожалуйста. Повторяю еще раз: у нас очень мало времени… — Как пожелаете, — неохотно уступила девушка и наметила будущие куверты подстановочными тарелками. — Это чисто мужское мероприятие? Или женщины тоже участвуют? — Вы серьезно? — я так удивился, что даже взглянул своей собеседнице в лицо. — Какое это имеет значение? Вам для сервировки нужно? — У вас же «премиум», вы в курсе? — А вы? — обронил я весьма прозрачный намек. — Разумеется! Об этом и речь. Для женщин поверх салфетки мы положим розочку. — А для мужчин? — А для мужчин не станем. — Грандиозно! — я восхищенно прижал руку к сердцу, ощутив, как в нагрудном кармане хрустнули заготовленные чаевые. — Это сарказм, да? — девушка немного потрепетала ноздрями. — Если хотите, у меня есть палочки корицы… Можем украсить ими мужские места… Места, за которыми будут сидеть мужчины. — Как вас зовут, сударыня? — осведомился я, демонстрируя не только поразительное присутствие духа, но и посильную в нынешних обстоятельствах галантность. — Я вам уже представилась! — напомнили мне в ответ. — Сразу, как только вошла. Вы не очень внимательны, Дмитрий. — Нет, это вы не очень внимательны, душенька. Иначе запросто могли бы заметить, что я вовсе вас не слушал. — Полина! — заново назвалась девушка. — Старшая менеджерка. И не зовите меня душенькой, это вульгарно. Кажется, я не давала вам повода… — Полина, — я бережно вцепился в спинку стула. — Ради всего святого! Не нужно никаких розочек. Не нужно корицы. Просто накройте стол, безо всяких премудростей. И искренне прошу меня извинить, если это возможно. Больше никогда в жизни не назову вас душенькой. — Хорошо, забыли инцидент, — Полина отступила на шаг от стола и обозрела намеченную диспозицию. — Предпочитаете без декора — пожалуйста. Если честно, здесь я на вашей стороне: не те сейчас времена, чтобы на женщин и мужчин навешивать специальные ярлыки — все равно, что овец от козлищ отделять. Но фирма настаивает… Среди гостей имеются левши? — Простите? — мне показалось, я ослышался. — Левши, — повторила она и вскинула вверх левую ладошку, словно принося торжественную клятву умереть, но не упустить возможности довести меня до нервного срыва. — Сенестралы. Леворукие люди. — Знаете, Полина, — я все еще сдерживался. — За столом я не новичок, и мне совершенно точно известно, что преобладающая рука на сервировку не влияет. Об этом можно прочесть в любом пособии… — А наша фирма считает иначе! Нельзя пренебрегать человеческими особенностями: ни в жизни, ни за столом. Не следует игнорировать нужды меньшинства, Дмитрий. Между прочим, я сама левшачка, и знаю, о чем говорю… Так что насчет ваших гостей? — Увы, с ними нам сегодня не повезло. Все мои гости — совершенно нормальные люди, — затравленно нахамил я и выскочил из столовой, затворив за собой неподатливую дверь, к которой, мне кажется, не прикасался с момента своего поселения в этой квартире. Измеряя шагами гостиную и прислушиваясь к энергичному позвякиванию посуды, доносившемуся из оставленной мной комнаты, я постепенно восстановил самообладание и уже начал сожалеть о своем грубоватом выпаде. В сущности, я был либерал и с одинаковым равнодушием относился к любым убеждениям своих ближних, если только они не мешали мне получить мой ужин в урочный час. Полина имела право исповедовать какие угодно принципы, и в другое время, будь его у меня в достатке, я бы с удовольствием узнал о них больше. Вероятно, ко всему прочему она была чем-то вроде феминистки и, вероятно, не худшего сорта, насколько позволял разглядеть ее нелепый фартучек… Звонок Алены прервал процесс моего раскаяния в его заключительной фазе: я как раз вынашивал план вернуться к Полине и предложить ей выпить мировую. Беспроигрышный вариант: если бы Полина не согласилась, мировую мог выпить я сам — главное, прорваться мимо нее к винному шкафу… «Димуль?» — несмотря на отменную шумоизоляцию, отличавшую салон неприметной «Ауди», в которой обычно разъезжала сестра, я без труда определил, что она находится в дороге. — «Соскучился по мне? Ну, а как же! Не отчаивайся, братишка, я уже на подходе! Эд, сколько нам еще телепаться? Сколько? Не признается, подлец: секретничает… Тогда хоть делом помоги, если такой умный! Свету здесь прибавь — не видно же ни хрена… Да какие там люди? Где они? Значит, стекла мне затемни по полной: вот и вся твоя «видимость снаружи»… Чего-чего? Эд, ты издеваешься? Мне еще о вас двоих думать нужно? Просто не пяльтесь куда не надо и все… Короче, Димуль, минут двадцать еще, наверное. Ты там как? В норме?» — «Я-то в норме», — сказал я. — «А у тебя что происходит?» — «У меня? А, это я, походу, переодеваюсь. Протаскалась целый день — изгваздалась в чем только могла. Еще и в ресторане огроменное пятно на блузку посадила. Пора освежить прикид…» — «В ресторане? О, так вы с Викой поужинали уже?» — меня охватило разочарование. «Вики со мной нет», — беспечно сообщила Алена. — «А я только так, перекусила малек: половина мне досталась, половина, мать ее, блузке». — «Ничего не понимаю. Ты одна? Изменились планы? Вику мы сегодня не увидим?» — «А ты уж заждался!» — сестренка довольно хмыкнула. — «Все путем! Вика своим ходом подтянется. Ей зайти куда-то понадобилось…» — «По такому-то времени? Куда?» — почему-то удивился я. «Мне-то откуда знать?» — в свою очередь удивилась Алена. — «Я ей не сторож: куда захотела, туда и пошла… Ладно, Дим, у меня тут с топиком проблемка: нужно как-то бирку отчекрыжить. Не знаю пока чем: под руками — одни зубы. А двое мужиков с красными ушами мне, похоже, не помощники… Давай! До встречи, Димуль! Отключаюсь…» Итак, у меня оставалось еще около двадцати минут. Я топтался возле столовой и прикидывал, как бы мне поласковее пришпорить Полину: так, чтобы эта норовистая особа пошевеливалась, а, упаси боже, не встала сызнова на свои идейные дыбы. И вдруг она сама вышла мне навстречу, резко отворив дверь, из-за которой немедленно потянулись всевозможные гастрономические запахи. Я инстинктивно отпрянул, однако, отступив на два шага, успел собраться с мыслями и принял внушительную осанку, что в иные дни повергала в трепет моих бывших подчиненных. — Что у вас? — сухо поинтересовался я у Полины, с недоумением воззрившейся на мою выпяченную грудь и появившиеся откуда ни возьмись плечи. — Созрели новые вопросы? — Я со всем закончила, — пасмурным тоном доложила девушка. — Ужин на три персоны. Европейский стандарт. Типовая сервировка. Пойдемте принимать работу. — Ну уж дудки! — не поверил я. — Так просто вы меня туда не заманите. — Вы очень несерьезный человек, Дмитрий! — с горечью посетовала Полина. — Но это не мое дело. Мое дело — сдать вам стол и убедиться, что вы всем довольны. — Доволен? Как бы не так! Я просто в восторге! — мои слова не сильно расходились с истиной. — Уверен, что стол — загляденье. Выше всяких похвал. Главное, что все готово. Премного вам благодарен, сударыня! А теперь звоните своему приятелю. И пусть он поскорее очистит мой дом от этих ваших рундуков. Даю ему пять минут. — Так нельзя! Сначала вы должны проверить блюда и сервировку. — Я так не думаю. Когда я плачу деньги, то уж конечно не за то, чтобы быть кому-то должным. Как правило, у денег прямо противоположное назначение… — Это ваша обязанность как клиента. Вдруг позже у вас возникнут претензии… — Помилуйте, откуда? Даже не представляю, с чего бы им взяться… Особенно если через пять минут вас здесь уже не будет. — Тогда я отмечу в документах, что вы отказались удостоверить исполнение заказа! — не в шутку припугнула меня Полина. — А вам придется расписаться! — Можно и так, конечно. А можно расписаться в том, что все сделано на высшем уровне. Мне это привычнее… Вы не поверите, с какими заказами я поступал точно так же. В одном из них было восемьдесят семь этажей… — Смотрите, я уже делаю отметку! — девушка достала из переднего кармана фартука какую-то бумажку и угрожающе занесла над нею перо. — Левой рукой, как мило… Но сначала давайте вызовем Игорька. Важные документы лучше подписывать в присутствии очевидцев. А заодно пусть все-таки расчистит мою столовую… Со столовой молчаливый Игорек управился всего за три минуты и исчез из виду по-английски, не попрощавшись ни со мной, ни даже со своими ботинками. Полина пересчитала все пустые баулы (видимо, ее партнер нужными для этого навыками не обладал) и, проводив взглядом его навьюченную фигуру, задержалась на пороге, все еще сжимая в руке подписанную мной бумаженцию. Ее глаза отважно встретились с моими: помимо откровенного вызова в них явственно читалось чувство безмерного морального превосходства. Что ж, возможно, это чувство ее и не обманывало… — Еще раз спасибо, — сказал я, ощупывая доллары в своем кармане и раздумывая, не могут ли эти деньги, предложи я их Полине в знак признательности, как-нибудь испортить наши чудные отношения. — Простите, если немного вышел за рамки. Могу я чем-то искупить свою вину? — Я вам не судья, Дмитрий, — отрезала девушка. — Возможно, вы просто не умеете себя вести. В любом случае, моей симпатии вы уже не вернете. Прошу вас расплатиться, и я пойду… — Мне кажется, я уже расплатился, — сообщил я дрогнувшим голосом, предчувствуя новые трудности, которые, разумеется, не заставили долго себя ждать. — Но это не так! — с уверенностью заявила Полина, чьи худшие опасения я, по-видимому, не уставал оправдывать. — Зачем вы лукавите? Вот же у меня наряд, видите? Составлен по вашему заказу. Здесь четко написано: форма оплаты — наличные. Скажите, вы владеете нужной суммой, Дмитрий? В наличных денежных знаках… — Со знаками, признаться, ситуация двусмысленная, — по совести поведал я. — Глупейшая история, но зато чистая правда. Давеча я, растяпа, засунул куда-то бумажник, а куда — не могу вспомнить… Однако дело вовсе не в этом… — Лапоть! — высказалась Полина. — Вот так номер! — искренне изумился я. — Если надумали ругаться, госпожа старшая менеджерка, то дождитесь мою сестру. Недолго уже осталось… Тогда-то вы и узнаете, что такое настоящие оскорбления… — Да нет же, Дмитрий! — возразила девушка. — Кто тут ругается? Вон же у вас на стене два лаптя висят в виде украшения. В одном из них бумажник. А в другом, Дмитрий, пачка контрацептивов. Я еще при входе заметила… — Надо же, какая удача! — неловко приветствовал я неожиданную находку, тут же завладев своим портмоне и убедившись, что наличных денежных знаков в нем напичкано предостаточно. — И снова, выходит, спасибо! Мне бы вашу наблюдательность… Сам-то я не то что бумажника, но даже лаптей этих давно не замечаю. Кстати, мне их сестра подарила. Тоже, если угодно, не в качестве комплимента… — Значит, вы все-таки заплатите? — резонно предположила Полина. — По правде сказать, не уверен… Штука в том, что однажды я уже рассчитался за этот ужин… — и я вкратце посвятил Полину в свои отношения с приятнейшим клерком, счастливо увенчавшиеся списанием известной суммы с моего счета. — Странно, — опечалилась девушка. — Как же это? У меня же наряд… Впрочем, если так вышло, то нужно во всем разобраться. — О нет, ни в коем случае! — вся эта оказия мне уже порядком опостылела, да и Алена того и жди должна была показаться на сцене вместе со своим конвоем. — Разбираться нам недосуг. Вот ваши деньги, Полина. Вся сумма целиком, даже с хвостиком. Берите и давайте прощаться. Пусть я и несерьезный человек — здесь вы, пожалуй, угадали, — но сейчас заявляю вам со всей серьезностью: у меня нет больше на вас ни минуты! — Но это неправильно! — снова заупрямилась противная левшачка. — Как же я возьму, если вы уже заплатили? Необходимо все выяснить… — Хорошо, но выясняйте без меня, пожалуйста! Если моя версия подтвердится, что ж — оставьте эту мелочь себе. Считайте ее своими чаевыми. — Здесь слишком много для чаевых! — Впервые с вами согласен. Однако не забывайте: вы не одна — у вас целая команда. Нужно ведь еще Игорька в люди вывести… — Простите, но я должна установить истину! Это быстро… — упрямица взялась за телефон и, невзирая на мои воздетые к небу руки, принялась все выяснять и во всем разбираться. Впрочем, закончилось это и правда довольно скоро: Полина выразила кому-то пару нелицеприятных нареканий и пообещала отразить инцидент в документах. — Вот все и разъяснилось, — вернулась она ко мне. — Вы были правы: вопрос с оплатой закрыт. Произошла досадная ошибка. От лица нашей компании приношу вам, Дмитрий, искренние извинения. — Виновные будут наказаны? — уточнил я для полноты картины. — Даю вам гарантию! Я лично прослежу… — С виновными решили, — заметил я, разворачивая кипу наличных в широкий красно-зеленый веер. — А что насчет отличившихся? Как, по-вашему, должны они получить по заслугам? Полина посмотрела на деньги и в замешательстве весьма сексуально закусила нижнюю губу, сделавшись похожей сразу на два моих любимейших постера, тонко раскрывавших глубину женского образа и украшавших в юности мой кабинет на правах рекламы эксклюзивных мотоциклов. В девушке отчаянно боролись противоречивые чувства: праведное отвращение к моей одиозной личности и какое-то другое: допустим, желание купить кулон хоть чуточку лучше того, что обретался сейчас в отважном вырезе ее сарафана, омрачая своей банальностью вполне замечательный по всем прочим параметрам экстерьер. — На ваше усмотрение, — выдавила наконец из себя Полина и, кажется, осталась недовольна своим ответом, поскольку тут же добавила. — Я готова принять вашу благодарность, если тем самым вы даете оценку мне и качеству моих услуг, а не пытаетесь откупиться от своей совести. Вы были не на высоте, Дмитрий. Будь вы более сговорчивы, наше сотрудничество могло принести удовлетворение нам обоим. — Жесткое условие, — признался я. — Однако в данном случае препятствием оно не станет: я хочу оценить персонально вас, и оценка моя будет такой… С этими словами, будто заправский судья после безупречного выступления фигуристки, я поднял вверх крайне лестную для Полины купюру. — Очень щедро, — отметила она. — И если вы делаете это от чистого сердца, Дмитрий, то я, пожалуй, не откажусь. — Сердце тут определенно в деле, не сомневайтесь. Но у меня тоже имеется одно условие.